Миссия (СИ) - Алексеев Александр

В нашей последней атаке минчане на подступах к штрафной срубают Боброва. Сёву уносят на носилках. С трибун ревут "Судью на мыло!", далее нецензурно… Оботов, взявшийся бить штрафной попал в стенку. Финальный свисток.

Прощай, Золото!

Толпа беснующихся болельщиков раскачивала милицейский коридор в подтрибунные помещения. Судье, кажется, пару раз дали леща. Минчане, втянув головы, трусцой убегали в раздевалку. Мне же некоторые плевали под ноги или кричали в след обидные слова, другие же протягивали руку для пожатия и говорили "Спасибо"…

Отдуваюсь за команду на раздаче автографов. Рядом сидит "минчанин" Боря Цыбин тоже подписывает билетики и бумажки. Стоящий перед столом мужчина похлопал себя по карманам и сказал, очевидно дочери-старшекласснице:

— Билеты выбросил, а блокнот дома забыл. Пошли.

Но смутно знакомая девушка не уходит, а пристально смотрит на меня, словно гипнотизируя. Паренёк из-за спины дядечки протянул ему листочек:

— Берите товарищ Самойлов. Мне ваш фильм "Сердца четырёх" очень понравился.

Чтобы закончить эти кошки-мышки включаю нимбы у этих троих.

Мама дорогая. Дядечку не вспомнил, а молодёжь — Василий Лановой и Татьяна Самойлова. СуперЗвёзды СССР. Они, вроде даже поженятся… Или я путаю?

Пока я подписывал две бумажки, Самойлова переключила внимание на Ланового. А тот, распушил перед нею хвост и нёс какую-то хрень про участие в автозаводском драмкружке, куда и звал будущую кинозвезду, нервно поглядывая на папашу.

Самойлов, скорчил нос, слушая монолог Ланового, хмыкнул и бросил всем: "Всего доброго". Татьяна кивнула мне, а Лановому подмигнула, мол "не переживай. Может, ещё где увидимся".

Представил их в будущем.

— Какая девушка, — с придыханием делится со мной пока ещё неизвестный всем Вася, — Лучшая в Москве.

И смотрит на меня так, словно я из жюри конкурса "Московская красавица". Киваю, на всякий случай и, прокашлявшись, говорю протокольным голосом в толпу: "Следующий."

8 октября 1950 года. Подмосковье. Дача Булганиных.

Пока накрывали столы, Лёва с Дашей встречали подъезжавшую молодёжь, а Булганин-старший выходил с женой на встречу родни и элитных гостей. Вот так вот мероприятие запланированное под весёлую репетицию свадьбы, а точнее гулянка с танцами на природе, — всё это превратилось в пышный полуофициальный приём. А повод был достойный. На Политбюро перед съездом, с подачи товарища Хрущёва, одобрили для Булганина-старшего присвоение звания Героя Советского Союза. А то Молотов — Герой с четырьмя орденами Ленина, у Ворошилова — четыре ордена Ленина и шесть Красного Знамени, у Хрущёва и то три Ленина, а у Булганина только один. Несправедливо.

Как же тонко ублажили на Политбюро нового лидера. Он обожает красоваться на трибуне и получать награды и звания. Прямо "Леонид Ильич номер Ноль".

Короче, элита и родня приезжала обмывать Героя и познакомится с Лёвиной невестой. С Даши в личном деле уже сняли судимость. За работу на ткацкой фабрике дали медаль задним числом. Короче — передовая комсомолка, куда не плюнь.

А пятно с детьми? — спросит внимательный читатель. Отвечаю. В те годы приёмные дети были и в советских семьях обычным делом.

Вон с товарищем Шверником приехала приёмная дочь Зиба Ганиева. Они с Дашей обе снайперши. Бились под Ленинградом. Обе имеют ранения. Причём Зиба пролежала в госпитале два года. Всё это я узнал из разговоров среди элитной молодёжи. Такие вот нынче мажоры…

Вскоре все собрались и сели за длинный стол. Мы с Колобком уселись на "Чукотке". Во главе стола посадили высоких гостей, некоторые из которых даже не успели переодеться, приехав с подготовки к следующему дню Съезда. Выпили за нового Героя, за знакомство с невестой, а потом танцы. Чтобы хоть как-то спастись от Воли Маленковой, приглашаю на танец инженершу телецентра Людмилу Шверник. Тридцатисчемтолетняя тётя рассказала мне про подготовку телевизионщиков к фестивалю. Про экстренное открытие республиканских и областных телецентров. Про получение новой техники из США и из Европы. Про переговоры с немецкими телевизионщиками снимавшими Олимпийские игры 1936 года в Берлине. Восторженная инженерша ездит по моим ушам во время танца:

— Ты видел "Олимпию"? Ах, да… Её же не показывают в кинотеатрах. Там такая съёмка. Просто шедевр. Говорят, что сама Лени Рифеншталь может приехать с западногерманской группой. А вон видите на нас девушка смотрит. Это новая стажёрка у дикторов. Люда Соколова. По-моему она на тебя запала. Микоянам отказала и стоит одна-одинёшенька. Иди, пригласи…

И подталкивает меня в плечо. Подхожу к вспыхнувшей от улыбки девушке.

На Любочку похожа. Такая же холодная красота…

— А я ГИТИС заканчиваю, — лепечет мне возбуждённая девушка, — В следующем году или в Ногинск в драмтеатр или на телевидение дикторшей.

— Лучше на телевидение, — вставляю я свои пять копеек в монолог актрисы.

Та замирает в танце:

— Это ещё почему?

— А тогда я смогу Ваше лицо каждый день видеть на телеэкране. — щекочу я девичье самолюбие.

Та, широко распахнув глаза, поправляет меня, слегка прижавшись:

— Не ваше… Твоё лицо… Мы же договорились.

После танцев все садятся за чай. Снова идут неспешные разговоры, смех. Выпускник ВГИКа Александр Алов говорит, что мечтает снять фильм про Павла Корчагина. Разгорается дискуссия, кто из молодых актёров мог бы подойти на эту роль. Алов уточняет:

— Это не сейчас буду снимать. Лет через пять. Кто тогда сыграет двадцатилетнего паренька?

А чего искать то…

— В драмкружке на ЗИСе есть Василий Лановой. Он точно подойдёт, — заявляю я.

Начинающий кинорежиссёр записывает что-то в блокнот. Лёва, отведя меня от стола, знакомит с коллегой по курсам "Перехват" Анатолием Китовым. Толя отвечает на курсах за научную часть и, как оказалось, помешан на вычислительной технике. Он выдвигает гипотезу, что в недалёком будущем все вычислительные машины в СССР можно будет объединить в одну сеть и использовать, как единый механизм. Поражаюсь смелости молодого учёного и, как могу, на пальцах объясняю основы интернета. Прошу нигде на меня не ссылаться, а самому додумать всё остальное…

Тут возвращается Лёва и, взяв у молодого учёного зажжённую сигарету, делает пару глубоких затяжек. Затем быстро тушит чинарик, посмотрев на сидящую к нам спиной Дашу. Достаёт коробку монпансье и виновато предлагает нам конфеты.

— Ну, как хотите, — продолжает сын Героя, — А мой дружок-геолог Коля завсегда говорил в таких случаях: "Дают — бери. Бьют — беги." Сейчас в Монголию поехал руду искать. Женился в этом году, жена на сносях. А ему: "Пока не найдёшь — не вернёшься". А где там искать — Монголия то раза в два больше Украины…

Вспоминаю, как тренер из ЦСКА в семидесятые ездил в Монголию "Эрденет" тренировать. Комбинат там горно-обогатительный построили для монгольских друзей…

— А чего искать, — повторяю я вслух, — Там есть священная гора Эрденет в которую молнии бьют. Там и нужно копать.

— Как говоришь? Эрденет? Ну, ладно. Напишу геологу. Пусть там поищет…

На другой стороне стола разгорелась дискуссия после слов молодого выпускника МГИМО Георгия Арбатова(лёвин дружок), что нужно, мол, менять приобретённые после войны неиспользуемые территории на что-то материальное для подъёма страны. Например, отдать Японии пару южных островов из Курильской гряды, а они пусть с США нам за это Дальний Восток насытят техникой, оборудованием и продуктами. Партийные зубры осадили молодого, мол, так всё можно за мешок картошки раздать… (Вспоминаю перестроечные годы). Но, новый советский лидер-Герой, подняв руку, говорит: