Личная помощница врага (СИ) - Ольга Дмитриева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я заглянула в спальню и приказала Мерпусу:
— Оставайся здесь и не хулигань.
— Меррр, — согласно ответил демон.
Вторая голова в это момент задумчиво жевала только что выращенную огненную лапу и ничего сказать не могла. Я фыркнула от смеха и направилась к выходу. Заперла свою комнату на ключ, а затем в нерешительности остановилась у двери учителя. Выдохнув, я сделала над собой усилие и робко постучала.
Открыли мне сразу. Взгляд Ару был непроницаемым. Он молча посторонился, пропуская меня в комнату. Как только за мной захлопнулась дверь, кровник набросил на нее огненное заклинание. Я уже открыла рот, чтобы задать вопрос, но меня довольно бесцеремонно оттеснили к стене. Учитель стоял почти вплотную ко мне и смотрел в глаза.
Я нервно сглотнула и спросила:
— Что вы делаете?
Ару вытянул розовую прядь и медленно пропустил ее между пальцев. А затем коснулся моей щеки и серьезно ответил:
— Проверяю.
— Проверяете что? — не поняла я.
— Твою решимость оставаться здесь. Уверена, что хочешь быть так близко? Комната в общежитии останется за тобой.
Наверное, он ждал от меня какого-то ответа. Но я не знала, что делать и что говорить. Мысли куда-то улетучились. Пальцы Ару сжали мой подбородок. И я понимала, что случится дальше, и с трепетом ждала этого…
Но дальше случился Руперт. Огненное заклинание на входе вспыхнуло, и дверь распахнулась, пропуская блондина. Он на миг застыл, удивленно вскинув бровь, а затем расплылся в улыбке и проскользнул в комнату. Дверь закрылась, и заклинание учителя вернулось на место.
— Помешал, да? — спросил Руперт, и я почувствовала, что мои щеки заливает краска.
Ару нехотя выпустил мое лицо и отступил на шаг, а затем выразительно посмотрел на друга:
— Заходи. Принес?
Тот поспешно кивнул и помахал толстой папкой.
— Я должен вернуть это до окончания смены моего знакомого, — пояснил Руперт, — так что у нас не так много времени.
Учитель серьезно кивнул, посмотрел мне в глаза и указал на диван. Продолжая сгорать от стыда и смущения, я послушно пересекла комнату и села. Кровник устроился рядом, Руперт опустился в одно из кресел напротив и вручил ему бумаги. И только в этот момент я поняла, что блондин совсем не удивлен.
Точнее, удивился он тому, что обнаружил меня в комнате своего друга. Но не тому, что происходило между нами. Неужели Ару рассказал ему все?! Мне хотелось провалиться сквозь землю.
Пока кровник перебирал листы, Руперт обвел нас взглядом, и я едва не поперхнулась. Потому что смотрел он, как мать на своих дорогих, любимых, но местами бестолковых детей. “Бестолочи вы мои”, - вспомнила я. Озарение было внезапным. Теперь яво все глаза смотрела на Руперта, затаив дыхание и пытаясь скрыть жадный интерес. Неужели… Неужели он знал о чувствах Ару еще до этой поездки? С самого сначала все знал?!
Я испытывала жгучее желание расспросить блондина обо всем, что не решались говорить ни я, ни Ару. Но знала, что не смогу. Хоть и была уверена, что мне ответят. Я поспешно опустила взгляд и сцепила руки на коленях.
Но дальше мучиться сомнениями и сгорать со стыда мне не дали. Ару разделил стопку бумаг на две пачки, и одну вручил Руперту. А затем сунул мне один из листов:
— Читай. Это отчеты о происшествиях и закрытии врат за две недели. Ищи зацепки. Думай, что может быть нужно Шендану. И кстати…
Он немного помедлил, и я подняла на учителя вопросительный взгляд.
— Видел твоего врага, — сообщил Ару, глядя мне в глаза. — И у него появилась пара интересных украшений.
Сердце ушло в пятки, когда он продолжил:
— Кольцо, очень похожее на то, что было у Дарема. И еще один интересный амулет…
Я уже знала, что он сейчас скажет. Но как? Как Шендан достал это?
Глава 13. Чуть больше правды
Слова Ару прозвучали для меня приговором.
— Медальон из куска раковины, — произнес он. — С узором, напоминающим штурвал.
Наверное, ответ был написан на моем лице, потому что какое-то время он молча вглядывался мне в глаза. Наконец, Руперт предложил:
— Могу уйти, если вам надо поговорить.
Я отчаянно замотала головой. По какой-то неизвестной причине ему я тоже доверяла. И рядом с ним мы точно не совершим ничего не дозволенного. Но учитель кивнул, и блондин тут же ушел. В комнате повисло тягостное молчание.
— Ты знаешь, что это, — наконец, сказал Ару.
Он не спрашивал. Понял все.
Я кивнула и зябко обхватила руками плечи. А затем медленно произнесла:
— Медальон управляет четырьмя кольцами. Уже тремя. Без отца им не починить то, что вы разбили.
Учитель задумчиво кивнул, а затем подался вперед и спросил:
— Так что хочет сделать Шендан?
Он снова был слишком близко. Я отодвинулась и процедила, отчаянно пряча глаза.
— Вы же мне не верите.
— Попробую поверить, — серьезно ответил Ару. — Говори.
Я обвела взглядом комнату, и после этого выпалила:
— Уже десять лет Лиор Шендан работает на Сьезию и передает ей важные государственные сведения. Мой отец узнал об этом, но не смог добыть доказательства. Шендан обставил все так, чтобы на передаче документов поймали отца. Всю мою семью обвинили в государственной измене и отправили на Железный остров.
Голос кровника остался бесстрастным:
— Почему их всех?
Я нервно сцепила руки на коленях и продолжила:
— Они знали о разработках отца. А я — нет. К тому времени я провела три месяца у постели своей бабушки, в Энгелате. Я вернулась домой на следующий день после ее смерти. Должна была сообщить скорбную новость отцу, но ворота оказались распахнуты. И внутри я нашла не свою семью, а жандармов. И… Лиора.
Ару продолжал спрашивать:
— Тогда с тобой работали менталисты?
— Они всех допрашивали, — кивнула я. — Точнее, он был один. И он был на стороне Шендана. Их обоих интересовали только бумаги. Мои родные не сознались. Мама, папа, Сона, Винченцо, Алан, Альберто, Мауро… Их всех признали изменниками. А я и правда ничего не знала. Бесполезная пятнадцатилетняя дурочка. Поэтому из меня вытащили все, что могли, и оставили в покое.
Я рассказывала все это, глядя в пустоту. Воспоминания захватили меня, перед глазами стояли картины того дня. Но Ару не позволил мне тонуть в них. Кровник решительно сжал мои плечи и заставил повернуться к нему. Я нехотя подняла взгляд на его потемневшее лицо.
— Что в бумагах? — требовательно спросил он. — Ты сказала,
