Декабристы в Забайкалье - Алексей Васильевич Тиваненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда М. И. Семевский начал изучать биографии братьев Бестужевых, Михаил Александрович переправил ему огромное количество рукописей и писем товарищей по сибирской каторге. После смерти Н. А. Бестужева в его флигеле остался сундук, в котором декабрист хранил свои бумаги. Время от времени брат Михаил открывал его и отправлял М. И. Семевскому многие работы. Вот строки одного из писем Михаила Александровича на имя издателя: «Из сочинений брата Николая прилагаю его рукопись, О свободе торговли», писанную им вскоре по прибытии нашем в Петровск Не могу постичь, куда девались черновые его капитальных двух сочинений… я не мог их отыскать в море-океане нашего глубокого архива. Я из этого моря почерпнул наугад несколько разных писем — но для того, чтоб их печатать, но, может быть, вы их вздумаете просмотреть, чтоб вернее знать лица, с которыми мы были в сношениях и какого рода они были, и чтоб подробнее изучить наше житье-бытье, как казематское, так и поселенское. Я даже разоблачаю нашу жизнь тюремную, прилагая тут же Плоды тюремной хандры, сумбур, особенно нравившийся Ильинскому, и почти для него написанный Давыдовым и Барятинским».
Разбирая сундук брата, М. А. Бестужев обнаружил среди бумаг подробный список его литературных и научных произведений, как напечатанных, так и в рукописи. Список этот насчитывал 25 работ, но он оказался далеко не полным. Возможно, Н. А. Бестужев включил в него только те произведения, которые казались ему наиболее ценными… К счастью, почти все, что Михаил Александрович переслал М. И. Семевско-му, сохранилось до наших дней в Бестужевском фонде архива Института русской литературы (Пушкинский дом), а также в других хранилищах СССР.
Иной оказалась судьба той части архива Бестужевых, которая осталась в Сибири. Уезжая на жительство в Москву, последний селенгинский узник оставил у своего ученика А. М. Лушникова много бумаг брата Николая и своих, опасаясь полицейского досмотра в пути. Алексей Михайлович Лушников свято чтил память об учителях-декабристах и их друзьях. Это он вместе с другими учениками соорудил и затем долгие годы поддерживал надгробные памятники в Посадской долине, Петровском Заводе и Акатуе. В 1894 году он передал в Кяхтинский музей многие личные вещи Бестужевых, которые и сохранил ига» до наших дней.
Внук А. М. Лушникова В. И. Лушников вспоминал, что у деда в комнате хранился особый сундучок, опечатанный его личной печатью. Ключ от него Алексей Михайлович никому не доверял и носил постоянно на шее. Однако всем домашним было известно содержимое таинственного сундучка. Сверху лежали обыкновенные конторские книги Лушниковых, а под ними были спрятаны «Дневник» Л. А. Бестужева, план-набросок воспоминаний М. А. Бестужева, две статьи и рисунки Николая Александровича, письма декабристов И. И. Пущина, С. Г. Волконского, Е. П. Оболенского, Г. С. Батенькова и других. Здесь же хранились письма путешественников по Сибири, Монголии и Китаю Н. М. Пржевальского, Н. М. Ядрилцева, Г. Н. Потанина, Д. А. Клеменца, записки таинственного старца Ивана Кузьмича, семейные бумаги Кандинских и ряд других документов.
В 1901 году, когда А. М. Лушников умер, его жена сняла с холодеющей груди мужа заветный ключик и стала верным стражем драгоценного сундука, поскольку Алексей Михайлович завещал вскрыть его только через пятьдесят лет после его кончины.
Однако после смерти жены след сундука затерялся. Когда в 1921 году внук А. М. Лушникова посетил дом деда в Кяхте, он увидел в амбаре содержимое десяти больших железных ящиков, но того, с архивом декабристов, уже не оказалось. В. И. Лушников предполагал, что сундук был вскрыт еще до смерти бабушки (она умерла в 1913 году) дядей Александром, автором интересных «Воспоминаний», хранившихся долгие годы в Кяхтинском краеведческом музее. Собирал материалы по истории рода Лушниковых также сын Александра Алексеевича Лушникова Алексей.
По другим данным, сундук был спрятан в надежном тайнике сыном А. М. Лушникова Глебом, но он погиб в гражданскую войну, а его причастность к тайне бестужевского архива не доказана. Существует также предположение, что вся библиотека и бумаги А. М. Лушникова в 1921 году были переданы бойцами красной кавалерийской бригады в Кяхтинский музей, возможно его сотрудникам П. С. Михно и С. А. Успенскому. Однако в архиве музея бумаг ученика декабристов не оказалось. Бесследно исчезли и ценные воспоминания А. А. Лушникова.
Не так давно журналисту В. Бараеву удалось установить, что место тайника знал Глеб Глебович Лушников, которого еще малолетним вывезли во Францию. В 1979 году ему было свыше 70 лет. Тем не менее потомок Лушниковых прислал в Министерство культуры Бурятской республики письмо, в котором выразил желание приехать и откопать сундук деда. Однако министерские и музейные работники проявили нерасторопность, а внук А. М. Лушникова вскоре умер, так и не дождавшись приглашения.
Где же он, этот заветный сундук А. М, Лушникова? Где те бесценные рукописи, которые М. А. Бестужев и его ученик хотели сохранить для грядущих поколений?
Погост в Посадской долине
Как-то раз Николай Александрович Бестужев по обыкновению вышел из дому погулять и на горном перевале, разъединявшем Селенгинск с Нижней деревней, повстречался с местным городничим, страдавшим близорукостью. «Какие это два белых пятна вдали?»— спросил он декабриста, показывая рукою в глубину Посадской долины. — «Это могилы Торсона и его матери, — ответил Бестужев горестно и, чуть помолчав, добавил — А подле них и я скоро улягусь».
Откуда было знать тогда местному городничему и самому Николаю Александровичу, что через много лет скромное кладбище бывшей Нижней деревни превратится в одно из самых памятных мост Забайкалья. Уже более века не зарастает народная тропа к чугунным обелискам, возвышающимся на тихом пустынном берегу Селенги. Чередой проходят зимы и весны, степные цветущие травы сменяются белыми холодными снегами, короткие года переходят в долгие десятилетия, но не угасает сила человеческой любви к декабристам, нашедшим свой покой в окрестностях Селенгинска. Каждый день останавливаются у декабристского мемориала туристские автобусы, причаливают речные пароходы — и все новые поколения людей из разных уголков нашей страны и всего земного шара молча склоняют головы над пятью могилами в глубине Посадской долины.
Константин Петрович Торсон. Болезнь многие годы подтачивала здоровье Константина Петровича. Считается, что она началась у него еще на поселении в Акше, когда он в
