Замечательные женщины - Барбара Пим

– Слава богу, это вы, Милдред, – раздался в трубке голос Елены. – После всего, что Роки наговорил, даже голос его слышать не хочу. Послушайте, я какое-то время поживу у мисс Кловис.

– У мисс …?

– У мисс Кловис… вы же ее помните… Она работает в научном обществе.

– Ах да, конечно.

«Наша замечательная мисс Кловис с чаем». Она еще и предоставляет убежище сбежавшим женам?

– Она предложила забрать кое-какие мои вещи. Не могли бы вы упаковать для меня чемодан и встретиться с ней под часами на вокзале Виктория?

Я согласилась, главным образом потому, что так было проще. От меня требовалось упаковать несколько нужных вещей и выскользнуть из дому незаметно для Роки, хотя потом можно будет ему сообщить, что Елена у мисс Кловис.

Найти то, что просила Елена, оказалось непросто: во всех шкафах и ящиках в спальне царил такой беспорядок, что трудно было определить, что где искать, но наконец я все собрала и с упакованным чемоданом некоторое время спустя ждала в условленном месте на вокзале, чувствуя себя довольно глупо, точно сама собиралась с кем-то сбежать.

Начался час пик, и мимо сновали, стремясь успеть на свой поезд, бизнесмены и клерки. Солидные мужчины в шляпах и с тщательно свернутыми зонтами или портфелями, такими плоскими и аккуратными, что казалось невероятным, будто там вообще может что-то лежать, без тени достоинства неслись в спешке, а иногда даже налетали на меня. У некоторых были свертки или пакеты в руках либо под мышкой – подарки женам, наверное, или сюрприз к ужину. Я воображала, как они набиваются в зеленые поезда, разворачивают вечерние газеты, разгадывают кроссворды, не разговаривают с соседями…

– Мисс Лэтбери? – ворвался в мои фантазии решительный голос, и подле меня возникла кряжистая фигура мисс Кловис.

– Да. Я привезла вещи, о которых просила миссис Нейпир.

– Прекрасно! – Мисс Кловис решительно забрала у меня чемодан.

– Надеюсь, с ней все в порядке? – спросила я.

– В полном. То есть теперь, когда она ушла от своего скотины-мужа.

Мне хотелось запротестовать, но я не знала, что сказать: меня слишком удивило, что сотрудница научного общества может употреблять такие выражения.

– У меня она в полной безопасности, – непринужденно продолжала мисс Кловис. – У меня уютная квартирка на верхнем этаже здания Общества.

Портреты туземных вождей и свернутый флаг в уборной, подумала я, но, возможно, у нее есть собственная ванная.

– Искренне надеюсь, что миссис Нейпир скоро вернется к мужу, – сказала я твердо. – Он очень расстроен.

– Вы думаете, расставание будет только временным? – Вид у мисс Кловис сделался разочарованный. – Сама я так совсем не считаю. Он уедет за город, где, как полагаю, у него есть коттедж, а она вернется в квартиру. Так я поняла с ее слов.

– О, понимаю. Надеюсь, они встретятся и все обсудят, прежде чем пойти на столь решительный шаг.

Не могла же я признаться мисс Кловис, что помимо всего прочего не хочу, чтобы Роки уезжал.

– Ну, мне пора, – сказала мисс Кловис. – Спасибо, что привезли чемодан. Я дам вам знать, если будут новости. Полагаю, мистер Боун в Дербишире?

– Но к нему-то это уж точно не имеет отношения! – с тревогой воскликнула я. – Уверена, он не захочет в это вмешиваться.

– Ради антропологии! – возвестила мисс Кловис, перехватывая свой зонт и взмахивая им, словно оружием или древком знамени. – Между теми, кто вместе работал в экспедиции, существует великая связь… А их совместный труд по прослеживанию группировок общества по женской линии родства вообще исключительно ценен, истинный вклад… – Она конфиденциально понизила голос: – Была история доктора Медликотта и мисс Этти… Не знаю, слышали ли вы о ней? Я всегда знала, что это я их свела. Его жене это сначала не нравилось. Однако вот пожалуйста. – И, бодро кивнув на прощанье, она удалилась.

С минуту я стояла несколько оглушенная, потом медленно направилась домой. Я как раз сворачивала на Гранчестер-сквер, когда увидела, как двое мужчин входят в паб в дальнем ее конце. Это были Роки Нейпир и Джулиан Мэлори. «Пусть себе идут», – подумала я. Было утешительно сознавать, что они подружились за стаканом вина. Утешение для них, но не для меня, решила я, не в силах даже подумать о возвращении в квартиру, где придется мыть их пустые стаканы, которые они, без сомнения, бросили у меня в гостиной. Лучше сходить в пасторат повидать Уинифред.

Едва я позвонила в дверь, как меня осенило, что там скорее всего Аллегра Грей, и я даже повернула бы обратно, если бы почти сразу не открыла сама Уинифред.

– Ах, Милдред! Как мило с вашей стороны! Вы теперь почти к нам не приходите, – пожаловалась она. – С тех пор как Аллегра и Джулиан объявили о помолвке, у нас почему-то все не как раньше. Но сегодня она поехала ужинать с подругой в Кенсингтон. А Джулиан куда-то ушел, поэтому я совсем одна. У вас расстроенный вид, дорогая. Что-то случилось?

– Я почти жалею, что Нейпиры поселились в моем доме, – сказала я. – До их появления все было гораздо проще.

Уинифред не стала задавать вопросов, но под воздействием чашки чая у нее самой развязался язык. Мы заговорили о «былых временах» – тех, какими они теперь представлялись.

– Ох, Милдред, – вырвалось у нее, – иногда и я жалею, что Аллегра у нас поселилась!

Глава 18

На следующий день Роки повел себя довольно мелодраматично: шумно упаковывал чемоданы и ходил кругами по квартире, помечая мебель и безделушки, которые следовало отослать в его загородный коттедж. Вернувшись домой после ленча, я обнаружила, что он практически готов съехать.

Ко мне он поднялся со списком в руках.

– Надо сразу расставить все точки над i, – сказал он. – Я хочу получить назад свои вещи, но нельзя же от вас требовать, чтобы вы знали, какие именно мои.

– От меня? – удивленно воскликнула я.

– Ну да, вы ведь будете тут, надо полагать? Я попросил грузчиков из компании по перевозкам приехать утром в субботу, чтобы вы могли за ними присмотреть.

– Да, конечно, – неуверенно сказала я. – Наверное, нельзя ожидать, что они хорошо все сделают без надзора. Когда приблизительно их ждать?

– Я распорядился, чтобы приехали пораньше, часов в восемь. Тогда Елена сможет вернуться в воскресенье или понедельник, если захочет. А еще можете позвонить мисс Кловис и сообщить ей. – (Разумеется, я рассказала ему, где Елена.) – И все будет как прежде.

Мне хотелось запротестовать не столько из-за перевозки мебели и роли, которая мне в ней отводилась, сколько из-за его мысли, что все может стать как прежде. Но никакие слова на ум не шли. Интересно, предложит ли он перед отъездом выпить вместе чаю? Но он промолчал, и почему-то мне не хотелось предлагать самой. Наверное, мне не хотелось, чтобы он запомнил меня как женщину, которая вечно заваривает чай в трудную минуту.

– До свиданья, Милдред. Конечно же, мы еще увидимся, – небрежно бросил он. – Вам обязательно надо как-нибудь приехать ко мне в коттедж на уик-энд.

– С радостью, – начала было я и тут же задумалась, вполне ли это прилично.

Но, очевидно, такая мысль в голову Роки не приходила и никогда не придет.

– Вы ведь запомните, какие вещи надо вывезти, правда? – были его последние слова, обращенные ко мне.

Когда он ушел, я стояла у окна, пока его такси не скрылось из виду.

Последствия потрясения и горя слишком хорошо известны, чтобы стоило их тут описывать, и у окна я стояла очень долго. Наконец я действительно заварила себе чаю, но кусок у меня не шел в горло. На меня словно бы навалилась огромная тяжесть, и, посидев какое-то время, я подумала, что, наверное, стоит пойти в церковь и там поискать толику утешения.

Дверь в церковь я открыла довольно робко и с облегчением увидела, что там никого нет, поэтому села и стала безнадежно ждать – сама не знаю чего. Мне никак не удавалось упорядочить круговерть мыслей, но я надеялась, что если посижу тут тихонько, то, возможно, почерпну своего рода покой из благостной атмосферы.

Считается, что века молитв оставляют на зданиях свой след, но потом я вспомнила, что церковь Сент-Мэри построили каких-то семьдесят лет назад: она казалась совсем новой и веселой, и тут не было ни усыпальниц известных семейств с балдахинами, ни плачущих херувимов, ни урн, ни стертых надписей на плитах пола. Оставалось лишь разгадывать надписи на латунных табличках в память о бывших пасторах и благотворителях или созерцать уродливый витраж в восточном окне. А после мне пришло в голову: неужели атмосфера викторианского благочестия утешает меньше других? Разве не следует мне утешаться мыслями о нашем первом священнике, отце Басби – Генри Бертрами Басби – и его супруге Мод Элизабет ровно так же, как о клириках семнадцатого столетия? Теперь я едва сознавала свое окружение и вздрогнула, когда меня окликнули по имени:

– Мисс Лэтбери! Мисс Лэтбери!

Я почти виновато подняла глаза, точно совершила что-то постыдное, и увидела, как ко мне бочком подбирается мисс Стэтхем. В руках у нее были тряпка для натирки и жестянка с воском.