Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas"

Поди он и видеть меня не желал из-за того, что ревела. Рагнар ненавидел бабские слёзы. О том твердил часто. И я старалась не проливать за зря, да вот ночью не вышло. Уж больно мне по-иному было: хорошо и странно. Такие чувства разные и острые, что не сдержала их. А Рагнар разозлился.

С теми мыслями ходила весь день, покуда совсем не расстроилась.

Зато за ужином услыхала сплетни девиц:

— Не будет их… — шептались между собой невесты.

— Луна полная, голод одолеет…

— Ага, ушли…

— Три дня тепереча без них.

— Да, и хозяин новый тоже…

— Ух, красив…

— Страшен!

— Другой, потому и глаз цепляется.

— Он в другое село уехал. У волколаков сезон загонов открывается с южной резервации. Он тамышних гонять будет.

Вот такие обрывки фраз выхватывала. Есть не могла, переживала сильно, но когда от Ганны толчок в спину получила: «Не зевай, ложкой работай быстрее», — вспомнила, что жевать надобно.

Ела, взглядом водила, сплетни ловила, и нет-нет да и на Вьюжку посматривала. Девчонка недалеко от меня сидела, в никуда смотрела и даже не реагировала, ежели Ганна её торопила. Притихшая, грустная. А она у нас веселушка первая, улыбчивая, подвижная. Огонёчек. Ягоза. Ей пятнадцать, как и мне, минуло. Да только мне уж скоро шестнадцать, а ей только-только…

— А чего это у нас с Вьюжкой? — шепнула я соседке.

— Так она по-своему отражённому скучает, — отмахнулась кисло Ладка.

— По кому? — изумилась я. Об отражённых знала. О них всяк слыхивал, да только не видели не разу. Для нас это сродни сказки было — «отражённая волколака» — одна из ветвей проклятия. Для самок — бесплодие, для мужиков — отражённые. Редкие самки, кто им самой судьбой предначертан, да только пути их жизненные боги так запутали, что редкие Звери воссоединялись со своими истинными.

— Говаривают, что она в одном из наших трёх волколаков отразилась, потому теперь вот такая… потерянная, — ровно отозвалась Ладка.

— Наших? — уточнила я, уже сердце не в силах усмирить.

Девица окинула меня снисходительным взглядом, а потом расщедрилась:

— Ах, да, ты ж у нас седмицу в лазарете лежала. В общем, — заговорщически зашептала, — опосля нападения Пришлых, Альфа для охраны села главного из своих поставил. Тепереча наш хозяин — Рагнар.

Вот теперь и дыхание сбилось, руки задрожали.

— Он новый порядок чинит, люду помогает и двоих свояков привёл, дабы они вместо Дувора нас обучали, ну и подсобляли по хозяйству, ежели сила и руки где надобны.

— Да-да, — закивала я сбивчиво, — видала, как лазарет отстроили.

— А то, — разулыбалась Ладка, — ещё пристройку сделают — нужник, дабы больным не приходилось далече бегать. А ещё помывочную, — чуть ли не захлебнулась восторгом девица. — На том особливо Рагнар настаивал, чтобы мы к реке не бегали лишний раз. И что самое-самое… клетку для отсидки придумал. Куда можно хорониться невестам, ежели нападение вновь будет. Кузнеца пригласил, указания дал и велел быстро делать стальные решётки. Что надобно для дела, обещал доставить быстро.

Вот так-так…

Что ж он решил заточить невест? Или и впрямь волновался за нашу сохранность?

— Так вот Вьюжка, — продолжала шептаться Ладка, — с одним из них глазами встретилась, да так и замерли оба… Уж не ведаю, что там у них отразилось, — хихикнула, ложку каши прожевав, — но с тех пор, как столкнуться, так и стоят друг напротив друга, точно зачарованные. Любовь, — мечтательно вздохнула девица.

А меня чуть ли не оглушило — отражённая.

Я более внимательно покосилась на Вьюжку. Грустная, подавленная, ни капли радости.

— А Рагнар? — брякнула я робко.

— Чего Рагнар? — недопоняла Ладка с набитым ртом.

— Не отразился ни в ком?

— Кто ж его ведает, — пожала плечами девица. — Он же ни на одну толком и не глядит. Холодный, мрачный. Зверь, вот как есть Зверь!

— Зверь, — кивнула я своим мыслям тягучим.

— Но девок по нему тепереча страдает столько, что скоро не ему за ними гоняться, а ему от них придётся удирать, — опять хихикнула дурашливо Ладка, сердце мне полосуя своими словами глупыми. — Хорош, зараза. И его эта манера никого не замечать… уж больно для каждой невесты манна! Растопить такое сердце, — замычала мечтательно. — Жаль долго не будет волколаков, — продолжала трындычать. — Научились с нами в обличие мужиков общаться, а вот Зверя в полную луну не удержат. Вот и ушли от греха подальше!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вот так и узнала о новостях.

А ещё об одной, уже в комнате своей — Илады не было. Оказывается, Волколаки её сразу опосля нападения в другое село сослали. Неприятно от этого стало. Рагнар слово сдержал, а стало быть на моей совести это.

Уже ночью извозилась вся от волнения. Раньше не трогали меня такие мысли, но теперь… Гон, другие невесты, полнолуние и Рагнар — всё вместе вызывало до селе неизведанное чувство… ревности что ли… Не могла понять его природу, но сердце тревожно билось. Порой до боли сжималось и выть от тоски хотелось, аж волосы на голове дери!

А только заслышала протяжный вой волколака, холодом умылась. И голос тот незнакомым был. Не Рагнар. Душно стало, дурно, и я тихонько из комнатки вышла.

На крыльцо хотела выйти, да заметила другую тень. Последовала за ней покуда не различила Вьюжку, крадущуюся в ночи.

И только она за дверь ступить решила, заловила за руку:

— Ты куда?

— Ой, — сдавленно вскрикнула девка, рот ладошкой затыкая, да на меня во все глаза таращась, точно дух бестелесный увидала.

— Не глупи, — горячо шепнула я, — не ищи его — хуже будет!

— Тебе-то откуда знать? — столько отчаяния в голосе прозвучало, что я её в объятия загребла. Мелкую такую, худенькую, что даже в сравнении со мной девочкой ещё казалась.

— Может и не ведаю, что такое отразиться, но сердце моё тоже волколаку отдано. Нельзя, слышишь? Нельзя в Ночь Луны к ним выходить! И в призывные дни… не дразни! Не провоцируй Зверя! Ты с человеком язык нашла, а Зверя укротить невозможно. Он от жажды слепой не разберётся отражённая ты аль нет — порвёт как любую другую.

— Больно ему, — всхлипнула Вьюжка. — Чую то. Ох, как больно ему, — в плечо лицом уткнулась и ревела. — Мучается он…

— Оно и понятно, но не лезь на рожон! — шептала вкрадчиво. — Не разберёт, затопчет. Обожди немного. Пройдёт зов, и вернётся он к тебе. Ежели отражённый, никуда тепереча не денется. А ты умнее будь, терпеливей — приручай его. У тебя хоть шанс есть, — словами Рагнара заговорила. — Он не пёс, но может попривыкнуть!

— А твой… попривык?

— Вроде, но то меня не спасёт, — мотнула с грустью головой. — Женихом мне другой наречён, — призналась тихо.

— И что, не отпустит другой? — отстранилась от меня Вьюжка и в глаза пристально уставилась, ладошкой лицо утерев от слёз.

— Нет, не отпустит. Уже страшал, что забьёт раньше, ежели посмею на другого глянуть.

— Зверь! — ахнула испуганно девка.

— Он, — кивнула удручённо.

— А Ижер сказала, что с Альфой поговорит. Упросит его меня ему отдать.

— Повезло, — не лукавила, хоть на миг порадовалась за Вьюжку. — Всё же смерть под своим была бы не так страшна, как под незнакомым и свирепым.

— Угу, — согласилась задумчиво Вьюжка.

Как назло опять вой волколака полетел. Метнула взгляд на дверь девица, но когда я мотнула головой «не смей», с тяжким вздохом обратно на второй поверх поспешила:

— Спокойной ночи тебе, — горько прозвучало.

— И тебе, — тихо обронила я уже в глубоких думах.

На улицу тоже не вышла. Вернулась к себе и промучилась остаток ночи, нет-нет, да и вздрагивая от воя волколака, что близ села бродил, любимую вызывая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И вроде сморило меня дрёмой, как уже под утро распахнула глаза от жуткого визга девичьего. Всего пару секунд летел: надрывный, истошный и прервался быстро.

Села я на скамье, девицы-соседки, зевая и потягиваясь тоже ото сна просыпались.