Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник) - Стефани Майер

Дойдя до прилавка, он начал ставить на поднос еду.

– Ты что? – удивилась я. – Ты случайно не для меня это берешь?

Он покачал головой, оплачивая обед.

– Половина для меня, разумеется.

Я подняла бровь.

Он направился к тому же месту, где мы уже сидели однажды. С другого конца длинного стола на нас изумленно глазела стайка старшеклассников. Мы сели друг напротив друга. Эдвард словно не замечал никого вокруг.

– Выбирай, что нравится, – он придвинул ко мне поднос.

– Интересно, – заговорила я, выбрав яблоко и повертев его в руках, – как бы ты поступил, если бы кто-нибудь заставлял есть тебя?

– Все тебе интересно, – он передразнил меня, качая головой. Потом впился в меня взглядом, не давая отвести глаза, взял с подноса ломоть пиццы, нарочно откусил побольше, быстро прожевал и проглотил. Я смотрела на него во все глаза.

– А если бы тебя кто-нибудь заставлял съесть землю, ты бы смогла, верно? – снисходительно спросил он.

Я сморщила нос.

– Я однажды пробовала… на спор, – призналась я. – Ничего, терпимо.

Он рассмеялся.

– Так я и думал, – его внимание привлекло что-то за моей спиной. – Джессика ловит каждое мое движение – расскажет тебе потом, что все это значит, – он придвинул ко мне тарелку с пиццей. При упоминании о Джессике его лицо вновь стало чуть раздраженным.

Я отложила яблоко, взяла пиццу и отвернулась, догадываясь, о чем пойдет речь дальше.

– Значит, официантка была симпатичной? – словно невзначай, спросил он.

– А разве ты не заметил?

– Нет. Не обратил внимания. У меня и без того хватало забот.

– Бедная официантка, – теперь я могла позволить себе проявить великодушие.

– Ты сказала Джессике кое-что… в общем, это меня тревожит, – отвлечь его не удалось. Голос звучал хрипловато, взгляд из-под ресниц был обеспокоенным.

– Нет ничего странного в том, что тебе не все понравилось. Не надо было подслушивать, – возразила я.

– Я же предупреждал, что буду слушать.

– А я предупреждала: тебе лучше не знать все, о чем я думаю.

– Было дело, – согласился он, но голос по-прежнему звучал резко. – Но ты не совсем права. Я действительно хочу знать, о чем ты думаешь, что бы это ни было. Просто мне бы хотелось… чтобы кое о чем ты не задумывалась.

Я нахмурилась.

– Да уж, совсем другое дело.

– Но сейчас речь не об этом.

– Тогда о чем же? – мы наклонились друг к другу над столом. Пришлось напомнить себе, что мы в переполненном зале школьного кафетерия, под прицелом множества любопытных глаз. Оказалось, слишком легко забыться, очутившись в нашем тесном и уютном коконе на двоих.

– Ты на самом деле считаешь, что неравнодушна ко мне больше, чем я к тебе? – пробормотал он, придвинувшись ближе и пронзая меня взглядом темно-золотистых глаз.

Я тщетно вспоминала, как делается выдох.

– Опять начинаешь, – едва слышно сказала я.

Его глаза округлились от удивления.

– Что начинаю?

– Ослеплять меня, – пояснила я и снова посмотрела на него, стараясь сосредоточиться.

– Да?.. – он нахмурился.

– Ты не виноват, – вздохнула я. – Ты же не нарочно.

– Так ты ответишь на вопрос?

Я потупилась.

– Да.

– «Да, отвечу» или «да, на самом деле так считаю»? – в нем снова закипало раздражение.

– Да, на самом деле так считаю, – я смотрела в стол, изучая рисунок под древесину на пластиковой столешнице. Пауза затягивалась. На этот раз я упрямо отказывалась сдаться первой, отчаянно борясь с искушением поднять глаза и узнать, какое выражение сейчас у него на лице.

Наконец он заговорил бархатным голосом:

– Ты ошибаешься.

Подняв голову, я увидела смягчившийся взгляд.

– Ничего ты не знаешь, – шепотом возразила я и отрицательно покачала головой, хотя мое сердце заколотилось от его слов – мне так хотелось поверить им.

– С чего ты взяла?

Взгляд глаз, похожих на расплавленные топазы, пронзал меня – видимо, в тщетной попытке извлечь честный ответ прямо из моей головы.

Я ответила ему взглядом в упор, изо всех сил стараясь мыслить четко и найти способ объясниться. Подыскивая слова, я видела, как быстро он теряет терпение, как начинает хмуриться, раздосадованный моим молчанием.

– Дай мне подумать, – решительно заявила я. Его лицо прояснилось, как только он понял, что ответа все-таки дождется. Я опустила руку на стол, придвинула к ней левую, сложила ладони вместе и засмотрелась на них, переплетая вместе и снова распрямляя пальцы. Наконец я заговорила.

– В общем, если не принимать во внимание очевидное, иногда… – я замялась. – Нет, я не уверена, я ведь не умею читать мысли, но иногда мне кажется, что ты пытаешься попрощаться со мной, хотя и не говоришь этого прямо.

Лучшего способа выразить душевные муки, которые порой причиняли мне его слова, я не нашла.

– Догадливая… – прошептал он, подтверждая мои опасения, и боль снова всплыла на поверхность. – Вот поэтому ты и не права. – Он перешел было к объяснениям, но вдруг прищурился: – Очевидное? О чем ты?

– А ты посмотри на меня, – предложила я, хотя в этом не было необходимости: он и без того не сводил с меня глаз. – Я же самая заурядная – ну, за исключением таких недостатков, как весь мой опыт пережитых катастроф и неуклюжесть, как у инвалида. И посмотри на себя, – взмахом руки я охватила своего идеального собеседника.

Он рассерженно нахмурил лоб, потом морщины на нем разгладились, а взгляд стал понимающим.

– Видишь ли, ты слишком плохо знаешь саму себя. Да, согласен: насчет недостатков ты попала в точку, – он зловеще ухмыльнулся, – но ты же не слышала, что думал о тебе каждый парень в этой школе, когда ты появилась здесь в первый день.

Я ошарашенно заморгала.

– Не может быть… – пролепетала я.

– Хотя бы на этот раз поверь мне: ты – полная противоположность заурядности.

Мое смущение пересилило радость при виде обращенного на меня взгляда, с которым он произнес эти слова. И я поспешила напомнить свой первый довод.

– Но не я же пытаюсь попрощаться, – заметила я.

– Неужели ты не понимаешь? Это лишь доказывает, что я прав. Мое неравнодушие сильнее, я беспокоюсь больше, потому что если я могу… – он встряхнул головой, пытаясь точнее сформулировать мысль, – если правильно будет расстаться, тогда я готов действовать во вред себе, чтобы не ранить тебя, ради твоей безопасности.

Я возмущенно впилась в него взглядом.

– И тебе в голову не приходило, что я поступила бы так же?

– Тебе никогда не придется делать такой выбор.

И опять эта непредсказуемая смена настроений: проказливая, сокрушительная улыбка озарила его лицо.

– Понятное дело, забота о твоей безопасности уже начинает казаться мне занятием на полный рабочий день, требующим моего постоянного присутствия.

– Сегодня со мной еще никто не пытался разделаться, – напомнила я, радуясь, что разговор принял почти шутливый оборот. Меньше всего мне хотелось обсуждать прощания. Если понадобится, пожалуй, я намеренно подвергну себя опасности, лишь бы он оставался рядом… Я поспешно прогнала эту мысль, пока его зоркий взгляд не различил ее на моем лице. Эта затея не принесет мне ничего, кроме неприятностей.

– Пока еще нет, – уточнил он.

– Пока, – согласилась я. В моих интересах сделать так, чтобы он ожидал опасностей, поэтому спорить не стоило.

– У меня к тебе еще вопрос, – его лицо по-прежнему было невозмутимым.

– Давай.

– Тебе правда нужно в Сиэтл в эту субботу? Или это просто предлог, чтобы отделаться от поклонников?

Вспомнив о поклонниках, я поморщилась.

– Между прочим, я еще не простила тебя за Тайлера, – предупредила я. – Если бы не ты, сейчас он не обольщался бы и не считал, что я пойду с ним на выпускной.

– Ну, он и без меня нашел бы возможность пригласить тебя, а мне просто хотелось увидеть, какое у тебя будет лицо, – ухмыльнулся он. Я разозлилась бы, не будь его смех таким обаятельным. – А если бы тебя пригласил я, ты бы тоже отказала? – продолжая смеяться, спросил он.

– Скорее всего, нет, – призналась я. – А потом притворилась бы, что заболела или подвернула ногу, и все отменила бы.

Он вопросительно посмотрел на меня.

Я грустно покачала головой.

– Ты, конечно, ни разу не видел меня на физкультуре, но мне казалось, что ты и сам все поймешь.

– Ты хочешь сказать, что не в состоянии пройти по ровной, устойчивой поверхности, чтобы не споткнуться?

– Естественно.

– Ничего страшного, – с полной уверенностью заявил он. – Все зависит от того, кто и как ведет в танце, – заметив, что я собираюсь возразить, он перебил: – Но ты так и не ответила: ты точно решила съездить в Сиэтл, или, может быть, мы найдем другое занятие?

Я была готова на все – лишь бы речь шла о нас двоих.

– Рассмотрю любые предложения, – пообещала я. – Но у меня есть одна просьба…

Он насторожился, как всегда, когда я предупреждала, что хочу о чем-то попросить.