Фея Лоан - Райдо Витич

Зашел во двор и скинул перчатки, хмуро косясь на товарищей.

- Ну, че, Петрунь, глянул на метеор-то? - хмыкнул сидящий на крыльце седой мужчина, в душегрее подбитой кроличьим мехом и в валенках.

- Да-а, - отмахнулся парень, посмотрел на широкую спину Семена Комогорцева, что вовсе на его появление не отреагировал: как колол дрова, так и дальше колол.

- И че там? - пристал Прохорыч. Его темные глаза лучились тонкой насмешкой над дурачком, глубокие вертикальные борозды морщин на щеках чуть изогнулись от усмешки.

- А ниче, - Петя снял снегоступы, отряхнул снег с унт. Старик, пыхтя трубкой пристально смотрел на него, щуря глаза:

- Темнишь, паря.

- Да че, правда? Далеко, не дошел я. Пилил, пилил, а оно и не видно ни черта, - отмахнулся парень и пошел к другу. Присел на чурбак:

- Сема, а Сем?

- Ну? - бросил мужчина, вскользь глянув на пацана.

- Ты в Богов веришь?

Семен расколол чурбак, поставил следующий, дал по нему колуном и только тогда ответил:

- Тебе зачем?

Тьфу, ты!

- Я тебя как человека спрашиваю. Можешь один раз нормально ответить?

- Ну, - поставил следующий чурбак.

- Веришь или нет?

Мужчина грохнул топором по полену, потом по-другому. Гора дров росла, Семен молчал. Петр начал злится:

- Ты, блин, ответишь или нет?!

Колмогорцев на минуту остановился, воткнул топор в пень и уставился испытывающее на Самарина, потирая плечо:

- Может и верю, - ответил через минуту, когда Петра уже от нетерпения подкидывать начало.

- Я тебя по-человечьи спрашиваю! Важно мне! Ну, есть они, по-твоему, или нет?!

- Может и есть, - пожал плечами верзила, за топор опять взялся.

- Поговорили, - кивнул с осуждением парень.

- Дрова сложи, - бросил ему Семен, ухая колуном по чурбаку.

- Меня может… видение посетило!… Посоветоваться, как со старшим товарищем хочу! А ты дрова! Приземленная ты натура, Семен! Пошлая!

Мужчина губы поджал, очередное полено расколов. Воткнул с размаху топор в другой чурбак и сел, сложив руки на коленях замком:

- Ну? - поторопил.

- Че "ну, ну"? Пошел я значит, метеорит глянуть, а оно далеко оказывается, звезданулось. Короче шел, шел, потом плюнул, развернулся, и вот… километров двенадцать отсюда смотрю и глаза не верю: из-за дерева девушка выглядывает, волосы серебрятся, до снега струятся. Глаза у нее… сама вся… Я веришь, как дышать забыл. А она шасть ко мне, ближе, ближе, и осторожно ступает, крадется даже. Я думаю, все, завязал я спирт у Елыча таскать, а то пожалуй горячка накрыла… А девушка - вот она, - рукой показал на Семена. - Как ты, руку протяни и дотронься. Запах от нее, как в магазине парфюмерии, только другой, более… тонкий, что ли?… Короче она смотрю, руку ко мне тянет и вроде то ли манит, то ли что еще хочет. К усам прикоснулась…

Семен хмыкнул: усы нашел! Недоразумение растет какое-то, а туда же, мужик зрелый - усы!

- Ты послушай, потом ржать будешь!… Прикоснулась она. Меня как током дернуло. Пальчики тонюсенькие, длинные, может два ее в одном моем, и хрупкие, гибкие как веточки, а кожа прохладная, гладкая, гладкая. Но видно, что-то я не так сделал, может, дернулся и что подумал не то, только девушка лицом изменилась, отпрянула и бежать. Я за ней. Ну, узнать же надо, может, потерялась, помощь нужна. Глянь, а ее нет. Звал, искал - нет никого. И следов тоже нет. Бежала она странно, даже не бежала - летела, снега не касаясь. Я блин, вяз, а она даже следов не оставила. Это как Сема? Че было-то?

- Фантазия богатая, - выдал свою версию мужчина. Судя по его лицу, особого впечатления история Петра на него не произвела. Естественно. Петька с детства выдумывать мастак. И такую побасенку порой сплетет до небес, что рот открыв, мужики слушают. Потом только доходят нестыковки, вопросы каверзные возникают, и понимание - наплел Петро. Дружный хохот под конец репризы, заканчивает выступление местного фантаста.

Парень насупился, поглядывая на друга:

- Шутишь все, да?

- Нет, Петь, ты у нас по этой части мастак, а я так, погулять вышел, - встал, колун схватил и опять ну махать им, дрова заготавливая.

Парень обиделся и решил больше ни слова не говорить, раз не верят ему. Пошел в дом, унтами по ступеням бухая.

Вечером, собравшись за ужином за общим столом, мужики, уже наслышанные о походе Петра за метеоритом, давай над ним подтрунивать да подробности похода за ценным научным экспонатом выпытывать. Но удивительное дело, Самарин в ответ молчок, ни слова в ответ на шутки. А раньше с пол оборота заводился, только поддень, тут же до пены с губ свое отстаивал, рот на час не закрывался.

Поел парень молча, чашку вымыл и к себе ушел. Молча.

Мужики переглянулись, недоумевая.

- Видать сильно метеор по голове-то Петьке въехал, - подвел итог Прохорыч. Выскреб ложкой тарелку, чая хлебнул и пошел на боковую: завтра за белкой идти с утряни. Вставать в рань.

За ним остальные потянулись.

Семен последний из-за стола вышел. Как всегда. Ел он медленно, чинно, с уважением к пище и желудку. Может, оттого здоровым как медведь вырос, болезней с измальства не знал.

И галлюцинации его не посещали.

Глава 16

Сутки Эйфия не шла, а ползла. Шаг, другой - остановится, посидит, подумает. И мысли все невеселые, и идти, как не думай, некуда. На базу к землянам торопиться? Чтобы потом бежать обратно без оглядки? Нет уж, лучше здесь остаться, среди красоты и диковинных зверей, а не двуногих. Так и решила: переждать и хорошо обо всем подумать.

Берлогу себе сделала, в снегу огромный лаз с помощью Хакано вырыв. Снега наелась и спать легла. А утром вылезать не захотела. Навалилась усталость до нежелания что-то делать, хоть и рукой пошевелить.

- Не в себе паря-то. С того дня сам не свой. Мает его, - кивнул Прохорыч на Петра, попыхивая трубкой. Семен на друга уставился: правда, мает. Второй день за забором топчется, в лес уходит - возвращается, снова идет. И без ружья.

- Вчера по утру я его видел в сторонке, на тропе к геологической партии. Стоит, озирается. Чего высматривал? Белок? Так их там не бывает. Куниц разве что, да соболька? Но ж без ружьишка их не возьмешь, а силки не ставил, точно говорю. Ты б, Сема, к Елычу его затащил, что ли?

Ага. Елыч - Елисей Ильич как Петька, малость на голову тюкнутый. Жил мужчина в Питере, работал в элитной клинике, растил двоих детей, кандидатскую защищал, патент на изобретения в офтальманологии имел, и вдруг влетело ему самореализацией заняться. На том нормальная жизнь и закончилась. Сюда перебрался, чтобы в тишине и покое строчить научный труд о самосовершенствовании и Вселенском Разуме. Толку от Елыча промысловикам никакого, только комнату занимает да на шее у них сидит, но опять же и вреда нет. Ну, не пожилось в городе, к природе потянуло, уединению, а не за длинным рублем как вон Витьку Плахотина - что ж плохого? Сидит себе наверху, пишет с утра до вечера, и ни видно его, не слышно. Врач конечно, в партии всегда пригодится, тем более куковать здесь артели до самой весны, но с другой стороны лечить здесь не кого. Здоровье у мужиков сибирское, ни стужей, ни бациллой такое не свалишь, а если оказия какая приключится, пораниться кто или съест не то, так сами же травами и вылечатся. Прохорыч вон дипломов не имеет, а лекарь хоть куда. Что зверя, что человека настойками травными поднимет.

Ну и чего Петьку к Елычу отправлять?

- Поблажит - перестанет, - бросил мужчина, куртку застегнул, ремень берданки поправил. - Пойду, капканы проверю. Того и гляди, пурга начнется.

- Ага. Иди, Сем, иди, - махнул трубкой старик.

Фея чувствовала себя разбитой, больной и пыталась понять отчего. От волнений, от бессилия найти выход из положения, от страха, что среди землян оказалась, - напрашивался вывод и ответ на вопрос, что же ей никуда идти не хочется. Однако при всей внятности аргументов, ответа на один вопрос они не давали - почему ей холодно? Термосистема комбинезона работает, а Фею дрожь пробирает до зубовного стука.

Девушка прижала к себе Хакано, тот ей лицо вылизал и заскулил.

- Голодно, маленький? - поняла. - Прости, нет у меня и ничего. Хотя…

Вспомнила про сейкап. Вытащила из-за ворота, пыльцы себе на мизинец насыпала, и лаугу столько же. Съели. Легче стало: щенок повеселел, девушка ожила. И вроде можно идти, да только надо ли? В лапы к дикарям всегда усеется - вот из таких еле вырвалась.

Хакано покрутился, хозяйку понюхал, поскулил и давай на простор просится, снег разрывать.

- Далеко и надолго не уходи, - попросила Эйфия: мало ли, обидят зверька агрессоры. - Земляне… ты их сторонись малыш…

Лауг вылез из норы и бежать. Эя дремать начала, проваливать как в снег в сон и тут пыхтение услышала - Хакано вернулся и с собой айху привел. Девушка подумала, что той голодно, как и щенку, вот тот по-родственному на обед ее пригласил.