Туннель под миром. Сборник англо-американской фантастики - Фредерик Пол

— Ведь не всегда было так, как сейчас. Даже я знаю это. Очевидно, я родился на стыке двух эпох: старый мир уже угасал, а новый только зарождался. Я еще помню деревья, цветы, птичий гомон. Широкие реки, протекавшие у моих ног. И облака, и дожди, и холодный ветер. А сейчас я спрашиваю себя: что такое птица? Что такое облако? Разве на земле, переделанной нами, для них уже нет места? Разве они исчезли навсегда и уже никогда не вернутся? Разве машины уже все сожрали на пиршестве, устроенном нашей планетой, и оставили только голое ядро, заключенное в металл и бесцельно блуждающее в пространстве без зимы и лета, которые могли бы отмечать его бег?

Волнение, на миг окрасившее румянцем бледные щеки маленького человечка, постепенно улеглось. Пустыми глазами он смотрел в окно на жуткую картину, расстилавшуюся перед ним.

Инспектор молчал, только проницательным, оценивающим взглядом смотрел на Джонстона. Его острый как бритва интеллект торопливо усваивал информацию, которой снабжал его собеседник, и уже готовил тщательно продуманный ответ.

— Но вы еще не сказали мне, почему вы ощущаете потребность в чем-то настоящем.

— Почему?..

Этого мистер Джонстон не знал и сам.

— Мне это необходимо — и все тут! — В его возгласе прозвучала нотка отчаяния. — Мне необходимо что-то такое, что я мог бы потрогать собственными руками и быть уверенным, что это сделано не человеком, а…

— А кем же, мистер Джонстон?

Маленький человечек посмотрел Инспектору прямо в глаза. Ему почудилось, что он уловил в холодном, бесстрастном взгляде легкий оттенок цинизма.

— Кем? Ну, скажем… Не знаю кем! Но только… только чтобы это было сделано не человеком. Неужели вы не понимаете? Что-нибудь настоящее.

Его собеседник позволил себе улыбнуться.

— Но, мистер Джонстон, вам, конечно, ясно, что…

В эту секунду лицо Инспектора вдруг окаменело. Холодные глаза остекленели, бессмысленный взгляд уставился в одну точку, находившуюся где-то за мистером Джонстоном. Из спины Инспектора, — повидимому, из какого-то укромного местечка между лопатками — поднялась к потолку медленная, извилистая струйка дыма.

— Прошу… прощения, — запинаясь, проговорил он. — Боюсь, что… неблагоприятная… для здоровья… перегрузка… повлияла… — Обе его руки, слабые, бессильные, неподвижно лежали на столе. — Переутомление… Чрезмерное… напряжение. Я… вы… если вы… будете любезны… пройти… в двенадцатую комнату… то вас обслужат… А я… а я… попрошу извинить меня за эту… эту… задержку. Я…

Он умолк. Полуоткрытый рот застыл. В глубине глаз сверкнули и погасли искры. Струйка дыма на мгновение стала толще, а потом исчезла.

С минуту или две Джонстон смотрел на неподвижную фигуру. Лицо его выражало глубокое уныние и полную безнадежность. Потом он вздохнул, поднялся и вышел из комнаты.

«Что же это творится в нашем мире? — думал он. — Машины похожи на людей, а люди — на машины. И с каждым днем становится все труднее отличить их друг от друга».

Он спустился на лифте и поспешил выйти на улицу. Не было никакого смысла идти в двенадцатую комнату и терять время на еще одно бесплодное интервью с еще одним человекоподобным ответвлением городского вычислительного центра. К тому же он начал понимать, что понятие о чем-то настоящем выходило за пределы программы, которую муниципальные киберы задавали своим машинам.

«И не только машинам», — думал он, наблюдая за шагавшими по улице людьми. Их невыразительная, бесстрастная манера себя держать скорее подошла бы машине, чем человеку из плоти и крови. В полнейшем, откровенном непонимании, которым они всегда встречали расспросы о том, что его волновало, было что-то пугающее — вот почему он и обратился за помощью к Районному Инспектору.

Он был сильно обескуражен, обнаружив, что его учтивый собеседник — робот, хотя и мог бы ожидать этого при существующих обстоятельствах: ведь почти все административные обязанности были теперь возложены на вездесущие кибернетические объединения. Роботехника настолько усовершенствовалась, что Джонстон ничуть не удивился бы, узнав, что добрая половина жителей города, как бы искусно они ни гримировались, в действительности всего лишь роботы.

Он пошел по улице куда глаза глядят. Бледный солнечный свет сверху, с голого неба, еле пробивался меж высоких городских стен, с трудом нащупывая мостовую.

Джонстон смотрел на головокружительно высокие металлические сооружения, поражаясь тому, как бесстрашно они карабкаются в небо. Какие-то неправдоподобные искусственные массивы, упрямо шагаюхцие в бесконечность.

Впрочем, городу, кажется, действительно не было конца.

Он испробовал все наружные и подземные виды транспорта в надежде найти тот рубеж, где чудовищные ущелья, именуемые улицами, уступили бы место более плоским пространствам — таким, на которых он мог бы ощутить тепло солнечных лучей.

Он прошел уже, должно быть, десятки километров во всех направлениях, но город оставался таким же, и казалось, Джонстон все время возвращается к отправной точке своего путешествия.

Так начался его кошмар. Страшный призрак мира, заключенного в оболочку одного-единственного города, хюторый простирался от востока до запада и от полюса до полюса, покрывая старую землю непроницаемой броней, созданной человеком.

Что, если это было наследие богов?

Он не хотел верить. Он не мог поверить, что прошлое начисто зачеркнуто. Ведь должно же было остаться хоть что-то. Только бы найти это что-то.

Быть может, это придало бы ему мужества, чтобы встретить бледное Завтра.

Действительно ли он обошел все улицы? Какие еще средства сообщения возможны? Аэролеты? Лифты?

— Лифты!

Ну конечно! Ведь существует не одно измерение. Он искал вокруг себя, но еще ни разу не искал ни под, ни над землей.

Охваченный возбуждением, он немедленно направился к одному из самых больших правительственных зданий.

При его приближении дверца лифта мягко открылась.

— Куда? — спросил бесстрастный, неизвестно откуда идущий голос.

— Вниз, — ответил мистер Джонстон.

— До какого уровня?

— До конца.

Машина зажужжала. Дверца закрылась. Джонстон понесся в недра земли.

Скорость лифта стала невероятной. Джонстон сознавал, что десятки километров города уже громоздятся над его головой, а между тем он не ощущал движения. Лифт легко скользил вдоль ствола шахты, где совершенно отсутствовало тяготение. Джонстон чувствовал себя легким, как воздух внутри кабины.

Наконец лифт остановился, дверца открылась, и он вышел.