Альбом - Мери Райнхарт

— Да, — ответила мама. — Она не знала, что с ним делать. Я тоже не знаю. Наверное, отнесу на третий этаж.

Под «третьим этажом» в Полумесяце числился чердак для старых вещей.

Я не заметила, чтобы кто-нибудь, кроме миссис Тэлбот, проявил тогда интерес к альбому. Время от времени я вспоминала эту сцену, но безрезультатно Джордж хотел посмотреть альбом, сказав, что хочет немного развеселиться, но мать одернула его. Брайан Дэлтон посмотрел на альбом и отвел глаза, а его жена внимательно за ним наблюдала. Вот и все.

Я же прекрасно знала этот альбом, его размеры, его застежки. Помню, как он лежал в гостиной у Ланкастеров, когда я была маленькой девочкой. Я часто рассматривала странную одежду и странные позы людей. Но в то время, как я уже говорила, он не вызвал у меня интереса. Мы сидели кружком, как часто сиживали раньше. Но возбуждение, которое мы испытали в четверг, уступило место напряженному беспокойству, что чувствовалось по тихому голосу миссис Тэлбот и ее сжатому рту, по бледному лицу Лидии и ее дрожащим рукам, державшим спицы, по нервному смеху миссис Дэлтон и по молчанию мистера Дэлтона.

Насколько я помню, он заговорил всего один раз за весь вечер.

— Дело в том, что у нас здесь где-то скрывается жестокая скотина, убивающая людей. Я попросил у полиции дополнительной защиты.

— Полиция! Здесь было полно полицейских, — заявила миссис Тэлбот. — И что же? Это нам помогло? Нам нужны дополнительные решетки и крепкие замки.

— И побольше костров за нашими домами! — добавила, к нашему удивлению, миссис Дэлтон. Все посмотрели на нее, но она только зло засмеялась. В это время зазвонил звонок, и вошла Хелен Веллингтон.

Она стояла в дверях, разглядывая нас и слегка улыбаясь своей иронической улыбкой.

— Так, — сказала она, — думаю, вы считаете, что это опять дело рук Джима!

Это ее заявление нас шокировало. Возможно, она и хотела этого. Мама встала и посмотрела ей прямо в глаза.

— Послушайте, Хелен, если вы думаете, что мы обсуждаем сейчас Джима в связи с этим трагическим событием, то ошибаетесь. Мы этим не занимаемся.

— Обсуждаете, думаете или задаетесь вопросами. Я пришла сюда, чтобы сказать вам то, что сказала в полиции. Джим Веллингтон спал в моей спальне прошлой ночью. Он не покидал ее ни на минуту. — И она добавила более легкомысленным тоном, видя, как это ее заявление подействовало на нас, как многие смутились, считая такое заявление по меньшей мере неделикатным: — И я поклянусь на целой стопке Библий, что это так, если будет необходимо. Я уверена, что в поселке будет достаточно Библий!

— Заходи и не говори глупостей, Хелен, — обратился к ней Джордж Тэлбот. — Мы говорили о самообороне и больше ни о чем.

Ее глаза, как всегда накрашенные, но умные, пробежали по нашим лицам.

— Самообороне? Все здесь, а бедного Джима нет! Очень странно!

Хелен повернулась и вышла. Мы услышали, как она с шумом захлопнула за собой дверь.

После ее ухода все стали собираться. И я заметила, что если раньше Дэлтоны всегда шли рядом, хотя и молча, теперь мистер Дэлтон пошел вперед, а она догоняла его, как могла. В конце дорожки, где она соединяется с улицей, я увидела, что он повернулся и посмотрел на дом Ланкастеров, где в комнате больного горел свет. Он расправил плечи и пошел вперед, а его жена почти бежала за ним на своих тоненьких каблучках;

Джордж несколько задержался и рассказал мне, что Маргарет попросила его ночевать в их доме и он согласился.

— Она испугана. И я ее понимаю. Кажется, кто-то хочет уничтожить всю семью.

— Ты полагаешь, что убийца — один и тот же человек?

— Было бы странно думать, что два человека охотятся за одной семьей, ведь так?

Он ушел, и я заперла за ним дверь, а мама взяла альбом с собой наверх. Он все еще был завернут в бумагу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

В ту ночь, в понедельник, Холмс опять спал у нас в доме. И я опять его заперла, хотя он ничего об этом не знал.

Смерть мисс Эмили нарушила все мои теории в отношении Холмса. Я была в замешательстве и чувствовала себя беспомощной. Даже если он мог выйти из дома через окно, то не было никакой возможности вернуться обратно. Хотя, и эта мысль пришла ко мне внезапно, когда я начала раздеваться, он мог выбраться через окно, а вернуться обратно с помощью одной из длинных лестниц, которыми мы пользовались, когда подрезали фруктовые деревья, а утром снова убрать ее.

Я где-то читала о таком методе, который был раскрыт, так как лестница оставила следы на земле под окном. Поэтому, так как мне спать не хотелось и я не могла выносить громкого храпа Холмса, спавшего в комфортабельной комнате для гостей, я решила спуститься вниз и посмотреть сама, так ли это. Делать мне больше было нечего с тех пор, как я потеряла всякий контакт с Гербертом Дином.

Мама очень устала. Закрыв все окна в ее спальне и поставив на подоконники вазы на случай, если кто-то попытается забраться через окно, я спустилась вниз и вышла через парадную дверь на улицу.

Ночь была облачной, надвигалась гроза, но ветра не было. Это была удачно, потому что мама потребовала себе наш единственный фонарь, и я пользовалась спичками. Зажгла одну спичку, не увидела никаких следов, зажгла другую и нагнулась, когда вдруг услышала тихий голос совсем рядом:

— Не пугайтесь, мисс Лу. Это Дин. И погасите спичку. Здесь ничего нет. Я уже смотрел.

Я задрожала от неожиданности. Видимо, он заметил это, потому что взял меня за руку и отвел в сторону.

— Успокойтесь! — сказал он. — Где мы можем поговорить? В подвале?

— Можно в гараже, — с трудом выговорила я.

— О! Значит Холмс опять спит в доме? Как прошлой ночью?

— Да. А откуда вы знаете, что прошлой ночью он спал в доме?

— Знать о Холмсе все — это мое дело. Но не потому, — почему вы думаете. Ваш Холмс — умный молодой человек. Я уже говорил вам об этом, кажется. В ближайшее время мы поговорим с ним откровенно.

— Откровенно?

— Да. Поговорим или посплетничаем. Как хотите, так и назовите. А сейчас могу я поговорить с вами? Мне необходимо многое узнать.

Я согласилась, пошла обратно в дом, закрыла на ключ и болт парадную дверь и, выйдя на кухонное крыльцо, увидела, что он ждет меня у задней тропинки. Он вел себя уверенно, на него можно было положиться. Мы молча прошли в гараж, он посадил меня на скамейку, сел на подножку машины и достал свою трубку.

— Ладно! — сказал он наконец. — Становится все интереснее и интереснее! С каждым днем!

Меня удивило это замечание.

— Вы бесчеловечны, — заметила я. — Создается такое впечатление, что вам все это нравится!

— Я достаточно человечен. Но это моя работа, — ответил он спокойно, закурил трубку и некоторое время помолчал. — Насколько мне известно, Хелен сегодня нарушила вашу компанию, — затем сказал он. — Для нее это очень типично, хотя и не совсем прилично, если можно так выразиться. Но у нее были причины. Я, конечно, не позволил бы ей этого, если бы знал, что она собирается сделать. Но я там больше не живу. В доме полно прислуги, и мне пришлось убраться.

— А какие у нее были причины? Она вела себя довольно отвратительно.

— Она очень испугалась, — спокойно ответил он. — Дело в том, что у Джима есть револьвер сорок пятого калибра. Но в распоряжении полиции сейчас пуля, и сегодня ночью или завтра утром ей станет известно, что выстрел был сделан не из этого револьвера.

Он почти ничего не рассказал о том, что сам делал в тот день, и напрочь отказался обсуждать тему о второй перчатке.

— Когда-нибудь я все вам объясню, — успокоил он. Но убийство мисс Эмили его очень взволновало.

— Понимаете, могло быть только две или три причины этого убийства. Во-первых, ее могли с кем-то спутать, принять за другого человека — это вполне возможно, но, на мой взгляд, маловероятно. Опять-таки, она могла просто мешать кому-то по неизвестной нам причине. Возможно, она что-то знала или мешала осуществлению какого-то плана. Я все больше и больше убеждаюсь, что такой план существует. И потом: у нее могло быть что-то такое, что нужно было кому-то. Я говорю все это потому, что мы должны исключить обычные мотивы преступления: месть, ревность, любовь. Она не тот человек, чтобы возбудить такого рода чувства. И, конечно, существует возможность, что убийца — душевнобольной человек. Мы не можем полностью отказаться от такой версии.

— Но вы так не думаете. Я права?

— Не думаю. Видите ли, Лу, — вы не против, если я буду называть вас Лу? — гораздо легче считать убийцу сумасшедшим. Есть два типа убийц. Один — это преступник с не вполне нормальной психикой. Он убивает импульсивно, от страха, ненависти или в состоянии опьянения. Но есть и другой тип — это умный человек. Его преступления обычно хорошо продуманы и успешно осуществляются. Но в этом одновременно их недостаток, если можно так сказать. Все в этом плане зависит одно от другого, все его части продуманы и все следует одно за другим. И вдруг осечка! Тогда весь план идет насмарку.