Скандальное пари - Энок Сюзанна

Впрочем, ничего необычного в этом не было, так как воспоминания о ней — особенно в мокрой просвечивающей нижней рубашке — уже давно занимали большую часть его времени. Но теперь Уиклифф думал не только о сексе, что порядком удивляло его, поскольку до сих пор женщины интересовали его только с этой точки зрения. Ему хотелось разговаривать с ней, спорить, ему нравился ее голос и было интересно следить за ходом ее рассуждений.

Весь вечер он ловил себя на том, что пытался изобрести причину, по которой ему необходимо немедленно ее видеть. Весь вечер он не вставал с кресла, притворяясь, будто читает Байрона, но чувственная поэзия отнюдь не улучшала настроения, и дважды он чуть было не отшвырнул книгу.

Даже Элис почувствовала, как сильно он напряжен. Ее слегка завуалированная попытка пофлиртовать была встречена таким свирепым взглядом, что она поспешно ретировалась. Когда Грей наконец, вскочив с кресла, объявил, что идет спать, остальные вздохнули с явным облегчением.

Но как только он начал раздеваться, его вдруг озарило. Выхватив камзол из рук изумленного камердинера, Уиклифф снова надел его.

— Поеду прокачусь.

— Сейчас, ваша светлость? Уже далеко за полночь.

— Я знаю, который теперь час, Бандл. Не ждите меня, ложитесь спать.

— Д-да, ваша светлость.

Как же он раньше до этого не додумался? Это же так просто! Ему необходимо лично пригласить Эмму и ее воспитанниц на званый вечер в Хаверли.

Эмма уже засыпала, когда услышала, что дверь в ее кабинет открылась. Натянув одеяло на голову, она притворилась, что не слышит. Разбросанные поверх одеяла книги сбились в кучу, в ногу впился острый карандаш, но она решила не обращать на это внимания, поскольку смертельно устала. Ее ученицы иногда приходили к ней поздно вечером, но сейчас-то уже, верно, час ночи!

Что-то со стуком упало на пол.

— Черт, — буркнула Эмма, сев в кровати. Не открывая глаз, она потянулась и зевнула. В последнее время ей редко приходилось спать всю ночь. Каждый раз, как только она начинала засыпать, ей снился один и тот же сон: герцог Уиклифф.

Натянув халат, Эмма прошлепала босыми ногами до двери в кабинет и открыла ее.

— Что-нибудь случилось? — спросила она: полуночные визиты всегда означали нечто чрезвычайное.

— Я уронил на ногу вашу проклятую «Историю животноводства», — произнес низкий мужской голос.

Слава Богу, что Эмма узнала этот голос прежде, чем закричать, иначе она переполошила бы весь дом.

— Ради всего святого, что вы… вы здесь делаете?..

Герцог Уиклифф поднял упавшую книгу.

— А в ней написано, что было сначала: курица или яйцо? — спросил он, ставя книгу на полку.

— Не знаю. Я дошла пока только до… овец. — Может, она спит и все ей только снится? Эмма украдкой ущипнула себя за бедро. — Ох!

— С вами все в порядке?

В темноте и так близко от нее он казался настоящим великаном.

— Да, все хорошо. Но вы должны немедленно уйти.

— А вы не хотите узнать, зачем я пришел? — Грей взял ее за отвороты халата и притянул к себе.

— Так зачем же?

— Я приехал, чтобы пригласить вас в Хаверли, — деловым тоном сказал он. — В четверг я устраиваю званый вечер. Я решил, что моему классу будет полезно провести время и потанцевать с представителями высшего света.

Может, он пьян, подумала она, но тут же отмела эту мысль. От него не пахло алкоголем, и речь не была нечеткой.

— Ах вот как. Вы могли послать записку, чтобы сообщить мне об этом.

Герцог молча смотрел на нее в течение нескольких секунд — хотя что он мог видеть в темноте кабинета?

— Мне очень жаль, что я расстроил вас сегодня, — наконец произнес он. — Я не хотел.

— Мы можем обсудить это завтра, ваша светлость.

— Я не мог заснуть.

— Но это не причина, чтобы врываться в дом и почти до смерти пугать меня.

— Значит, я должен извиниться дважды. — Его ослепительно белые зубы светились в темноте.

— Пожалуйста, уйдите, прошу вас. Завтра утром мне надо хотя бы час перед завтраком кое-что почитать.

— Я мог бы помочь вам. Сегодня я отдал окончательный вариант своего плана вашему сэру Джону.

— И как это будет выглядеть, если вы поможете мне выиграть пари? Нет, благодарю вас. Все, что мне необходимо, — здесь, в этом кабинете. — Эмма обвела рукой заваленную книгами комнату.

— Книга, какой бы она ни была занимательной, не может заменить практического опыта. — Не отпуская халата, он притянул ее к себе еще ближе, так что они уже почти касались друг друга.

Вести деловую беседу в темноте с высоким красивым повесой было невероятно трудно. Мысли Эммы, как она ни старалась сосредоточиться, разбегались. Одно присутствие Уиклиффа было способно вскружить голову любой женщине.

— Охотно допускаю, что вы в это верите, ваша светлость. Но я нахожу, что мне вполне достаточно книг.

— Ерунда.

От звуков низкого бархатного голоса по ее ногам стала подниматься теплая волна.

— Это почему же? — запинаясь, только и сумела выдавить Эмма.

— Вы, Эмма, обложились книгами по всем областям знаний, какие только известны человечеству, но знакома ли вам реальная жизнь?

— То, что я решила посвятить себя работе учителя и интересуюсь науками, не означает, что я какая-нибудь отшельница, отгородившаяся от мира.

— Вы именно отшельница, которая убедила себя, что не нуждается в тепле человеческих отношений и не испытывает никаких земных желаний.

Насчет тепла он ошибался.

— Я предпочитаю прислушиваться к голосу разума, а не… — она провела в воздухе рукой вдоль его торса, — а не к… своему пенису, как это свойственно мужчинам. — Хотя Эмма и произнесла роковое слово по-латыни, она покраснела до корней волос, надеясь, однако, что в темноте он не заметит ее смущения.

Однако ей следовало бы догадаться, что Уиклифф знает латынь. А из этого вытекало, что он прекрасно понял, что она имела в виду.

— Где это вы так хорошо изучили анатомию? Наверняка не в академии — здесь эту часть тела мужчины называют «органами».

Больше краснеть уже было некуда.

— Вас это не касается, ваша светлость.

Грей, прислонившись к книжным полкам, попытался привлечь Эмму к себе, и ей пришлось упереться руками ему в грудь, чтобы воспротивиться этому.

— Держу пари, вами двигало любопытство. Вы, пожалуй, самая умная женщина из всех, кого я встречал. Зачем же прекращать процесс познания только потому, что книги этому не учат?

Ее любопытство и вправду росло с каждой минутой. Игра мускулов его груди под ее пальцами опьяняла, от его голоса по спине бежали мурашки. Эмме захотелось исследовать каждый дюйм его великолепного тела, и она ухватилась за жилет Уиклиффа. Они были наедине — от этого у нее кружилась голова, и она чувствовала себя ужасно грешной.

— Я не понимаю, о чем вы, — дрожащим голосом проговорила она.

— Вы хотите сказать, что других слов не запомнили? Слов, значение которых хотели бы выяснить?

Если он будет продолжать, она окончательно потеряет благоразумие.

— Сейчас же прекратите.

Если до сего момента Эмма не думала об остриях мечей или пик, сейчас это сравнение вдруг пришло ей в голову. Совершенно машинально она перевела взгляд с его широкой груди вниз, но тут же снова посмотрела ему в лицо, потому что он запустил пальцы в ее длинные волосы и начал нежно сплетать и расплетать их.

— Вы попросту пытаетесь меня шокировать, — сказала Эмма, судорожно сглотнув.

— Вовсе нет. Я стараюсь объяснить вам разницу: одно дело — просто знать слово, другое — знать, что оно означает. Возьмите, например, латинское слово interfeminium — место между ног женщины. Это гораздо больше, чем просто слово, Эмма.

До того как Грей ворвался в ее жизнь, она думала, что ей известно значение слова «поцелуй». Но пока он ее не поцеловал, она не понимала — по-настоящему, — что оно означает. До этой ночи она не могла себе представить, что латынь может так возбуждать.

Те анатомические понятия, которые были ей знакомы, казались ей просто медицинскими терминами, и только по этой причине она могла их произнести. Но когда те же слова произносил герцог Уиклифф, они обжигали, словно огнем.