Ночь дракона - Сергей Крускоп

– А в храм его жрец не пустил, – пояснил молодой человек. – Жрецы основного культа не очень-то жалуют Орден Рыб.

– Вот уж не думала, что когда-нибудь найду союзника, пусть и потенциального, в деревенском жреце! – усмехнулась Магичка.

– Не обольщайся, – покачала головой Нимрава, – о тебе он тоже отзывался весьма нелестно.

– Ах ты!..

Последнее было адресовано козе, которая уже давно умяла хлебный ломоть и теперь пробовала на вкус полу куртки Ивоны.

– Ну что ж, коза приманку заглотила, – констатировал Дерриэн, – дело за виверной. А вдруг она не позарится именно на эту козу?

– А не все ли ящеру равно? – отозвалась Ивона и в этот момент увидела внезапно округлившиеся глаза Нимравы. Она резко обернулась – и тут же встретилась взглядом с другой парой глаз – медово-желтых и, несмотря на цвет, холодных.

Виверна устроилась на соседней крыше, вонзив в дранку кривые когти; голова на длинной гибкой шее свесилась ниже конька. Казалось, что рептилия с интересом следит за их беседой.

– Я надеюсь, ты не собираешься визжать? – шепотом спросила Магичка у Нимравы. Она пинком отогнала козу, а ее руки уже лепили два огненных шарика, точно из воздуха вытягивая пряди пронзительно-синих лучей.

Виверна по-вороньи переступила лапами и с рассеянным любопытством поглядела на пульсары. Пальцы Ивоны сделали почти неуловимое скручивающее движение, и два комка огня, гудя, метнулись навстречу ящеру. И срикошетили, словно ударившись о невидимую стенку, оградившую чешуйчатую шкуру рептилии. Девушка с изумлением увидела, как ее пульсары взлетели к небу и где-то в полуверсте от земли столкнулись и взорвались, рассыпавшись быстро гаснущими синими искрами. Ящер мельком взглянул на небо, а потом, развернувшись, тяжело запрыгал по крыше, взмахивая крыльями.

– Что за бесовщина?! – спросил Дерриэн, глядя то на Ивону, то на удалявшегося ящера.

– Может, он… оно не восприимчиво к магии? – спросила Нимрава. – Я слышала, бывают такие существа.

– Бывают, – согласилась Ивона. – Только у виверн до сих пор никакой защиты от магии не было. Это во-первых. А во-вторых, пульсары в нее вообще не попали.

– Словно кто-то поставил магический щит, – сказал Дерриэн.

– Какие ты умные слова знаешь! – съехидничала Нимрава. – А ведь простой слуга рыцаря, даже не оруженосец!

– Бывший слуга, – поправил ее молодой человек.

– В этих словах нет ничего особенного, кроме того, что они – правда, – сообщила Ивона. – Это, дорогие мои, была не виверна. Это был анимаг.

Собеседники уставились на нее с изумлением.

– А что это? – осведомилась девушка.

– Вы когда-нибудь видели, как маги превращают одно существо в другое?

– Я видел, – ответил помрачневший Дерриэн. – И… с очень близкого расстояния!

– Так вот, очень немногие маги способны наложить подобное заклятие. Но это детские игрушки по сравнению с тем, чтобы наложить его на самого себя. Теоретически это возможно, но сталкиваюсь я с этим впервые.

– А почему именно виверна? – спросила Нимрава.

– Понятия не имею, – пожала плечами Ивона. – В принципе, это может быть любое существо сходной массы.

На улице раздался шум – вероятно, виверну, пролетавшую над деревней, заметили.

– Проклятие! – сообразила вдруг Ивона. – Надо предупредить этого болвана, с кем он имеет дело! И еще кое с кем поговорить…

Однако она опоздала: зал корчмы оказался практически пуст. Корчмарь деловито подметал с пола остатки разбитого глиняного кувшина.

– Доброго утра вам, госпожа волшебница! – проговорил он, прерывая свое занятие.

– А где… все?

– За ящером отправились, вестимо! Паренек какой-то сказывал, будто видал однажды, в какую падь виверны летают. Да и обещал показать. Вот они все и умчались!

– Ладно… – Девушка присела за ближайший стол. – А не подскажешь ли, как найти некоего Лепеса?

– Отчего ж не подсказать, – охотно отозвался корчмарь. – С лыцарем Лепес и помчался, в первых рядах. Потому как зол он на ту виверну – ведь как раз у него ящер и потаскал больше всего скотины.

Прошло уже больше полутора часов, а мужики, переговариваясь, все еще плелись по тропе. Тропа, как водится в здешних краях, то карабкалась на склон, то ныряла в очередную падь. Да притом еще и петляла, как безумная, – во многих местах по прямой было не пройти. «С горки – на горку…» Да и человеческая ли это тропа? Вряд ли…

Рыцарь злился, но поделать ничего не мог: куда идти – ему было неизвестно, оставалось лишь полагаться на то, что это знают селяне, за которыми он был вынужден плестись. Необходимость идти пешком также не способствовала его хорошему настроению – рыцарь привык передвигаться верхом, но здесь, в отрогах Прейских гор, на коне не погарцуешь.

Между тем боевой запал у селян начал проходить. С утра он еще как-то поддерживался невыветрившимся хмелем и праведным гневом по поводу вчерашней наглости виверны, но после полудня резко пошел на убыль. Вспомнился опять же и легендарный ядовитый шип, которого никто, впрочем, в глаза не видел и уж тем более его действие не проверял. Сложность окружающего рельефа тоже не добавляла путникам бодрости. Пожалуй, прежнюю целеустремленность сохранял только Лепес, ну и, разумеется, барон.

– Эй, а мы туда идем-то? – вдруг опомнился один из мужиков. – Где этот пацан, что дорогу собирался казать?

– Дак ить он с нами не пошел, – отозвались сзади. – Боится, мол. Сказал, куда идти, да и слинял.

– Знамо дело, боится! – проворчал первый мужик. – Вот вернемся – отыщу да взгрею, чтоб за слова свои отвечал!

– А чей это пацан-то был? – поинтересовался кто-то. – Лепес, ты не видал?

– Не, не признал, – ответил Лепес, – но я и не приглядывался особо. Может, из соседнего села?

– Это из какого же? – зашумели в толпе; но, идея понравилась, послужив вполне достойным объяснением того, что в Цемсах парня никто не признал.

– Ну, долго еще?! – окрикнул их сзади рыцарь.

– Да откуда ж мы, господин барон… – начал было мужик, которому Лепес приходился свояком.

– Тихо! – вдруг приказал шагавший впереди всех Лепес, останавливаясь и предостерегающе поднимая руку.

Тропа неуверенно, словно сомневаясь в правильности своего направления, выбиралась на довольно ровный каменистый уступ, напоминавший гигантскую каминную полку. С трех сторон его амфитеатром окружали скалы, поросшие тщедушными березками и мощными папоротниками. Четвертая сторона обрывалась вниз на добрые двадцать саженей. Там, под обрывом, беспорядочно громоздились каменные обломки, проросшие бесчисленными перистыми листьями орляка и щедро усыпанные костями и черепами косуль, коз, лисиц, зайцев и собак. А на самой «каминной полке» спокойно восседали виверны.