Просто бывшие - Чарити Феррелл

Его мать — причина, по которой я стала медсестрой. Много лет назад Мелоди работала в том же отделении скорой помощи, и я часами сидела за их кухонным столом, слушая, как она рассказывает историю за историей, пока я забрасывала ее миллионами вопросов. Ее смерть от застойной сердечной недостаточности в сорок лет только укрепила мою страсть. В память о ней я хотела продолжить эту карьеру.

Он берет свой телефон с консоли, когда тот звонит, и отвечает на звонок.

— Да, я забрал ее, и мы уже едем. Мне не нужно отвечать на твое нечестивое количество текстовых сообщений о встрече. — Он усмехается и украдкой смотрит в мою сторону. — Я обязательно расскажу, что ты не можешь дождаться встречи со своим любимым человеком.

О, черт. Он не шутил насчет ужина.

— Этого не будет, — говорю я ему, когда он кладет трубку. — Перезвони своему занозе в заднице и скажи ему, что меня не будет. — Я растягиваю лицо в самодовольной улыбке. — Но я желаю вам всем счастливого ужина.

Он все еще хихикает, и хотя это направлено на меня, мне приятно слышать смех от человека, который регулярно выглядит так, будто у него в заднице палка.

— Клянусь, я сделал все возможное, чтобы остановить это.

— Ты взрослый мужчина, и в последний раз, когда я видела тебя голым, у тебя были яйца. Скажи им «нет».

Он ухмыляется.

— Яйца все еще целы, к твоему сведению. Я могу показать тебе, если это поможет.

— Приятно знать. Не нужно доказательств.

— Я не могу бросить Нэнси, — говорит он, выдыхая длинный вдох. — Это ее день рождения, и она рада, что мы приедем. И Кайл, очевидно, тоже. — Он снова ухмыляется, не в силах скрыть это при упоминании своего лучшего друга и самого большого засранца Блу Бич для меня.

Кайл будет дразнить меня всю ночь. Его приглашение не искреннее. Это предлог, чтобы протащить меня через ад.

— Последний раз, когда я разговаривала с Кайлом, он выписал мне штраф за разбитый задний фонарь и сказал, что будет ненавидеть меня до последнего вздоха за то, что я прогнала тебя из города. Я не доверяю этому дураку рядом с моей едой. Он будет доливать в мой напиток антифриз.

— Остынь, Дайсон. Он не отравит твое жаркое. — Он качает головой, а я бросаю на него свой лучший смертельный взгляд. — Как насчет этого? Ты приходишь, и я не буду заставлять тебя платить за квартиру в этом месяце.

— Твой способ убедить меня потусоваться с тобой — бесплатная аренда? Кто я? Вивиан из «Красотки»?

— Не говори так.

— Есть лучший способ сказать это?

— По-другому. Чувак трахался в этом фильме. Сомневаюсь, что наша ночь закончится тем, что я буду трахать тебя на дорогом пианино.

— Не надейся, что это случится. Ты женатый человек. — Да, моя эгоистичная задница все еще не может этого забыть.

— Я разведенный мужчина, дорогая. Мы были женаты пять лет, три из которых были адом.

Пять лет?

Его брак не был временным или одолжением. Вы не можете быть с кем-то половину десятилетия и не испытывать к нему чувств. Такого просто не бывает.

— Неважно, что это было на один день. Ты не можешь продолжать бросать мне в лицо чушь о том, что я разрушила твою жизнь. Ты нашел любовь. У тебя была жена. — Я вскидываю руки вверх. — Черт, у тебя могут быть дети. Есть какие-нибудь маленькие Гейджы, о которых я должна знать?

Настроение в машине меняется, как будто неожиданный шторм внезапно обрушился на нас, сжимая его челюсти. Вместо того чтобы отстукивать ритм, его пальцы теперь вгрызаются в руль.

— Нет, детей нет, — пробурчал он.

Я бы протянула ему воду, если бы не думала, что он выбросит ее в окно с силой, достаточной, чтобы расколоть улицу. Мой вопрос вырезал мрачное воспоминание, засевшее внутри него.

Неужели у них с женой не получилось завести ребенка?

— Что я там только что выяснила? — спрашиваю я, слова слетают с моих губ медленно и осторожно — навык, которым я овладела в школе медсестер для лучшего общения с пациентами.

— Ничего, — огрызается он. Его внимание приковано к дороге, как будто он ждет, что что-то пронесется перед нами.

— Хорошо, — говорю я.

Не толкай его.

Не пытайся вернуться.

Я пошла в медсестры, потому что хотела лечить и помогать людям.

Проблема в том, что Гейдж — потерянное дело, потому что он не хочет от меня ни того, ни другого.

— Мне не нужно идти на ужин, — говорю я. — Скажи Нэнси, что я навещу ее как-нибудь на этой неделе.

— Мы оба пойдем.

— Почему? У тебя такой вид, будто ты предпочел бы содрать ногти на ногах, чем ужинать со мной.

— Это не ты, черт возьми, клянусь. — Он делает паузу, чтобы сделать несколько вдохов и успокоить себя. — Если что, ты будешь единственным человеком, способным вывести меня из этого состояния, чтобы я не пришел на ужин и не вел себя как жалкий мудак.

— Хорошо.

В этом великолепном, оборванном мужчине чувствуется новый уровень боли. Тот мальчик-подросток, в которого я влюбился много лет назад, был заменен кем-то более мрачным. Я беру на себя ответственность за часть этой боли, но что-то другое разорвало его на части сильнее, чем я.

Что бы это ни было, он не хочет, чтобы это вышло наружу, потому что это поставит его на колени. Ему нужен кто-то, кто поможет ему выстоять, и я была брошена в его пространство как раз вовремя. Неважно, насколько разрушены наши отношения, я никогда не позволю ему страдать в одиночестве.

Все происходит не просто так.

Люди могут искупить свою вину.

Моим искуплением за разбитое сердце будет помощь ему пережить это темное время.

Я повернулась на своем сиденье.

— Я довольно голодна.

Он наклоняет голову.

— Спасибо.

Его пальцы снова начинают выстукивать