Дом душ - Артур Мэкен

и соединены с подземной скалой. Поэтому присмотрелась повнимательнее, но по-прежнему видела только расходящиеся круги, и малые круги внутри больших, и пирамиды, купола и шпили, только теперь мне казалось, будто все они смыкаются вокруг того места, где я сидела, и чем дольше я наблюдала, тем отчетливее видела гигантские круги камней, которые все увеличивались и увеличивались. Наверное, я смотрела слишком долго, потому что мне стало казаться, будто они все движутся и крутятся, как гигантское колесо, и я сижу в середине и кручусь вместе с ними. У меня закружилась голова, все стало туманным и расплывчатым, в глазах замелькали голубые огоньки, и мне почудилось, что камни подпрыгивают, приплясывают и корчатся, кружась, кружась, кружась в хороводе. Я опять испугалась, вскрикнула, спрыгнула с камня, на котором сидела, и бросилась на землю. Когда я поднялась, то с облегчением увидела, что камни остановились, и тогда села на землю, съехала с кургана и пошла дальше. На ходу я приплясывала, стараясь подражать танцующим камням, и была очень рада, что у меня хорошо получается. Я танцевала и танцевала, и напевала странные песни, которые сами приходили мне в голову. Наконец я спустилась с этого огромного пологого холма, и камни сразу же кончились, а дорога снова повела в лощину, поросшую кустарником. Эта лощина была такая же неприятная, как и та, через которую я прошла, поднимаясь на холм, но я не обращала на это внимания, так как была очень рада, что видела эти необыкновенные пляски и могла подражать им. Я спускалась, продираясь сквозь кусты, и высокая крапива кусала мне ноги и обжигала меня, но я и на это не обращала внимания, а когда сучья и шипы кололись, я только смеялась и пела. Потом я выбралась из кустов в скрытую ложбинку, такое укромное местечко, похожее на темный проулок, где никто никогда не ходит, потому что она очень узкая и глубокая, а вокруг нее рос густой лес. Склоны были крутые, сверху нависали деревья, а папоротники там всю зиму оставались зелеными, хотя на холме они были засохшие и бурые, и от них шел густой пряный запах, похожий на еловый. По лощине бежал ручеек – такой маленький, что я легко могла его перешагнуть. Я стала пить, черпая воду горстью, и вкус у нее был, как у светлого, золотистого вина, и она искрилась и бурлила, пробегая по красивым красным, желтым и зеленым камушкам, и потому казалась живой и разноцветной. Я пила и пила ее, и все не могла напиться, так что мне пришлось лечь, наклонить голову и пить прямо из ручья. Так было еще вкуснее, да к тому же маленькие волны подбегали к моим губам и целовали меня. Я смеялась и снова пила, воображая, будто в ручье живет нимфа, вроде той, что у нас дома на старой картинке, и что она-то меня и целует. Поэтому я наклонилась еще ниже, опустила губы в воду и прошептала нимфе, что приду еще. Я была уверена, что это не обычная вода, и когда наконец встала и пошла дальше, была очень счастлива. Я снова танцевала и все шла и шла вверх по лощине, под нависающими кручами. И когда выбралась наверх, передо мною встал откос, высокий и крутой, как стена, и больше там ничего не было, кроме зеленой стены и неба. Я вспомнила, как сказано в молитве: «И ныне, и присно, и мир без конца, аминь!», и подумала, что нашла конец мира, потому что это выглядело, как конец всего вообще, словно за стеной ничего не могло быть, кроме королевства Вура, куда уходят погасший свет и высохшая под солнцем вода. Я стала думать о том долгом, очень долгом пути, которым прошла: о том, как нашла ручеек и пошла вдоль него – и все шла и шла, проходя сквозь заросли и колючие кусты, и темные леса, полные стелющихся колючек; и как потом пробиралась по тоннелю под деревьями и сквозь заросли кустарника, и смотрела на все эти серые камни, и сидела в середине холма, а камни кружились вокруг меня; как снова шла мимо серых камней, и спустилась с холма по колючим кустам, и поднялась по темной лощине. Это был долгий, очень долгий путь. Я подумала о том, как мне добраться домой, и смогу ли найти дорогу, и существует ли мой дом вообще, или он и все, кто в нем был, превратились в серые камни, как в «Тысяче и одной ночи». Я сидела на траве и думала, что мне теперь делать. Я устала, и ноги горели от долгой ходьбы. Озираясь по сторонам, я увидела чудесное озерцо у самой стены. Всю землю вокруг него покрывал ярко-зеленый влажный мох; там были мхи самых разных видов: похожие на маленькие папоротники, и на пальмы, и на елочки, – и все это зеленое, точно изумруд, и капельки воды висели, как алмазы. И посреди мха виднелся большой водоем, глубокий, сверкающий, очень красивый – и такой чистый: казалось, будто можно дотянуться до красного песочка на дне, но на самом деле там было очень глубоко. Я стояла возле него и смотрелась в воду, как в зеркало. На дне озерца, посередине, красные песчинки все время шевелились, и я видела, как там бурлит вода, но на поверхности она была совершенно гладкая и стояла вровень с краями. Это был довольно большой водоем, и в этом сияющем, мерцающем мху он выглядел, как огромный бриллиант среди зеленых изумрудов. Ноги у меня были такие горячие и усталые, что я сняла ботинки и чулки и опустила ноги в воду. Та была ласковая и холодная, и когда я встала, усталость прошла, и я почувствовала, что мне нужно идти дальше, все вперед и вперед, чтобы увидеть, что там за стеной. Я очень медленно стала подниматься по стене, пробираясь наискосок, а когда взобралась наверх, то очутилась в самом странном месте, какое мне только приходилось видеть, даже более странном, чем холм серых камней. Оно выглядело так, словно дети земли играли там, как в песочнице, потому что кругом были сплошные холмы, впадины, замки и стены, сделанные из земли и поросшие травой. Там были два кургана, похожие на большие ульи, круглые и мрачные, и глубокие ямы, и круто вздымавшаяся вверх стена, похожая на ту, что я однажды видела у моря (там на ней еще были большие пушки и солдаты). Я чуть не упала в одну из круглых впадин, что совершенно неожиданно