Смертельная опасность - Селина Розмарин

переоделась в длинную кружевную сорочку кремового цвета и нырнула в мягкую постель, которая все еще хранила свежий аромат. Кажется, Тамари убиралась здесь и меняла постель даже после моего ухода. От этого становилось одновременно и радостно, и грустно.

***

Наутро как повелитель и обещал, я пришла к нему в рабочий кабинет на рассвете, и он открыл мне портал в Верхний мир.

— Скажите, — я развернулась и решила напоследок задать волнующий меня все это время вопрос. — почему Его Высочеству не удалось открыть портал в наш мир?

— После вашего сражения у портала Тагоны, арка была разрушена. Это нарушило баланс, и теперь перемещение между мирами ограничено.

— Но ведь у вас это прекрасно получается… — рассуждала вслух я, а в ответ он только пожал плечами и бросил беззаботный взгляд, мол «Ну, это же я».

Не понравилась мне такая надменность, хоть и понимала, что тут и думать нечего. Демиург — есть демиург. Создатель целого мира.

Понимающе кивнув, я улыбнулась на прощанье, даря себе еще пару секунд времени, чтобы запомнить этот момент лучше и шагнула в портал. При всех неприятных обстоятельствах и последствиях я все же благодарна этой предоставленной возможности. Пушистый дружок снова остался в Нижнем мире, и в Академию я переместилась уже одна.

Как и наказал вчера правитель, первым делом решила наведаться к ректору. Тот наверняка волновался, даже не смотря на донесение о том, что со мной все хорошо и беспокоиться не о чем. Зная магистра Горальда, в голове он мог нарисовать уже во всю происходящие со мной бесчинства. Ведь именно так ему представлялись проблемы, в которые мне то и дело удавалось вляпываться.

Правитель Нижнего мира

Ночью мне не спалось. Я знал, что она находится очень близко, в нескольких комнатах от меня и сладко посапывает в своей кровати, не подозревая о том, какие мысли крутятся в моей голове. Удивительно, как сладко я спал на ее коленях. По пробуждению чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, словно бы она поглотила все мои плохие мысли и чувства. Конечно же, это было не так, но что-то в этом все же было истиной. Эта удивительная сила жизни, приятный аромат цветов и нежные поглаживания по голове. Сначала думал, не усну от ноющего ощущения в низу живота, но уже в следующий миг сознание провалилось в пропасть. Похоже, усталость все же взяла надо мной верх.

Неправильность поступка била набатом в голове, но мне легко удалось справиться с совестью, с которой боролся большую часть своей долгой жизни. Эта штука в большинстве случаев была просто бесполезна, особенно когда дело касалось правления. Если к ней прислушиваться, то удержать власть над целым многочисленным народом было бы невозможно. А так я просто в данный момент делал то, что хотел и нагло пользовался предоставленной возможностью, потакая мелким прихотям.

Вот и сейчас, поднимаясь с кровати, я направился к ее комнате, чтобы вновь посмотреть на безмятежно-спящее лицо. Ее дыхание было ровным, руки лежали поверх одеяла, губы были слегка приоткрыты, медленно втягивая воздух и издавая легкие вздохи, глаза с черными длинными ресницами чуть подрагивали во сне, волнистые локоны цвета непроглядной тьмы разметались по подушке. Среди них, как белая ворона на сожженном поле, выделялась светлая прядь. Я провел по ней пальцами, словно гребнем. Затем повторил это с остальными как завороженный. Ее волосы были мягкими и податливыми, от них исходила легкая прохлада, а рядом с ней пахло морозной свежестью с нотками луговых цветов. Удивительное сочетание. Но почему запах изменился? Откуда этот холод, будто находишься недалеко от ледяных гор?

Мои действия не будили ее, и я рискнул, прикоснулся к ее руке, ведя дорожку к ладони. Она выдохнула сильнее, и я замер, боясь попасться как мальчишка. Но беспокоился зря. Ее сон был очень крепким. Хранитель не реагировал на меня. Лишь однажды поднял голову, присматриваясь к вошедшему, а затем свернулся калачиком и прикрыл глаза. Нравилась мне эта его солидарность.

— Надеюсь, ты сохранишь мою шалость в тайне. — тихо прошептал я с улыбкой.

Ее пушистый друг дернул ухом, показывая, что услышал, но все так же не открывал глаза. Я не стал прикасаться к ее губам, хоть и непостижимо тянуло. Все же для себя мне хотелось провести грань дозволенного. Тьма струилась у ее ног, не решаясь затянуть облачной пеленой. Это была не моя тьма, а тьма моего замка, которая при необходимости подчинялась мне, но прямо сейчас действовала по собственной воле. Еще с самого ее появления я наказал ей не бродить по дворцу бездумно, но малышка умудрилась обшарить в замке чуть ли не каждый угол и даже отыскать каменного стража. Как же я был удивлен, когда понял, что тьма расступается перед ней, признает себе равной. Было приятно и одновременно волнительно. Становилось интересно, на что способно это маленькое, с виду беспомощное создание. Но с каждой нашей встречей, с каждым днем она удивляла меня. В ней смелость ходила по тонкой грани с безрассудством и необузданностью. Не такая, как те женщины, что с первого же взгляда и приказа подчинялись мне, боялись поднять на меня глаза без дозволения и даже прикоснуться. А она не просто смогла перечить мне, но и вызвать странные желания, которые совсем не вязались с моими вкусами и предпочтениями в женщинах.

Я постарался осмотреть ее цепким прямым взглядом и понять, что же мне в ней нравиться. Хотелось, наконец, разобраться в себе. Что именно привлекало меня в ней? Что именно нравилось? Серые большие глаза, но очень невзрачные и невыразительные, таких много. Небольшие аккуратные губки, такие найдутся у четверти женщин моего мира. Черные косы, как у загнанной в угол библиотечной мыши и огромные очки на пол-лица точно не придавали ей никакого очарования. Тогда в чем дело? Тело? Насколько успел заметить, оно не подходило ни по одному параметру в моем списке предпочтений: ни размером груди, ни детским плоским тельцем. Может, у меня и правда из-за стресса нарушился гормональный баланс и я реагирую на все, что шевелится? Иначе как объяснить то, что на меня как обухом по голове нахлынуло недвусмысленное желание? Я же не по детям… Да, точно не по детям!

Стряхнув остаток мыслей, я отпустил ее прохладную руку и вышел прочь, прикрыв за собой дверь.