Русские против пришельцев. Земля горит под ногами! (сборник) - Коллектив авторов

– Лейтенант, нужно за танком! – крикнул Макс в микрофон тактической связи.

– Сам вижу!

БТР вошел в зону убойного огня. С берега ударили слаженно, и Макс даже на слух определил – стреляют люди. То есть и дримерские дроиды тоже, но вот этот остервенелый шквал… за ним стоит осязаемая человечья ненависть.

– Мляяя, сметут! – заорал Гришка. – Под броню?!.

– Молчать! – Макс оглох от собственного вопля. – Держись, сука! Лейтенант?..

От лейтенанта на броне осталась рука с обломками автомата.

БТР зарыскал, механик крикнул, что «ослеп».

– Прямо! Полный газ! Завесу ставь! Всем оставаться сверху!

Гранатомет выплюнул гранату, и столб жиденького дыма скрыл берег. Дримерам это не помешало. Плотный слепой огонь рвал дым, плоть и броню.

– Максим! – в панике закричал старик. – Максим!..

Он сунулся было в люк, но Макс поймал его и выдернул обратно. Пуля чиркнула по руке, вторая ударила в грудь и чуть не опрокинула в воду. Бронежилет спас, но дышать и говорить Максим разучился. Он показал старику кулак и пинком вернул на место. Оглянулся.

Каждый третий штурмовик остался на реке. Остальные были ранены или оглушены, кто-то, бессвязно крича, лез под броню. Вытаскивать паникеров было бессмысленно. Макс залег, отсчитывая секунды.

«Хазар» выплыл из дыма. До берега оставались считаные метры, и, главное, на него, берег, выползал танк, огромный восьмидесятитонный «Кирасир». Он переваливался из воронки в воронку, давил тралом мины, оттягивал на себя огонь и, в общем-то, имел шансы прожить еще несколько минут.

– Всем в воду! – рявкнул Макс. – Ориентир – танк. Наводчик, максимально плотный огонь. Прикрывай нас!

Стволы двух башенных гатлингов завертелись, сея хаос. Пулеметы врага один за другим умолкали под градом бронебойных пуль, и даже дроидов «Хазар» резал волной свинца.

Макс столкнул в воду старика, заметил краем глаза Гришку – тот уже плыл, держа винтовку над головой, и нырнул сам. Взрыв достал их под водой, его и старика, ударил по всему телу и переломал бы кости, если бы не защита. Макс вынырнул, схватил воздуха и снова ушел под воду. Едва увернулся от расколотого прямым попаданием «Хазара», падающего на дно вместе с паникерами. Стволы гатлингов вращались в клубах пара.

Гришку они нашли за кормой «Кирасира», оглохшего, с обильно текущей из носа и ушей кровью.

– Нормально, лейтенант, – прохрипел Гришка. – Трактор вот застрял…

Танк вращал башней, огрызался, но уже не двигался.

Макс оглянулся – из воды к танку ползли двое… еще один… еще… нет, этого накрыло.

Танк выстрелил, и мир утонул в тишине. Макс только видел, как по-рыбьи немо двигает ртом Гришка, наверное, хохмит. Как упал и не двигается старик с переломанной в суставе рукой, и комбинезон на нем дымится. Как вжимается в танковую броню штурмовик в помятом шлеме, женщина, судя по высокой груди. Из-под шлема частыми струйками бежит кровь, но ручной пулемет у бойца наготове, и смотрит она на него, Макса. Ждет команды.

Макс выставил из-за брони перископ и успел охватить взглядом панораму, прежде чем стебелек срезало удачной пулей. Слух начал возвращаться.

– Стрелять можешь? – Макс крикнул Гришке прямо в ухо.

Чиж явил почерневший оскал.

– Я все могу, ты же знаешь, – он не говорил – шептал, словно пьяный; Макс едва разбирал слова. – Командир, рука у тебя… Имей в виду.

Макс глянул на правую ладонь, где пальцев явно не хватало, и тут же забыл об этом.

– Гриша, – он взял парня за плечи. – Там, наверху, пулемет, остальное танкачи зачистили. Сними его!

Гришка степенно подумал.

– Сделаем, – постановил он и попытался привстать. – Упс…

– Бойцы! – Макс тем временем оглядел свои невеликие силы. – Задача – занять пулеметную ячейку. После этого обозначиться спецсигналом. Корректировать огонь. И выжить… Старшим назначаю, – он посмотрел на женщину.

– Сержант Воробьева, – сказали из-под шлема. – Санитарный взвод второго батальона. А вы?..

– У нас другая задача, – сказал Макс. – Другая. Задача.

Он поднял Гришку и держал его те бесконечные доли секунды, пока они стояли у всех на виду. Пока улыбающийся во весь рот Гришка не нашел в прицеле глаза вражеского пулеметчика и не всадил между ними тяжелую пулю.

Вперед!

Макс уронил обмякшего Гришку и выскочил из-под защиты.

– За мной, – прохрипел он, не понимая, почему не стреляет автомат, а как может стрелять автомат, если не хватает пальцев жать на спуск?

Тогда он схватил гранату левой, проверенной рукой и побежал широкими скачками вверх по склону, туда, где торчал над бруствером ствол вражьего пулемета.

Добежать!

Взрыв поднял его в воздух, как бумажного солдатика.

– …добежать! – просипел беззвучно Макс.

Он почти сумел открыть залитые кровью глаза. Тела не чувствовал, в голове перекатывался неподъемный шар, бился изнутри о череп, и значило это только – ранение, которое армейский чудо-комбинезон блокировал встроенными жгутами и наркотиками из аптечки. Или смерть, за которой, выходит, что-то есть. Только к лучшему ли?

Глаз коснулись чем-то мягким и теплым, им, глазам, стало легче открыться, но взгляд упорно не фокусировался.

– Ма… сим… а… – голос пытался пробиться снаружи, достучаться до сознания.

– Гришка? – шевельнул губами Максим. – Слепень? Пуля?

– Максимка… – встревоженный и бесконечно ласковый голос, смутно знакомый или, наоборот, забытый, теплый, как солнце летним вечером…

Максим собрал все силы, чтобы увидеть, и понял, что умер.

– Марьяша?!

– Тише, тише, милый! Не двигайся, помощь скоро придет.

– Я умер?

– Нет, дурачок, – видение рассмеялось тихим рассыпчатым смехом. – Конечно, ты не умер и не умрешь. Я тебе не разрешаю.

Лица снова коснулись пальцы, невесомые, как крылья бабочки. Сквозь комок раздробленных хрящей, свернувшейся крови и кислой грязи в носоглотку пробился запах чего-то медицинского. Марьяна провела по его лицу и отбросила почерневшую салфетку.

Максима будто пуля ударила. Пальцев на руке любимой было три. Длинных, как крабьи ходули, суставчатых, затянутых в перчатку с бархатистыми подушечками на птичьей ладони. Парень хотел перехватить эту руку, дернулся и даже не смог закричать от дикой боли в плече. Судорога удавкой перехватила горло. Его правая рука… Он скосил взгляд на обрубок того, что еще час назад называл своей правой рукой, – руку отсекло по самую ключицу, но он чувствовал ее боль даже сквозь наркотический туман.

– Максимка, пожалуйста! – испуганная Марьяна склонилась над ним.

Макс заглянул в глаза девушки – это были ее глаза, ее слезы, ее веснушки на скулах и милые ямочки у губ; ее лицо и даже волосы под угловатым вражеским шлемом – и ухватил гомункула за шею. Левая рука подчинилась.

– Кто? Ты?

– Я Марьяна, – сказал монстр, не пытаясь освободиться. – Послушай меня, Максим, это все неправда, что ты думаешь, это…

– У него граната! – дребезжащий голос всплыл, как пузырь отравленного воздуха из затонувшей подлодки – из последних отчаянных сил.

Сначала Макс не узнал голоса. И даже когда сумел посмотреть, кто и откуда говорит, не понял: сотни тел лежали вперемешку, мертвые и почти мертвые, собранные поспешно с поля боя охранители и штурмовики, в одинаковой форме и с одинаковыми лицами молодых парней и девушек, которым не хотелось умирать. В длинном, как братский гроб, подземном бункере, видимо, сортировочном пункте мобильного госпиталя, стояла вязкая тишина.

Над телами кружили деловитые мухи.

Максим содрогнулся и впрямь захотел умереть. Броня из святой ненависти и паскудного цинизма растворилась, оголила душу, потому что ей, броне, не было места здесь, в конечном пункте человеческих желаний.

– Осторожно! – проблеял тот же голос, и Максим увидел вытянутую из шеренги мертвецов растопыренную пятерню. – У него граната…

Марьяна сняла с себя руку Максима с зажатой в пятерне гранатой и сжала его кулак в ладонях. Максим заторможенно удивился осторожной и неуловимо бережной силе ее птичьих лапок.

– Максимка, выслушай, – сказала девушка. – Ты всегда умел слушать, выслушай и сейчас. Я… прошу.

– Приказ отменяю, – посторонний голос слабел. – Принимаю командование… Дримера не уничтожать, лейтенант! Под трибунал пойдешь…

Максим сумел удивиться.

– Возьмите документы! – рука вынырнула снова, но плотно запечатанный пакет выскользнул из ослабевших пальцев. – Здесь условия… предложение о перемирии от группы старших офицеров… Вы должны понять, что мы сильнее… Мы готовы… на взаимовыгодных… условиях… Готовы выдавать больше людей… неизлечимо больных… преступников, их всегда хватает… Если вас устроит…

Голос слабел.

– У нас есть ваши условия, – оборвала его дример. – Документы я видела, самый первый сняли с погибшей разведгруппы еще три дня назад. Ваши радиограммы мы тоже принимаем. Предложение отклоняется.