Последствия старых ошибок. Том 2 - Кристиан Бэд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я только сейчас сообразил, что вместе с прилётом Дьюпа на столе в капитанской всегда появлялись кислые зелёные орехи, которые он почему-то любил, и ячменное печенье.
Вот гады-дежурные! Они же начальство как керпи прикармливают!
Я мог бы разозлиться, но это было слишком смешно. А Дьюп, пока я ржал, дошёл до реки и уставился в воду.
Вот и ладно, вода успокаивает.
Дьюп улетел, так ничего и не рассказав мне. Мы накормили его шашлыками из очень условной «оленины», развлекали, как могли, но всё без толку.
Вот если бы напоить…
Но напоить командующего ещё никому не удавалось, это я слышал от Мериса, а в теме спиртного он разбирался получше меня.
После отлёта лендслера вроде бы ничего не изменилось, но страшные сны стали приходить чаще, и я вдруг ощутил страх. Понял, что тоже умру, что смертен.
Просыпался иногда ночью и долго слушал, как бьётся сердце, а дыхание поднимает рёбра. И понимал, что подошёл вплотную к какому-то иному пониманию себя.
А ещё думал о Вланке, о том, что скоро мы, так или иначе, станем ближе.
Впрочем, мрачнел я один. Команда увлечённо строила планы по поимке «гикарби». После того, как я привёз видео с чучелом, иначе Агескела никто и не называл.
С очередным планом по поимке гикарби Неджел заявился ко мне утром двадцать шестого дня нашего вынужденного пребывания на Гране. Кажется, я на него всё-таки наорал.
Вышел на воздух, пытаясь успокоиться.
И тут же пискнул браслет: срочный вызов. И — озабоченное лицо Дьюпа.
«У тебя что стряслось?»
Я растерялся. Не мог же он ощутить, что меня в очередной раз вывели из себя эти доморощенные «охотнички»?
«Я… Ну, это…»
«Я рядом болтаюсь. Жди к вечеру».
Дьюп на экране выглядел задёрганным и озабоченным. Похоже, прерывал какое-то срочное дело ради лицезрения моей рожи. Но зачем?
Я не знал. Вернее, знал, но не придал значения тому, что в палатке связи дежурил вчера Дерен.
Плохо я его изучил. Очень плохо. И когда увидел спускающуюся шлюпку лендслера, даже не заподозрил, что именно Вальтер лапу свою мытую приложил.
Спустя две недели комкрыла рассказал мне эту историю, как анекдот. Улыбаясь своей обычной улыбкой сейфа, ключей от которого никогда и не было.
А произошло вот что. Комкрыла в тот день попросил порученца «вызвонить» меня на перспективу грядущего запроса из канцелярии. «Персефону» пора было вводить в строй хотя бы по документам.
Порученец был обычным хамоватым необстрелянным переростком, вроде Оби Лекуса. И что-то брякнул, выходящее за рамки стандартного запроса, дежурящему в связной палатке Дерену.
Дерен же, имея внешность милую и безобидную, умел огрызаться, как прыгающая яанская гадюка. Порученец от него получил так, что не просто потерял дар речи, а отшатнулся от экрана, запнулся о собственную ногу и рухнул под пульт.
Комкрыла, заинтересовавшись грохотом, подошёл и поинтересовался у Дерена, не изобрели ли мы на Гране новый вид бесконтактного оружия?
Дерен был его крестником, и они поболтали немного, пока ждали меня.
Разговор у них вышел примерно такой.
— Ну, и как тебе твой капитан, Вальтер? — спросил комкрыла.
— Нормально, — улыбнулся Дерен.
— Что, совсем без претензий? — удивился генерал.
И Дерен ответил, подключив своё хэдово знание экзотианских пословиц:
— Вроде бы без. Только грустный он какой-то. Такое чувство, что «удавился бы, да длины веревки не знает».
Дерен объяснил мне потом, что это просто крылатое выражение, оценка моего настроения, не более. Однако незадачливого порученца фраза впечатлила сугубо.
Минут через пятнадцать он уже рассказывал в кают-компании, что этот псих, капитан Пайел, собирается повеситься на Гране. Только — вы ж его видели? — верёвки, способной выдержать эту двухметровую перекачанную тушу никто не может найти: выбор синтетики на Гране скудный, а натуральное волокно рвётся.
Свитские тут же пересказали байку соседнему кораблю. И пошло-поехало…
Заинтересовались спецслужбы. Кто-то умный поспешил доложить лендслеру: мол, спятил там ваш протеже…
Дьюп связался со мной. И вот прилетел.
Первой фразой свалившегося на меня с неба лендслера, было:
— Совсем сбрендили, гады.
Я не понял.
Он объяснять не стал. Вместо этого буркнул:
— Пошли на закат посмотрим.
Мы спустились к Тарге, и там Колин рассказал мне, какая информация прошла по спецслужбам.
Рассказал, уже воздерживаясь от лишних эмоций и непечатных слов.
— Талантливо, — сказал я. — Дерен вчера дежурил. Позвать?
— Сам разберёшься.
— Новости есть?
— По кораблю?
— По кораблю я знаю. По дому Нарья.
— Тихо там. Нехорошая такая тишина. Есть одна информация, опять же по линии комкрыла… — Колин помедлил, не очень желая меня просвещать, но продолжил. — Шпион союза Борге побывал у Агескела в подвалах и сумел бежать. Как ему удалось вырваться — молчит. То ли умом тронулся, то ли видел что-то, в чём даже своим признаться не может. Вроде тебя, в истории с Плайтой… — он посмотрел мне в глаза, и я едва не задохнулся, ощутив его вырвавшееся-таки раздражение.
Если бы Дьюп не отвёл взгляд, я бы не выдержал.
Но он отвернулся.
Еще минуты две я кашлял и хватал губами воздух.
— Колин, я…
— Знаю, — отрезал он.
Мне стало муторно и противно. Но рассказать я ему не мог ничего.
— Ты меня сам такого воспитал, — огрызнулся я.
— Воспитаешь тебя, — усмехнулся он криво.
— Ну чего ты злишься? — вырвалось у меня. — С чего ты взял, что я мог повеситься? Чушь же несусветная!
— Чушь. Но только борус — есть борус.
— Были такие случаи?
— Не было. Но мы не знаем ничего про его информационную природу. Все наши меры безопасности могут оказаться недостаточными, Анджей. Я сомневаюсь, что нам удалось справиться с борусами так просто. И у меня есть основания для сомнений.
Сказать было нечего, и я взглянул на солнце.
Оно уже приготовилось купаться. Я кивнул Дьюпу:
— Смотри.
Лендслер повернулся, вглядываясь в небо. Я знал ещё по Северному крылу, что он любит смотреть на заходящее солнце.
— Как ты думаешь, а боги всё-таки есть или это только сказки? — спросил я.
Дьюп долго не отвечал. Я уже перестал ждать, когда услышал вдруг:
— А разум есть?
— Разум? — удивился я. — А причём тут разум?
— Жизнь была бы лишена смысла, если бы в нас не было разума. Значит, если есть душа, есть и бог. — И процитировал:
…и свечение фосфора никогда не заменит опала.
Если ты, как и я,
Однажды
Глядел уходящему в спину.
Я глядел ему в спину,
Однажды.
Всегда.
И я буду глядеть.
— Вот такие простые стихи, — Колин говорил отстранённо, подчиняясь медленному стеканию заката в воду. — И сборничек этот маленький так и назывался «Уходящему»:
Я не догоню и не спрошу его,
Потому что — не догоню.
Потому что
Не я его догоню.
Потому, что
Он меня не догонит.
— Первый сборничек разошелся довольно большим тиражом. Если хочешь, я поищу в нашей родовой библиотеке. Он должен быть там, отец не возьмёт чужой книги.
— Трудно вот так с отцом? — спросил я осторожно.
— С отцом всегда трудно. Ты — его полный антагонист, его «уходящий», иначе ты — никто.
— Маму только жалко, — сказал я, вспомнив своего отца.
Колин не ответил. Он просто положил мне на плечо свою широченную горячую ладонь.
Сколько мы видели с ним в космосе самых разных закатов? Но вот здесь, у реки, впервые смотрели вместе, как солнце уходит не за тяжёлый бок планеты, а падает в воду. И бурный Тарге кипит.
— Скажи, а это правда, что сильный человек обязательно добрый? — спросил я.
— Это ты сам для себя решай. Чаще добрый. Не потому что слабин а у него такая, но чтобы не сломать этот мир.
И тогда я решился:
— Колин, ты же нас здесь не просто так держишь? Как приманку?
— Да, — сказал он, не отрывая глаз от реки. — Но я не знаю, на что ОН пойдёт и когда. Если мы вернём вас в космос — станет только опаснее. Там сложнее будет за тобой следить.
— Ты думаешь, кровавый эрцог не успокоится?
— Это не в его стиле. Я не могу понять, чем вызвано затишье в доме Нарья, но оно так или иначе скоро закончится.
История тридцать шестая. Приманка
Грана, правобережье Тарге
Из отчёта импл-капитана Пайела
— Победить человека может только его собственный гнев.
— Ещё одна боргелианская пословица?
Дерен кивнул. Он стоял ровно, по струнке, как и положено
