Мария Стюарт. Королева, несущая гибель - Наталья Павлищева

– Лорд Дадли великолепный человек, он хорош со всех сторон; решись я выйти замуж, не искала бы себе другого мужа, но вам известно, что я не чувствую склонности к замужеству в отличие от дорогой сестры. Вы передадите мои слова королеве?

Мелвилл только кивнул, не в состоянии вымолвить хоть слово. Елизавета вдруг прекратила игру и насмешливо уставилась на посла:

– Что-то не так, милорд?

Тот решился:

– Ваше Величество, помня о Вашей постоянной привязанности к лорду Дадли, я никак не ожидал с Вашей стороны…

Королева продолжала с усмешкой наблюдать за попытками посла вывернуться из такой неприятной ситуации. Но она слишком уважала Мелвилла, чтобы издеваться над ним столь открыто.

– Не трудитесь объяснять, милорд. Конечно, вы смущены и удивлены, если не сказать потрясены. Я знаю о нелепых слухах про нас с лордом Дадли, которые, поверьте, не имеют под собой решительно никакого основания. Люди вольны болтать все, что им заблагорассудится, но королева должна быть выше этих нелепостей. Роберт Дадли мне брат, как дорогая кузина – сестра. И мое предложение свидетельствует только о моем к ней наилучшем отношении. Я прекрасно знаю достоинства лорда Дадли, ценю его и только поэтому настоятельно рекомендую своей доброй сестре как мужа. Она будет счастлива!

Губы говорили сладкие слова, а глаза насмехались. Нет, не над растерявшимся от такой выходки Мелвиллом (кто бы не растерялся?). Над Марией, поставленной в нелепое и безвыходное положение. Такое могла придумать только женщина!

Чтобы что-то спросить, посол поинтересовался мнением самого лорда Дадли по этому вопросу. Елизавета махнула рукой:

– Роберт дорожит моим мнением и согласится.

– Согласится или согласен?

– Согласен! – Теперь глаза смотрели уже жестко. Она приказывала! Приказывала своему любовнику жениться на своей сопернице. Почему?! Просто потому, что это было пощечиной? Конечно, Мария никогда на такое не пойдет! Значит, у Елизаветы есть повод отказаться от обещания назвать Марию главной наследницей.

Самым большим желанием Мелвилла было удалиться как можно скорее. Елизавета почувствовала это и отпустила посла, взяв обещание донести ее предложение до дорогой сестры немедленно. Знать бы еще как?! Головная боль на остаток дня бедному послу была обеспечена.

В таком весьма задумчивом виде его встретил Сесил. Мелвилл вцепился канцлеру в руку.

– Уильям, скажите, какой идиот подсказал ей мысль сватать Марии Роберта Дадли?! Надеюсь, это не вы?!

– Не я! – рассмеялся Сесил. – Сама придумала.

– Чертова баба!

Сесил снова рассмеялся:

– Вы стали употреблять мои ругательства?

– Будешь тут… Неужели Дадли согласен?

– А кто его спрашивал?

– Неужели не спрашивала? – В глазах бедного посла появилась робкая надежда.

Канцлер вздохнул:

– Спрашивала, да только так, что отказаться невозможно. Нам никогда не понять этих женщин, черт их подери!

Они посмотрели друг на дружку и вдруг рассмеялись. Нелегка служба у королев, особенно если те стервы, хотя не стерв королев, если они правят сами, а не сидят за спинами мужей-королей, наверное, не бывает… Но вместе с возмущением и досадой оба политика часто испытывали настоящее восхищение как своими собственными королевами, так и соперницами. «Чертова баба!» теперь относилось и к шотландской Марии тоже, конечно, лишь мысленно или в присутствии Сесила.

Мелвилл останется верен своей королеве, не сделав ни единого шага против нее, хотя мысленно упоминать ругательство будет часто. Мария-королева и Мария-женщина слишком часто вступали в конфликт. Наверное, такая же борьба происходила и у Елизаветы, но у англичанки верх неизменно брала королева, а у шотландки – женщина. И тогда хвататься за голову приходилось не одному Мелвиллу.

Мелвилл не решился написать самой королеве, он предпочел сообщить о невозможном предложении Елизаветы шотландскому канцлеру Гренвиллю. Пусть тот уж как-нибудь сам… Джеймса Стюарта графа Меррея не было в Эдинбурге, и канцлеру пришлось все брать на себя.

Гренвилль увидел свою утонченную красивую королеву в гневе, да еще каком! Во гневе Мария Стюарт красивой ему не показалась, она была ничуть не лучше его собственной супруги леди Гренвилль, когда муж чем-то уж очень досаждал. Канцлер со вздохом решил, что все женщины одинаковы, королевы они или простушки.

Но как бы ни бушевала Мария, свои эмоции на бумагу она выплескивать не решилась, Екатерина Медичи пока не дала ответ по поводу возможности их с королем Карлом брака, да и Филипп Испанский все тянул… С трудом справившись с собой, шотландская королева продиктовала своему секретарю весьма сдержанное письмо. Оно также было направлено не самой Елизавете, а шотландскому послу Мелвиллу.

«Конечно, – отвечала она, – весьма лестно прислушаться к мудрым советам старшей английской сестры (изящный пинок с намеком на возраст – Елизавета на девять лет старше), у которой опыта в любовных делах куда больше, но приходится напомнить, что лорд Роберт Дадли недостаточно знатен, чтобы претендовать на руку шотландской королевы».

Это в письме, а вслух было высказано куда жестче. Гренвилль услышал, что это даже не пощечина – бросать ей объедки с королевского стола, вернее, постели! Предложить того, кто столько лет ублажал ее саму, это ли не оскорбление?! Она предлагает подержанного любовника тогда, когда в Англии немало куда более достойных лордов с королевским достоинством! Своего конюха – шотландской королеве!

Шотландский посол Мелвилл считал, что его служба должна оплачиваться по-особому, ведь ему приходилось часто встречаться с английской королевой Елизаветой и довольно часто с ней спорить или пытаться ее перехитрить. Последнее он уже давно считал совершенно немыслимым, но продолжал действовать в интересах королевы собственной.

После пощечины, полученной Марией Стюарт в виде предложения выйти замуж за подержанного любовника Елизаветы Роберта Дадли, шотландская королева решила ускорить решение вопроса о собственном замужестве, чтобы у соперницы больше не было поползновений сочетать ее браком еще с кем-то из своих слуг. Ей надоели колебания Филиппа Испанского по поводу брака его сына Карлоса, пора бы уж решиться на что-то, нет так нет! И Екатерина Медичи никак не могла простить бывшей невестке ее хамства, вопрос об их с юным Карлом IX супружестве никак не решался… Мария не знала, что этого не желал прежде всего сам Карл, хорошо помнивший ту, которую мать для себя называла теперь шотландской кобылой. У короля, несмотря на его молодость, не было ни малейшего желания навязывать себе на шею рослую, здоровую Марию, супругу покойного брата. Почему-то казалось, что и она тоже… покойница! Юный король не подозревал, что, женившись, мог спасти немало жизней, в первую очередь самой несостоявшейся невесты. Но уж на судьбу Марии Стюарт ему было наплевать. Екатерина Медичи пока не противилась желаниям сына.

Не просить же самой руки короля Карла, Марии оставалось тактично поторопить испанца. Такое задание и получил шотландский посол, в очередной раз отправляясь в Лондон. А еще нужно было так же осторожно провести переговоры с еще одной особой – Маргаритой Леннокс.

Здесь у Марии Стюарт был свой расчет. Когда ее изображают невинной овечкой, наивно отданной на заклание жестокой английской королевой, то явно лукавят и грешат против правды. Эти королевы друг дружки вполне стоили, обе были достаточно лживы и увертливы, обе вели нечестную игру, просто одна оказалась более подвержена разуму, а другая чувству. Подлости Марии Стюарт хватило бы на десяток королев, и лгать она умела не хуже соперницы. Однажды посол Англии в Эдинбурге Рандолф давал характеристику шотландской королеве, написав замечательные слова:

«Вся политика умнейших и самых практических голов во Франции, вся хитрость, фальшь и обманы самых лукавых людей Шотландии сосредоточились в голове этой женщины, и всех их она легко проведет…»

Вопрос был в том, что в Лондоне ей противостояла не менее умная и хитрая соперница, это же Рандолф вполне мог сказать кому-то и о своей собственной королеве.

Ведя с Елизаветой ни к чему не обязывающую переписку о замужестве, Мария отправляла посла для тайных переговоров. Каждая с ангельской улыбкой наливала яд в бокал, который собиралась предложить другой. Нет, они не травили друг дружку, это было просто невозможно, но яд просто-таки капал с каждой строчки их писем.

Мелвилл должен был тайно побеседовать с Маргаритой Леннокс, которая являлась родственницей обеим королевам. Сестра английского короля Генриха VIII, отца Елизаветы, была замужем дважды, ее сыном от первого брака был Яков V Стюарт, отец Марии, а дочерью от второго брака – эта самая Маргарита сначала Дуглас, а потом Леннокс. Таким образом Маргарита Леннокс приходилась кузиной английской королеве и теткой королеве шотландской, что не мешало ей жить довольно скромно, тайно лелея надежды на лучшее.