Ученик дьявола - Эдвард Марстон

— Надо было оставить Дэйви Страттона в Шордиче, — с досадой проговорил он.

— Ага, Марджери от души бы тебя поблагодарила, — ехидно заметил Худ.

— Но, Эдмунд, полюбуйся, что он успел натворить, пока мы здесь.

— Мальчишкам свойственно шалить. — заметил Николас.

— Шалить? Я это называю иначе, — проворчал Фаэторн. — Думаете, он ограничился проделкой с веточкой ежевики? Прошлым вечером он сунул в кровать Мартину пук мокрой соломы, а сегодня утром бросил в стакан Стефана пригоршню соли. Дик Ханидью — единственный, кого он пощадил. Мальчишку надо хорошенько вздуть.

— Я его тряс так, что у него зубы стучали, — признался Николас, — а потом предупредил: еще одна, пусть даже самая невинная проказа — и он отправляется в Лондон. Не знаю, что на него сегодня нашло. Бедный Мартин. Ну и досталось ему с этой ежевикой.

— Подлеца надо было раздеть догола и швырнуть в ежевичный куст.

— Ну, это уже слишком, Лоуренс, — возразил Худ. — Ник поступил правильно: отчитал Дэйви, заставил его извиниться перед Мартином, весь остаток дня следил за ним и раньше всех отправил спать. По-моему, это справедливое наказание.

— А по-моему — нет. Знаете, что я думаю? Может, я и ошибался насчет «Ведьмы из Колчестера». Может, пьеса и не виновата во всех моих несчастьях. Вспомните: когда начались беды?

— Когда ты прогнал мистера Пая, — ответил Николас.

— Ошибаешься, Ник, — возразил Фаэторн. — Они начались после того, как мы приняли в труппу Дэйви Страттона. Он проказничал в моем доме, сбежал от вас в лесу, снова пытался удрать в Сильвемере, а теперь опять взялся за старое. Не пьесы мне надо боятся, а этого маленького мерзавца.

— Будет тебе, вспомни, сколько ему лет.

— Верно, — поддержал суфлера Худ. — Дэйви еще только встает на ноги.

— Если так пойдет и дальше, лучше я их ему отрежу, — с горечью произнес Лоуренс. — Во всех моих злоключениях виноват Дэйви Страттон. Он ниспослан терзать меня и мучить. Я чувствую в нем какую-то злобу. Я-то думал, он станет для труппы ценным приобретением, а на самом деле у него уже есть один хозяин и наставник… Он ученик самого дьявола!

Фаэторн опорожнил кружку с элем и встал из-за стола. Николас даже не стал пытаться возражать ему. Хотя Брейсвелл относился к проделкам Дэйви не так сурово, как Лоуренс, поведение мальчика сильно беспокоило суфлера. Даже после того, как мальчику ясно сказали не дразнить Мартина Ио, Дэйви все равно сыграл с ним эту шутку. С этим Николас не был намерен мириться и устроил Дэйви такую выволочку, что мальчик расплакался, испугавшись, что потеряет друга, которого уважал больше всех в труппе. Потом они помирились, но Николас все еще был расстроен. Он никак не мог понять, что опять случилось с мальчиком, который в доме Анны Хендрик был образцом послушания.

Троица вышла из усадьбы и в темноте направилась к коттеджам на огоньки свечей, горевших в окнах. Пожелав Худу спокойной ночи, Фаэторн и Брейсвелл пошли к домику, который делили с Илайесом и Инграмом. Решив проведать Дэйви Страттона, Ричарда Ханидью и Джорджа Дарта, Николас заглянул в соседнюю хижину. Здесь также проживали Роланд Карр и Уолтер Фенби, имевшие в труппе свою долю. Первым делом Николас зажег свечу, желая убедиться, что мальчики спят. Так и оказалось. В комнате царила тишина и спокойствие. Николас по-отечески улыбнулся.

Усталый, не раздеваясь, суфлер прилег на кровать у окна. Он ожидал ответного удара: Мартин Ио наверняка мечтает отмстить Дэйви, а лучшее время для мести — ночь, когда на обидчика можно напасть внезапно. Даже присутствие в комнате Николаса вряд ли могло остановить Ио. Николас оставил ставни слегка приоткрытыми, чтобы сразу услышать, если внизу откроется дверь. Когда кто-нибудь попытается проникнуть в комнату, он будет наготове.

Прошел час, прежде чем Николаса сморил сон, и еще час, прежде чем какой-то звук разбудил его. Звук шел со стороны конюшен. Услышав испуганное ржание лошадей, Николас тут же вскочил. Взяв меч, он прокрался вниз по лестнице, стараясь ступать как можно тише. Когда он выбрался из домика, шум повторился. Дверь конюшни была открыта — ясно, что туда кто-то пробрался. Сперва Николас подумал, что Ио решил взять пучок соломы и достойно отомстить Дэйви, однако усомнился в этом, услышав обеспокоенное ржание уже несколько лошадей. Суфлер решил, что у незваного гостя имеются цели поважнее, чем месть своенравному ученику. Если это конокрад, его надо остановить. Выставив меч вперед, Николас проскользнул внутрь конюшни и вгляделся в полумрак. Незнакомца выдал стук кремня и посыпавшиеся искры, а мгновение спустя его озарило пламя, охватившее пук соломы, над которым он склонился.

— Стой! — завопил Николас, бросившись к поджигателю.

— Это еще кто? — послышалось рычание.

Суфлер застал злоумышленника врасплох, однако негодяй не терял времени. Прежде чем Николас успел напасть, незнакомец схватил пригоршню соломы, швырнул Брейсвеллу в лицо и, воспользовавшись его замешательством, оттолкнул суфлера и кинулся к двери. Огонь быстро распространялся, лошади все больше беспокоились. Николас кинулся к бадье с водой и по большей части затушил разгоравшееся пламя. Мерцавшие кое-где язычки он затоптал ногами. Как только с этим было покончено, Николас, вне себя от гнева, выбежал за дверь и бросился в погоню за мерзавцем. Поджигатель бежал быстро, однако он совершил ошибку, оставив лошадь слишком далеко, и поэтому теперь тяжело и хрипло дышал. Остановившись у дерева передохнуть, незнакомец вдруг понял, что его преследуют, и снова кинулся наутек. Достигнув подлеска, он продолжил бег, с шумом ломая ветки, пока не выбрался на прогалину, где оставил лошадь. Однако не успел он вставить ногу в стремя, как его настиг Николас.

— Ни с места! — крикнул суфлер, направив острие меча на горло злоумышленника.

Противник Николаса снова не растерялся и, отбив клинок кинжалом, ударил Николаса ногой. Получив сильный удар в бок, суфлер потерял равновесие и попятился. Когда незнакомец попытался снова его ударить, Николас перехватил его ногу и резко рванул ее. Чужак вскрикнул и рухнул на землю, Брейсвелл тут же ударил мечом по руке, сжимавшей кинжал. Глубокая рана заставила негодяя издать еще один вопль и выронить оружие. Николас бросился на противника, и они вместе покатились по земле. Наконец оседлав незнакомца, суфлер заработал кулаками, однако драка длилась недолго. Из мрака вылетел второй всадник и обрушил на голову Николаса дубинку. Оглушенного суфлера оставили силы, и его тут же отшвырнул в сторону сильный удар первого злодея. Подоспевший всадник помог своему подельщику взобраться в седло, и, когда Николасу удалось подняться, обоих уже и след простыл.

Шум перебудил людей в усадьбе. Николас увидел, как к нему бегут; его окружили огоньки свечей и озабоченные лица. Фаэторн пробился к другу сквозь толпу.

— Ник, ты ранен? — спросил Лоуренс, подставляя суфлеру плечо.

— Так, оглушили слегка.

— Что случилось?

— Кто-то снова пытался нагнать на нас страху.

Нападавшие частично добились своей цели. Пламя в конюшне удалось потушить, однако актеры были встревожены. Утренняя репетиция «Ненасытного герцога» шла медленно и без энтузиазма. Думая лишь о том, что где-то поблизости бродят враги, комедианты то и дело сбивались, прикидывая, откуда ждать следующего нападения. Присутствие суфлера обычно внушало им чувство уверенности, однако теперь его вид — голова перевязана, лицо в синяках — напоминал о том, что неведомые недруги готовы на отчаянные поступки. «Если самому сильному и находчивому человеку в труппе так досталось, — думали актеры, — то чего же ждать остальным?»

Сэр Майкл был преисполнен сочувствия. В конце репетиции он явился в Главный зал в сопровождении жены и управляющего — принести свои извинения и узнать о самочувствии раненого.

— Какой ужас! — ахал он, разглядывая Николаса. — Я вас пригласил к себе, вы мои гости, а на вас уже второй раз так подло нападают!

— Вы ни в чем не виноваты, — проговорил Николас.

— Виноват, друг мой. Еще как виноват. Мы с женой в полном смятении.

— Да, — ломая руки, вступила леди Элеонора. — Нет слов, до чего мы потрясены. Такого в Сильвемере прежде никогда не случалось.

— А ведь я предупреждал сэра Майкла, — вставил Тейлард, — что кое-кто так сильно не желает видеть у нас комедиантов, что им лучше подобру-поздорову вернуться в Лондон.

— Ни за что, Ромболл! — воскликнул сэр Майкл с неожиданной страстью. — Я никому уступать не стану. Мы очень рады «Уэстфилдским комедиантам», и я готов принять на себя уготованные им удары судьбы.

— Но эти удары достались не тебе. — Его супруга с печалью посмотрела на Николаса. — Может, вам лучше лечь, мистер Брейсвелл?

— Может, и лучше, — усмехнулся Николас. — Но в таком случае ваши гости сегодня останутся без спектакля.