Стилист - Геннадий Борисович Марченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По ходу обеда Настя о чём — то меня расспрашивала, я механически отвечал, следя лишь за тем, чтобы не сболтнуть лишнего. По — прежнему приходилось придерживаться официальной версии с потерей памяти. Доедая борщ, я вспомнил, как в день нашего знакомства Антонина Васильевна заикнулась о некоторых нюансах, делающих жизнь парикмахера «интереснее» и, перебив болтливую соседку, в этот момент ковырявшую вилкой пюре с гуляшом, поинтересовался, что это за нюансы. Та, прежде чем ответить, быстро оглянулась по сторонам и заговорщицки зашептала.
— В общем, сам понимаешь, на нашу зарплату ноги протянешь, поэтому приходиться крутиться. Чаевые — это само собой, но мы ещё берёмся за надомную работу. Практически у каждой из нас есть клиенты, либо мы к ним в свободную смену или выходной ходим со своим набором парикмахерских принадлежностей, либо они к нам. Если мы к ним — выходит чуть дороже, нужно учитывать затраченное время и расходы на транспорт. Опять же, расходные материалы приходится приобретать за свой счёт, с работы много не унесёшь, тем более действует строгий подсчёт. А материалами пользуемся импортными, сам понимаешь, в какую копеечку это влетает. Но в целом за работу на дому мы берём практически по расценкам «Чародейки», только клиент платит не кассиру, а нам, так что мы в любом случае в плюсе.
— И сколько у тебя таких клиентов?
— Постоянных семеро, а в целом за месяц набирается иногда десяток. Ну и считай, в среднем с одной выходит трояк, потому что кому — то нужна просто укладка, а кому — то подавай окраску с «химией». Так что всяко 130–150 рублей лучше, чем 100. Плюс к тому полезные знакомства. Вот я, например, обслуживаю администратора цирка на Вернадского. Как понадобится — позвоню ей, и она распорядится, чтобы для меня и сына оставили два билета. Или для кого — то из моих коллег, потому что кто — то обслуживает такого же администратора, только из театра, и мы можем попросить друг за друга. Или вот Ася Петрова из мужского зала стрижёт директора «Новоарбатского» гастронома, у неё всегда в холодильнике дома вырезка, а не то безобразие из костей и жил, что выкладывается на прилавки. А куда сейчас без блата?
М — да, картина, если честно, вырисовывается безрадостная. Если мы хотим официально именоваться оплотом социализма во всём мире, но чтобы население этого «оплота» жило по — человечески, так или иначе придётся идти по китайскому пути. Вот только кто станет его претворять в жизнь? С деятелями типа Брежнева и его кликой каши уже не сваришь, у них задача — дожить спокойно и сытно свой век, не забыв о детях и внуках. Там уже всё прогнило. Если всё оставить как есть — страна уверенно скатится к развалу, повторяя пройденный в моей реальности путь. Может вообще лучше ничего не трогать?
«А как же Афганистан, как же развал страны Горбачёвым и Ельциным, как же разгул бандитизма в 90—е, в результате которого ты сам остался сиротой? — поддела меня совесть. — Тебе плевать на миллионы будущих разрушенных судеб, на стариков, которые будут умирать в нищете, на спивающихся мужиков, на садящуюся на иглу молодёжь? На то, что зарплату вместо денег станут выдавать продукцией, которую и продать — то никому нельзя? На то, что население страны сократится чуть ил не вдвое, и отнюдь не за счёт отколовшихся республик? На то, что в итоге Россией станет управлять кучка олигархов? Конечно, легче об этом не думать, а просто пытаться как — то устроиться в этой жизни. А может, ты неспроста оказался в этом, мать его, 1973 году? Может, всё — таки, Лёха, стоит рискнуть и попытаться что — то изменить?»
— Алексей, ты чего такой? — вывел меня из тяжких раздумий голос Насти.
— Что? А, прости, задумался что — то. Кстати, не подскажешь, у кого можно заказать филировочные ножницы?
— Сведу тебя с человеком, ему из — за границы привозят на заказ, только это придётся подождать и отдать за них рублей пятьдесят. Найдёшь столько? Если что, выручим, или в кассе взаимопомощи займёшь… Гляди, кто вон за тем столиком в углу.
Я проследил за её взглядом. За дальним столиком мужчина со смутно знакомым лицом неторопясь потягивал кофе и задумчиво поглядывал сквозь оконное стекло на зимнюю Москву.
— Ты что, не узнал? Это же Баталов!
И точно! А я — то думаю, кого он мне напоминает. В моём 2019—м Баталова уже и в живых нет, а сейчас он выглядит вполне ещё ничего, даже не пенсионер, наверное. Так ведь сколько их ещё, живых звёзд советского театра и кино, певцов и музыкантов… Со временем, глядишь, не только Баталова увижу вживую.
— Он у нас в мужском зале раз в месяц стрижётся, у одного и того же мастера, Регинки Редичевой. Вообще — то к нам стричься много кто из артистов приходит, даром что парикмахерская работает без году неделя. Высоцкий, например, Александр Демьяненко, Михаил Пуговкин… Да и в женском зале знаменитых клиенток хватает: Эдита Пьеха, Наталья Фатеева, Валентина Малявина… Однажды ко мне Марианна Вертинская в кресло села. Ну а что ты хотел, наша парикмахерская хоть и открылась не так давно, но сразу же стала самой популярной в Москве. Я до этого в «Красном маке» работала, тоже престижное место, но с этим, конечно, не сравнится… Ой, что же это мы с тобой всё сидим, работать пора бежать! Хорошо бы Антонине Васильевне на глаза не попасться.
Однако обошлось, никто нас не хватился, а под конец моей смены ближе к 2 часам дня Вязовская сама села ко мне в кресло, попросила обновить свой middle — bob и наконец — то прокрасить корни крем — краской. Причём после того, как мы закончили, пошла в кассу и заплатила три рубля пятьдесят копеек, по каким —
