Классическая попаданка или думать надо над своими желаниями! (СИ) - Волкова Риска

— Да, Ваша Светлость? Вы звали меня?

Фейрис кивнул, пригласив гостя присесть в кресло, которое стояло неподалеку от его стола.

— Звал. Ты придумал кошмар для моего дорогого братца?

Гинт некоторое время помолчал, словно не зная с чего начать. Фейрис терпеливо выждал это время, не сводя глаз со своего гостя.

— Я изучил все дела, которые Вы мне предоставили. Как я понял, Вы с Колвиндом — парные драконы? Верно?

Фейрис кивнул.

— Да. Это так.

— Братья, которые всю жизнь друг друга ненавидят… И он убил Вашего отца? Зачем он это сделал? Была у него причина на это?

Фейрис пожал плечами.

— Раньше я думал, что у его поступков вообще нет причин. Что так он поступает лишь из своей склонности к тому, чтобы творить зло… Но сейчас… Сейчас я думаю, что я и есть эта причина. Он желает причинить боль мне.

— Вы были близки к отцу? Что случилось с Вашей матерью? — продолжал допытываться Гинт.

Как бы не было неприятно Фейрису, о его чувствах говорили лишь полыхающие алым огнем пряди. Князь Утеса знал, что умный Гинт не будет спрашивать что-то лишний раз, если ему это не требуется для дела.

— Я был близок с отцом гораздо более, чем он. Мы все время проводили вместе. Я считался наследником Утеса так как унаследовал родовую огненную магию… Возможно, что Колвинд завидовал… Хотя, это вряд ли. Он никогда не проявлял особого рвения, чтобы пообщаться с отцом. Никогда не заговаривал на тему того, чтобы самому наследовать Утес, хотя я бы, возможно, и отдал его, потому что не люблю излишних хлопот. — признался мужчина.

— А по поводу Вашей матушки… — напомнил Гинт.

— Она умерла довольно рано, и я не запомнил ее так, как стоило бы. Лишь по портретам могу судить о том, что на нее был похож более Колвинд, нежели я.

— До того, как умер Ваш отец, Колвинд совершал что-нибудь подобное? — спросил Гинт.

Фейрис покачал головой.

— Нет. Если Вы про убийства, то это его первое злодеяние подобного рода. Раньше я от него получал лишь издевки и мелкие пакости, не стоящие должного внимания.

Гинт улыбнулся, даже щелкнув пальцами.

— Вот оно! Есть!

— Вы что-то поняли? Что-то, что поможет нам?

Гинт кивнул.

— Дело в Вашем отце, Фейрис. Просто так не убивают. По крайней мере, первое убийство это дело весьма нелегкое, говорят… Значит, у Колвинда была причина на это. После он стал одержим, это понятно… Глотнул крови! Но до этого… Простите, ничего нет попить?

Фейрис задумчиво кивнул и плеснул из стоявшего на столе графина Гинту морс в небольшую кружку.

— Угощайтесь.

— Спасибо!

Князь Утеса внимательно посмотрел на Гинта, как только тот промочил пересохшее горло.

— Изучив материалы дела, что Вы мне передали, я вычитал, что Вашего отца убили с особой жестокостью. Истерзанное тело… И пепел. Никогда не думали над тем, почему именно пепел? Ведь это не только особенности его магии, это может быть еще и символом чего-то…

— Я искал однажды… Но все же решил, что пепел — это насмешка надо мной. Вроде как я со своей огненной магией ничего не могу поделать… — сказал Фейрис.

Гинт покачал головой.

— Прежде, чем я раскрою Вам тайну, из-за которой Колвинд убил Вашего отца, Фейрис, я должен открыть прежде еще одну. Вы хорошо изучали детали дела о смерти Вашей матери?

— Она погибла от долгой болезни… Так мне всегда говорили. Дело я брал, его отдал император Ульрих по моему запросу, но я не нашел в нем тогда ничего, чтобы могло показаться подозрительным. — сказал Князь Утеса.

— А зря! — усмехнулся Гинт. — В подобных вещах я стараюсь обращать внимание на каждую мелочь. В особенности — на такую мелочь, как слезы. В материалах, в показаниях ее личной служанки сказано, что во время болезни леди Вероника, Ваша мать, много плакала…

Фейрис покачал головой.

— Я видел это. Она болела, знала о том, что умрет. Естественно она плакала!

— Возможно! Но у меня на этот счет другое мнение!

Гинт выудил из-за пазухи какую-то пухлую тетрадку в кожаном переплете. И, раскрыв ее на заложенной пишущим пером странице, начал читать вслух.

“Дневник Гленды, комнатной девушки леди Вероники, Княгини Утеса.

(24 марта 214 года от Явления Источника)

Сегодня леди Вероника вновь весь день проплакала! Сердце сжимается смотреть на нее бедненькую. Такая худая, бледная. Даже не знаю, как ей помочь, чем утешить? Врач сказал, что такое возможно после тяжелых родов. Что в организме женщины что-то меняется… Но мне кажется, что леди Веронику тревожат какие-то мысли…”

— Эта строчка относится к тому времени, когда Ваша мать еще не слегла с тяжелой болезнью, уважаемый Князь. — заметил Гинт.

— Здесь есть пометка, что ее осматривал врач… — возразил Фейрис, но в душу его уже закрались сомнения. Почему его мать плакала? Он не знал причины. Отец не говорил ему об этом никогда.

— Послушайте тогда еще выдержку из дневника того же автора.

“(17 апреля 214 года от Явления Источника)

Сегодня леди Вероника опять была очень печальна. Я приносила ей молоко и пряники с кухни. Она не стала есть. Тогда я помогла ей прилечь и укрыла пледом, затушив свечи и магические светлячки. Госпожа думала, что я уже ушла, потому что лежала, повернувшись к двери спиной. Я же осталась, чтобы забрать недопитое молоко. Произошло нечто странное. Леди Вероника вновь стала очень сильно плакать. Но в своих рыданиях она отчего-то постоянно повторяла это: “Лили! Моя маленькая бедная девочка! Моя девочка! Моя несчастная Лили!” Я постаралась выйти как можно тише, надеюсь, что госпожа не заметила, что я оставалась то время в комнате”.

Фейрис добела вцепился пальцами в подлокотники кресла, в котором сидел.

— Кто это?! О ком речь?! — возбужденно спросил он. — Я никогда не слышал ни о какой Лили!

Гинт усмехнулся.

— Еще бы. Но прежде, чем рассказывать дальше, скажу откуда я вообще взял этот дневник. Видите ли, это последняя запись в данной тетради. Как я понял из учетных ведомостей, комнатную девушку леди Вероники, Гленду, уволили на следующий день. Выгнали якобы за воровство, не оставив возможности даже забрать вещи. Они так и хранились в складской комнате прислуги все это время, вместе с дневником.

— Выходит, что ее уволили из-за того, что она услышала? — прошептал Фейрис.

— Ваша мать была доброй женщиной. Это я тоже выяснил из воспоминаний слуг и ее знакомых. Уволить ни с того, ни с сего женщину, что находилась с ней столько лет, к тому же, которая так относилась… У Вашей матери был секрет, Фейрис. И я решил, что я найду его, прежде, чем выполню Ваше поручение. Про кошмар для Вашего брата. Ведь для того, чтобы придумать что-то такое, нужно знать причины. Не зная их можно лишь усугубить дело.

— И что? Вы что-то узнали? — спросил Фейрис.

Он подобной информации, обрушившейся на него столь внезапно, у него даже стала кружиться голова. Мужчина растер костяшками пальцев виски, стараясь привести себя в чувства.

— Да. Кое-что я нашел. Но, думаю, что будет лучше, если Вам об этом расскажет Ваш брат.

— Что?! — едва не задохнулся от возмущения Фейрис. — Хотите, чтобы я пообщался с Колвиндом тет-а-тет?! Вы с ним заодно?!

Гинт засмеялся, утирая тыльной стороной ладони скатившуюся невольно слезу.

— Чушь! Я обладаю лишь догадками. Хотя больше чем уверен, что они верны. Поэтому, придумав кошмар, который Вы просили, я загадал сценарий сна так, что Колвинд сам все Вам расскажет.

Эльф Граниэль, он же “Торговец секретами”, отошел с таинственным горбуном на несколько метров в сторону от Алисы.

— Что хочешь за свой секрет? — будничным голосом спросил эльф, предполагая, что горбун запросит, как и большинство, деньги. Однако, он, как и в случае с Алисой, не угадал.

— Мне нужна кровь девушки, что идет с тобой, прядь ее волос и слезы. — сухо ответил мужчина.

— Что, простите?! Собираетесь наводить порчу?! — с нажимом сказал Граниэль.

Девушка, что шла с ним к Норманду, была симпатична эльфу, и он не хотел, чтобы с ней случилось что-нибудь. Хотя, он вполне мог и оставить свое беспокойство. За разумную цену, конечно же.