Время Полицая - Айдар Павлов

- Ты... кто? - пролетая какие-то странные тени, спросила Настя.

- Я змея. Если меня не слушать, я больно кусаю.

Цыганка ущипнула руку Насти, и моментально вернула девицу из обоих колодцев на поверхность земли. Очнувшись, та с ужасом подскочила с пластмассовой скамейки:

- Простите... Мне надо домой... поговорить с папой... До свидания!

Она бросилась бежать из зала ожидания на улицу. После дикого общества цыганки, буквально запрессовавшей мозги девушки до смешной запятой, ей как никогда захотелось упасть на грудь любящего отца и покаяться.

Добежав до набережной Обводного канала, Настя сбавила ход. Потом вовсе остановилась над самой грязной питерской речкой, подняла лицо к небу и раскрыла ладони. Легкость снизошла необыкновенная. Кобра обладала магической силой изгонять из воображения привычки, комплексы, глупые идеи, доводя сознание человека едва ли не до просветления... Дождь усилился. Мелкая влага сыпалась на руки, волосы, затекала под рукава и казалась Насте чистейшим нектаром. Совершенно без причины ей хотелось летать, петь и всех любить. Не брать, но отдавать. Не быть любимой, но любить - всех и всё подряд. Чудесное озарение длилось минут десять-пятнадцать, пока Настя не вернулась домой и не вспомнила о черной кожаной сумке, которая осталась на вокзальной скамейке.

7

- Я украла тридцать тысяч долларов у одного бандита, пятнадцать тысяч рублей - у другого. Все деньги лежали в сумке. Возможно, меня убьют. Я хотела вернуться в Таллинн, спасти того парня, у которого взяла тридцать тысяч. Но на вокзале встретила цыганку... Это был какой-то кошмар! Она меня заговорила как последнюю дуру. Короче, с вокзала я ушла без денег. Я их там забыла. Папа, что мне делать?

В пятом часу ночи Настя сидела напротив отца как котенок перед котом, дрожала от страха и без фальши, начистоту рассказывала о своих проблемах. Они не впускали маму, чтоб не рыдала, находились на кухне за плотно закрытой дверью и пили горячий чай из красивых кружек.

- М-да... - вздохнул отец.

- Может, сходим на вокзал?

- ... И спросим у банды цыган, не находили ли они тридцати тысяч?

- Папа, я боюсь!

- Что за парень из Таллинна? Где ты с ним познакомилась?

- Его зовут Вадим. Какой-то больной, он думает, что я его невеста. Понимаешь, четыре дня назад я как-то оказалась в его квартире.

- Как?

- Не знаю!! Папа, ужас, честное слово: просыпаюсь, а он спит рядом! До сих пор не могу понять, почему это произошло.

- Но ведь должно же быть рациональное объяснение, - справедливо заметил отец.

- Думаешь, я обманываю?

- Вряд ли. Если б ты не оставила на вокзале сумку, я бы ничего другого не ждал. Но раз такие дела... Не знаю почему но меня, представь себе, радует исчезновение этих денег из нашего дома.

- Я-то представляю себе, чем это пахнет: у Вадика, таллиннского парня, есть пистолет.

- Ты видела?

- Ещё бы! Он сказал, что, если я не поеду с ним в Таллинн, он меня убьет. Этот псих убежден, что мы целый год спали в одной постели!

- Что?!

- Господи, я отравила его! Снотворным для крупного рогатого скота! - Настя заплакала.

- Детка, успокойся!

- ... Одной дозы хватило бы, чтобы усыпить целого быка! Так было написано на пакетике. А я ему всыпала три упаковки!

- Настя!

- Три дозы за то, что он меня любил!

- Детка!

- Ты же ни фига не веришь! Зачем я тебе это говорю?! Те тридцать тысяч ему дал отец на нашу свадьбу, и я поверила, я поехала с ним в Таллинн. Он знает обо мне столько, сколько никто не знает. Он сказал, что в Таллинне гномы, что мы спали вместе, любили друг друга, а потом стал кричать: "Кто убил Августа Яолу? Кто убил Августа Яолу!" Папа, я больше этого не выдержу! Ты же ни слову не веришь!

- Верю, верю, - умиротворенно закивал Олег Михалыч, глотнув чай из кружки дочери. – Так, кто убил Августа Яолу?

Настя вытерла рукавом заплаканные глаза:

- Если теперь Миня не убьет Полицая, Вадик не вернется!

- Девочка моя, - вымолвил одуревший отец, практически не сомневаясь в том, что на рассудок дочери поврежден рецидивом клептомании: - Идем, я помогу тебе лечь спать... У нас был очень трудный день...

8

6 декабря, 1991.

У Мини был трудный день, а ночью его колбасило. То он превращался в дельфийского оракула: забывал о настоящей реальности и выгребал, черт знает откуда, пласты иных жизней, то возвращался на круги своя, тяжело вздыхал, смотрел в потолок и со свежими силами пытался осмыслить предстоящее убийство Полицая, - это единственное, что ему теперь оставалось. То есть, Миша Яновский, который по добрейшей натуре своей, мухи бы не обидел, сидел и на полном серьезе думал: пусть даром, пусть через свой труп, - все, что угодно, лишь бы замочить Полицая. Благо, с мухами, этими невинными эльфами общежитии, Пол не имел ничего общего: такого убьешь - не обидится. Вопрос лишь в том, как это сделать. Остальное - суета.

"А может, взять, да сдать Кобру Полицаю? - неожиданно подумал Миша: - Рассказать Романову все, как оно было, начистоту?"

Что произойдет?

Вернет ли такой трюк утерянное расположение Полицая?

Потрудится ли Пол рассмотреть вопрос? "Вникнет ли в тему"?

Например, он докладывает:

- Пол, ко мне заходила какая-то баба. Вроде, из крутых, у нее на тебя что-то есть, она ищет киллера.

- Че за баба, не понял? - Голубые глаза Полицая опасно кристаллизуются.

- Ну, блин, похожа на цыганку, - популярно объясняет Миша. - Перламутровые ногти, черные глаза...

- Э, ты, бл, Миня, не обувай, нах, че за баба, конкретно?!

-........ - мысленно замирал Миня: ну, как ему еще объяснить?

- Че завял, а?!

-... Она предложила мне двадцать семь тонн, чтобы я тебя загасил.

- Миня, нах! Я в тему не влажу, че ломаешься, где двадцать, бл, семь кусков, че я те скал, чтоб были, а?!!!

Миша четко представлял, как Полицай кладет пятерню на его лицо, и... вот, собственно, базар закончен. Дальше говорить не имеет смысла.

Нет, Кобру сдать никак не получится, она неуловима. Складывается впечатление, будто ее вообще нет!

Остается одно.

Вез гарантий, без страховки, за идею... Убить Полицая.

В десятом часу утра с бессонными кругами под глазами, продолжая рассматривать свой пистолет, Миша сидел в офисе на Благодатной улице и говорил по телефону с Леней Копновым. Дружище нашелся в том же месте, где вчера, - в спортзале Полицая:

- ... Гусар от дела отказался, говорит, пусть этим займется Интерпол.

- Чем "этим", Миня? - проворчал Леня. В последние два дня Яновский ему жутко не нравился.

- Мне надо побазарить с Полицаем. Он в зале?

- Миня, что ты еще придумал?

- Лень, у меня сто тридцать кусков на мази. То, что я придумал, я скажу Полицаю.

- А ты, чисто... - Копнов сделал паузу. - Уверен, что он захочет с тобой базарить? После вашей нестыковки...

- Все уже состыковалось, - уверенно заявил Миня.

- Поля сегодня не в духе.

- Я подниму ему настроение, не волнуйся. Сейчас подрулю.

- Прямо сюда?! Когда?

- Уже еду, - прорычал Миша.

- Ну, подгребай, что с тобой делать… - сдался Леня. – Я ему передам. Но я тебя предупреждал: Поля не в духе.

Леня отправился в главный зал, где стояло, по меньшей мере, полсотни различных тренажеров Кеттлер, и объявил, что скоро здесь появится Миня.

- Конкретно, с бабками? - донеслось слева, из глубины зала.

- Я так и не въехал, что он от тебя хочет, - признался Леня. - Сказал, сто тридцать кусков на мази.

- Фраер, - разнеслось по залу. - Член любителей подрочить! - Полицай имел в виду Михаила Эдуардовича, генерального директора ТОО "Кобра".

Замолвив пару ласковых, Романов младший продолжал выполнять физические упражнения. Он висел меж небом и землей: тулово его было охвачено широким поясом и двумя толстыми стальными канатами крепилось к верхней балке тренажера; другая пара канатов соединяла руки Полицая с шестидесятикилограммовыми блинами, подкачивавшими широчайшие мышцы спины и бицепсы одновременно; наконец, тросами, пристегнутыми к голеням Полицая, этот парень прессом и икроножными мышцами тягал еще сто двадцать кило железа по вертикальным рельсам тренажера, - все это шевелилось, двигалось дьявольски ритмично, без пауз вот уже более получаса и могло продолжаться сколь угодно долго, пока не захочет посмотреть видик, посидеть на толчке или поесть вареной колбасы парень по кличке Полицай - до естественной усталости дело доходило редко.

- Слышь, Пол? - накинув плащ, окликнул Леня.

- Че?

- Я сгоняю на “форде”?

- А че ты у меня спрашиваешь, нах? Иди, нах, гоняй, блн.

- Ну, тачка-то твоя.

- Нет базара, бл, - разрешил Поля.

Леня полагал, будто Миня едет вымаливать у железного Пола пощады. Невероятно довольный тем, что не увидит жалкого зрелища, он улетел подальше от спорткомплекса Романова-младшего на роскошном джипе, шугая по пути низкорослые тачки и отстегивая щедрые поощрения благодарным работникам ГАИ, свято хранившим покой Лени Копнова на дорогах.