Безликие: Тени Агиона (СИ) - Александр Якубович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Маловер! — опять подала голос Мелоди, наблюдая за моими сборами.
Я посмотрел на девушку, которая стояла сейчас у окна, окинул взглядом комнату.
— Что? — спросил я.
— Я хочу помочь!
— Уверена?
— Да!
— Иди к плите.
Щеки девушки вспыхнули, а глаза яростно засверкали.
— Ну ты и скотина! Мужлан!
— Я говорю, иди к плите! Достань баллон с газом! Вдвоем дотащим! — рыкнул я, продолжая лихорадочно думать, натягивая на правую руку реликвию. — Гитара с собой?
— Ну да… — с какой-то тревогой ответила Мелоди, не отрывая взгляда от черного металла перчатки. — В комнате стоит…
В голове появилась идея. Осталось только ее как-то воплотить в жизнь.
Не успела Мелоди сказать и слова, я метнулся в комнату, взял в руки инструмент артистки и осмотрел гриф. Хорошая, крепкая гитара. Совсем новая. Проверив, пальцем струны, я оценил качество — в стальной оплетке, совсем новые. Сразу видно, Мелоди на инструменте не экономила.
Я поудобнее перехватил гитару за гриф, замахнулся и со всей силы саданул ею об стену. Инструмент жалобно звякнул, но первый удар выдержал, так что пришлось повторить сию процедуру еще пару раз.
— Ты что творишь⁈ — заорали у меня где-то над ухом.
Но бросаться на меня Мелоди не рискнула — стояла, ошарашенная, наблюдая, как я ломаю ее имущество.
— Нет времени объяснять, — ответил я, обламывая гриф у верхнего порожка, оставляя в руке только «голову» с барашками регулировки струн.
Еще движение — и я выломал и нижний порожек с подставками. Левой рукой взялся за голову, на ладонь правой, которая была в перчатке, намотал лишнее, пропустив струны между пальцев. Вроде удобно и довольно крепко.
Дернув ладонями из стороны в сторону, я прикинул, смогу ли поймать ими лапу чудища. Смогу. Должен. А остальное сделает сила перчатки.
Мелоди же смотрела на меня, как на умалишенного. Разбил гитару, вот, теперь наматываю на руки струны… Конструкция была не слишком надежная — я рисковал лишиться части или даже всех пальцев на левой руке, но без риска в моей работе никуда.
В этот момент в дверь забарабанили.
— А вот и гость, — кивнул я девушке. — Открой бедолаге. Баллон достала?
Мелоди, бледная, напуганная, только молча кивнула в ответ.
— Хорошо, — довольно оскалился я.
Кровь в венах забурлила. Охота вот-вот начнется.
Запись № 17
После ухода унтер-офицера герцог Каул еще долго не мог успокоить собственные мысли.
Визит молодого полицейского его взбудоражил. Какая наглость! Взять его людей в заложники, ворваться в его дом, угрожать оружием. В этом юнце определенно чувствовался стержень — мало кто был способен вести себя столь хладнокровно в присутствии столь влиятельного человека!
При этом Кейн был совсем не тупой, это герцог тоже успел в нем разглядеть. Он понимал, что угодил в засаду и если наломает дров — из дома Каулов уже не выйдет. В лучшем случае — в наручниках, а оттуда прямой наводкой в тюрьму или вовсе, на каторжные работы.
Чистая отвага, граничащая с безумием! Герцог покачал в пальцах бокал с вином, глядя, как плещется рубиново-красная жидкость. Он думал, что такие мужчины уже и перевелись в этом мире, вымерли, остались на полях великой войны с токонцами, в грязных окопах, засыпанные грунтом после ударов артиллерии или скошенные пулеметными очередями. Ан, нет! И кем оказался этот смельчак? Простым полицейским унтером, а не выпускником военной кафедры, как можно было ожидать!
Вот только так ли он прост?
Эрих Каул в очередной раз стал прокручивать в голове личное дело Маловера Кейна. Записи герцогу были ни к чему — на память он не жаловался, так что казенные листы характеристик и описаний, с такой же казенной фотокарточкой, были у него, что говорится, будто бы перед глазами.
Вырос в неполной семье. Мать — разнорабочая, исчезла из виду года три-четыре назад, оставив сына на попечение государства. Сам Маловер рос юношей самостоятельным и независимым. Урожденный агионец. Вот только было в его внешности что-то то ли с севера, то ли с юга. Примесь в крови. Видимо, заслуга отца, а вот кем был второй родитель — совершенно неизвестно.
Может, эта отвага, эта стать, что он увидел в молодом офицере — заслуга того самого неизвестного папаши, что бросил Маловера и его мать?
Герцог чувствовал, что что-то нащупал. Давай, Эрих! Ты всегда любил загадки и ребусы, этот ничем от прочих не отличается! Прекрасное упражнение для твоих старых мозгов — разобраться, что не так с этим унтер-офицером Кейном.
Он еще раз посмотрел в бокал. Вина осталось на пару глотков — уже третий за сегодня. Доктор будет ругаться, утром герцог будет мучиться от болей в боку, но оно того стоило. Рубиново-красная…
Его озарило. Эрих, будто молодой парень, вскочил со своего кресла и зашагал по комнате. Вот оно! Вот! Вот объяснение! Как же он был глуп и слеп! И незачем было следить за парнем, незачем было раскрывать свой интерес к этим делам! Теперь все стало на свои места! Теперь все — очевидно!
Герцог подошел к столу, на котором стоял телефонный аппарат, снял трубку и набрал на диске несколько цифр.
— Моего секретаря ко мне, срочно, — коротко бросил Эрих.
Положил трубку обратно на высокий рычаг и вернулся в кресло — наслаждаться последними глотками токонского.
Дверь распахнулась через десять минут. Немного помятый, но вполне бодрый, его личный секретарь и помощник вытянулся перед ним, ожидая указаний.
— Дело срочное, Лабберт, — сразу обозначил причины, по которым Каул выдернул мужчину так поздно, — надо найти кое-какие записи и документы.
— Что именно, Ваша Светлость? — с легким кивком уточнил помощник.
— Родовые книги Ламхитана. С фотокарточками.
— Просто списки не подойдут? — уточнил мужчина.
— Нет, нужны именно последние записи, три поколения. Обязательно с фотокарточками, — уточнил герцог Каул.
— Сроки?
— Как можно быстрее.
— Понял вас, Ваша Светлость, приступаю немедля, — Лабберт с достоинством поклонился, после чего покинул кабинет.
Хороший, надежный исполнитель. Герцог был уверен, что необходимые книги будут у него на столе не позже полудня завтрашнего дня. А еще он был уверен, что не ошибся, ведь это единственное объяснение, почему гордая ламхитанская храмовница, с волосами ярко-рубинового, совсем как вино в его бокале, цвета, столько времени проводила в компании тогда еще курсанта полицейского факультета академии Агиона.
Завтра, с помощью родовых записей и фотокарточек он надеялся выяснить, чьим же бастардом был этот Маловер Кейн и кем был его отец. Ведь все те качества, что он увидел в молодом унтере сегодня
