Царь Николай Победитель - Олег Рыбаченко

— Ого, похоже, поработали наши подружки! И неплохо поработали!

Действительно, была видна целая колона разбитых грузовиков и танков, раздавленных мотоциклов и несколько сотен обожженных и растерзанных трупов. Уже снова солнце зависло лучезарным пауком в зените и, расплющенная плоть противно смердела. Непосредственная Ольга пронзительно присвистнула:

— Узнаю почерк непоседливой Шарлоты!

Эльвиза лишь противно нахмурилась:

— Ничего хорошего! Опять мы останемся без наград. Я так рассчитывала на железный рыцарский крест!

Моника, неуклюже втянув живот, попыталась в стиле танцующей самки гиппопотама утешить:

— Да не надо так скорбеть! Это ведь всего лишь железная блешанка!

На это Эльвиза взорвалась, реактивным зарядом и чуть не ударила напарницу:

— Ну! За такие речи можно и в Гестапо угодить! Впрочем, я отомщу вам по-другому.

— Как? — Удивились волчицы-барракуды и вместе с очаровательные голоногие девчата.

— Буду опять вам лекцию по религии читать! — Огнезарная дьяволица-барракуда жестко сверкнула глазами и её речь понеслась терзающей уши скороговоркой; словно лупили барабанные палочки по ушной раковине!

Но ментально одаренная Ольга вместо этой абракадабры видела кабинет Сталина…

О чем они говорят? Страшный вождь СССР что-то зачитывает и его тон угрожающий. Даже постукивает суховатым, коричным кулаком по лакированному столу. И настраивается на жестокий разговор, как у председателя ГКО челюсти сводит.

А окружение одобрительно кивает. Кто-то что-то пытается оспорить. И звучит достаточно четкий голос, пусть даже и с грузинским акцентом:

— Сталинград это последний рубеж обороны, кто мыслит иначе — враг нашей советской, горячо любимой нами Родины!

После чего уже заместитель наркома самолетостроения Ильюшин обещает:

— ЯК-9 захватит тотальное господство в воздухе и на суше!

Маршал Шапошников бормочет:

— Япония это могучий флот и сильная авиация, но наши танки, остановят самураев на суше…

А далее уже неразборчиво…

Эльвиза, которую Ольга фактически и не слушала, закончила и в этот момент встревоженная Моника проорала:

— Волчицы-барракуды и тигрицы с языками малпы и попугая, а у нас бензин на исходе.

Эльвиза этот рекордсмен по болтливости, недоуменно захлопала длинными ресницами:

— Ничего себе! Надо же «лохануться»!

Ольга подмигнув, улыбаясь — её такое приключение даже обрадовало, заявила:

— А что это законы физики. Причем установленные — атеисты со свастикой…. — Блондинка-херувим тут неожиданно по театральному повысила до оглушения голос. — Знайте — никем иным как Всемогущим Богом, против которого так агрессивно настроилась милая Эльвиза. Вот теперь, похоже, мы опоздали к раздаче орденов и шишечек!

И монашка-терминатор сама себе захлопала босыми ножками, ударяя со всего размаху подошвы.

Моника поспешила успокоить Эльвизу:

— Ничего страшного, сейчас свяжем по рации с командованием и, к нам вышлют грузовик с горючим материалом.

Огнезарная воительница-барракуда согласилась:

— Да это будет лучшим выходом!

Моника слегка могучими плечами поежившись (опасалась получить добрую взбучку), вышла на связь с капитаном Шарлотой. Та впрочем, после победы — была настроена достаточно дружелюбно:

— Мы уже вышли к Суэтскому каналу и пока остановились. Через сто километров вы нас догоните. Грузовики будут максимум через два часа.

Моника довольно — улыбнулась:

— Я рада! А нам что делать?!

Агрессивная воительница-гарпия Шарлота жестко с особым акцентом произнесла:

— А вам спать! Я сама выспалась на ходу, в кресле танка. А мои девочки-волчицы-барракуды и тигры с железными крестами — сейчас отдыхают! Так, что и вы пока в люльку!

Моника обрадовано воскликнула:

— Все девчата-барракуды отбой! До скорого свидания.

Тигрицы-терминаторы не долго, думая отключил, а Ганс Фойер положил светлую головку возлюбленной Ольги себе на голую загорелую грудь. Девушка поцеловала шоколадную кожу смазливого подростка, налегла щекой. Да приятно с молоденьким и чистым мужчиной… лежать вместе, а еще лучше — заняться любовью… Но что силы иссякли! Терминатор-блондинка, почти сразу же оказалась в своем многосерийном сне.

Там, конечно же, все было круто, жестокого сновидения и жуткого до фиолетовых чертиков с белыми и красными рожками. И исполинских обезьян, чьи отбрасываемые тени накрывали разом целые кварталы Нью-Йорка.

Проснувшись, девчата-барракуды вдруг обнаружили, что Фойер и похожая на амбала Моника уже заправили тяжелый американский танк. На недоуменный вопрос, юноша им ответил:

— А нам больше и не надо, для того чтобы сунуть шланг. А далее вы можете быть и круче хорошенько, выспавшись.

Моника кивнула головой на бычьей шее в знак одобрения:

— А мы подремлем на ходу. Через пять километров будет довольно приличная, выложенная еще со времен фараона дорога, и мы сможем поспать прямо в танке.

Юноша подтвердил:

— Конечно! Тем более уже ночь и куда прохладнее.

Эльвиза и Ольга синхронно буркнули в ответ:

— Ну, что же танки мы и так доведем до конца пути!

Воительницы скрестили свои ножки, точеные конечности, ставшие мозолистыми от бега босиком по раскаленной пустыне.

Ольга после этого даже пропела:

— Трофейный танк вперед лети в Нью-Йорке остановка! Другого нет у нас пути — подорожала водка!

Эльвизе, подобная песенка явно не по нутру:

— Ну, вот как всегда ты Ольга поешь, что-то гадкое и мерзкое. — Рыжая «монашка», и атеист на танке, пригрозила пальцем. — А может лучше исполнить красивый, патриотический гимн?

Барракуда-блондинка в ответ засмеялась и закрутила босыми, загорелыми ножками. Юноша схватил девчонку-воительницу за голую лодыжку и начал нежно гладить её приговаривая:

— Милая богиня, нежности и чистоты! Вечная стихи — мне улыбаешься ты!

Ольге оказались, приятны прикосновения мальчишечьих, с легкими мозолями рук и она заворковала от восторга:

— Прелестно и блаженно!

Фойер попросил млеющую Ольгу:

— Спой мне, пожалуйста, романс о любви!

Блондинка-волчица-барракуда и примадонна энергично, покачала головой:

— Нет! Не хочу! Вообще романс о любви обычно поет парень девушке, а не наоборот!

Ганс смутился и покраснел:

— Да я, к сожалению, не умею сочинять песни! Нет у меня такого дара!

Ольга на это жестко возразила:

— Не правда! Я вот вижу, что есть! Ты главное начни, а потому слова тебе сами прибегут в голову! Вдохновение — это тоже дело наживное! Уж поверь моему опыту! Только нужно чтобы слова о любви были искренние и воздушные:

Юноша вздохнул, немного прокашлялся и сначала робко, а затем со все большим и возрастающим напором, набирающейся уверенностью, запел:

  Волосы твои белоснежные,  Кожа золотистый атлас!  Страсть моя пылает безбрежная,  Юный пыл совсем не угас!

  Девушка моя ты красивая,  Ножкой босиком по песку!  Мы с тобой такие счастливые,  Без тебя жить не смогу!

  А в ответ мне скажет красавица:  Мальчик ты приличный жених!  Тоже мне поверь, очень нравишься,  Дух любви никак не поник!

  Но вот жизнь штука коварная,  Деньги правят миром, поверь!  И мамон толстущий вот главное,  Человек человеку — зверь!

  Я в ответ сказал глаз не прятая;  Знаю, бедность злой спутник нас!  Мы с тобой гольба босопятая,  Словно Джемса Смита рассказ!

  Но любовь пределов не ведает,  Нет в ней препятствий границ!  Как Господь Святой заповедал нам,  И икон блаженных свет лиц!

  Так что вот дай мы поженимся,  В счастье станут дети расти!  И тогда жизнь наша завертится,  На широком в мире пути!

  Дева сразу стала холодная,  Льдинки появились в глазах!  Схлынула страсть благородная,  И ожесточенье в чертах!

  Нет, я не останусь босячкою,  И приобрету знай дворец!  А тебе голодному мальчику,  Лишь с коровой тощей венец!

  Что же я с любимой рассорился,  Думал, влезь от горя в петлю!  Надо потерять столько совести,  Только попадись мразь, убью!

  Но вот война к счастью вспыхнула,  Сразу добровольцем на фронт!  Хоть дорога колется иглами,  Стал я набирать маннам счет!

  Так вот сраженьем сражение,  Черти мы в бою и в любви!  И война идет к завершению,  На счету растут вширь нули!

  Но вот получилась трагедия,  Пролетел шальной, злой снаряд!  Не хотел уж такого поверьте я,  Но костяшки ссыпались в ряд!

  Вот душа моя в небе плавает,  У могилы дева стоит!  И глаза хрустальны заплаканы,  Вниз девчонка, страдая, глядит!

  — Наконец я глупая поняла,  Зло людей — растет на деньгах!  Первобытная жизнь вольная,  Ну, а теперь царит страх!

  Нету мне в поднебесье прощения,  В бездну мир иду в монастырь!  Исполнять каждый день песнопения,  Иисус мне Отец — поводырь!

  Вот взяла и ботиночки скинула,  Босиком по сугробам идет!  И Христа прославляя в кручинушке,  Песни звонко о Боге поет!

Юноша распелся настоящим романсом, и девчата-барракуды ему подпевали. И было так весело и вместе с тем немного грустно. Ольга, чью обнаженную, ангельскую ножку мальчишка-водитель продолжал ласкать, погладила Ганса в ответ по выгоревшим на Солнце ставших пшеничного цвета волосам и заявила: