Умоляй, ведьма (СИ) - Лайм Сильвия

А еще ужас он внушал тем фактом, что от убийства его остановило вовсе не какое-то там сострадание или человеколюбие. А тот факт, что мне это выйдет боком. А значит, и ему тоже…

Передо мной сидело совершенно хладнокровное существо. И хоть он до сего момента прикончил только трясинного паука, и то лишь для того, чтобы меня спасти, я вдруг поняла, что совершенно не знаю этого ворона.

Да, прежде я считала, что он всего лишь злобная и вечно недовольная всем птица. Ну характер у него такой, что поделаешь? Не всем же быть весельчаками и душой компании, в конце концов?

Однако характер Хмури явно нужно было изучать гораздо более детально и разветвленно. Похоже, Эйвин с самого начала был прав, когда говорил, что Хмуря — не простой фамильяр.

Он был совсем не простой. Теперь и я склонялась к мысли о том, что вряд ли он вообще фамильяр.

Но тогда кто?.. Кого я привязала кровавой клятвой в спальне дома Ирмабеллы Довилье? И что он вообще там делал?..

Довольно долгое время мы оба молчали. Я переваривала полученную информацию, пыталась справиться с дрожью в кончиках пальцев. И губах. Не знаю почему, но после нападения Сафиры у меня дрожали губы, и я никак не могла их успокоить.

Я перекинула через плечо длинную косу, которая от пудры казалась светло-желтой, почти белой, и начала механически накручивать на палец кончик. Это должно было немного расслабить.

Но краем глаза я видела, как косится на меня Хмуря, и от этого почему-то начинала нервничать еще сильнее. В конце концов я поняла, что у меня в ладонях дрожит вся коса, и с раздражением отбросила ее в сторону, не желая, чтобы мое состояние было замечено.

Хмуря вряд ли способен на сочувствие. Но от него сочувствие мне нужно было меньше всего.

— Она хотела тебя убить, — сказал вдруг ворон, не поворачивая головы.

— Спасибо, что напомнил, — скривилась я, сдвинув брови.

Хмуря, конечно, как всегда, норовил сделать побольнее.

Перед глазами снова вспыхнуло перекошенное лицо ведьмы Сафиры. Моей сестры.

Было ли мне больно оттого, что она — моя родня?

Наверно, было. Когда-то внутри меня еще теплилась надежда, что у меня может быть семья. Сегодня после слов Сафиры она умерла.

Когда умирает надежда — это, конечно, неприятно. Жжет в груди, щиплет… Зато потом наступает пустота и тебе уже все равно.

Поэтому я была даже рада. Теперь не придется страдать и мучиться вопросами, подружусь ли я хоть с кем-нибудь из рода Сирье или нет. Сафира ясно дала понять, как ко мне относились еще при рождении.

— Зря я вообще отправилась на этот Отбор, — все-таки сорвалось с моих губ, когда я откинулась назад на подушки кареты. И раз уж начала говорить, захотелось высказать и все остальное. Словно плотину прорвало, и вместе с каждым словом снижался и испытанный стресс. — Никто бы не заметил, что я не явилась. Никто бы не ждал на мероприятии королевского масштаба простую приютскую девку. Принц бы обо мне забыл, конкурсантки не нервничали и не глядели мне косо вслед. А сестра вообще бы никогда меня не встретила.

Все это время я старательно не смотрела на Хмурю. Мне хотелось думать, что я говорю сама с собой. Или с каким-то другим слушателем. Мне просто нужно было это сказать, и все.

В конце концов, я чуть не умерла. И меня это несколько растревожило.

А Хмуря все равно не способен меня поддержать. Так пусть хоть выполняет роль бессловесной мебели.

Однако я немного подзабыла, что мой ворон не умеет быть бессловесным.

— Зря ты думаешь, что сестра бы с тобой не встретилась. Не сейчас, так потом, — каркнул он. — Это дело времени. А на Отборе, может, никто и впрямь не заметил бы твоего отсутствия. Да только о тебе не забыли бы. Надеюсь, ты еще помнишь, что ты — неинициированная ведьма и стоишь на особом учете?

Хмуря сделал паузу — словно для того, чтобы до меня лучше дошло.

Но до меня и так дошло. Даже мурашки защипали кожу.

— Как только к тебе потеряет интерес принц, весьма вероятно, что и защиты перед Тайной канцелярией для тебя не будет, — продолжал он. — И не забывай, что не все так просто во дворце, как тебе кажется. Кто-то ведет двойную игру, пытаясь уничтожить наследника. И пока ты на виду и поддерживаешь интерес Альфиана, тебя не будут трогать, принц не позволит. Но как только ты станешь не нужна и неинтересна… — Ворон отвернулся и закончил странно тихо: — Очень легко повесить преступление на обиженную претендентку на трон.

— То есть, как только меня выкинут, я могу попасть под подозрение? — ахнула я.

Ворон передернул крыльями, но ничего не ответил.

— Но я не собиралась проходить Отбор до конца, — проговорила я, вспоминая изначальный план: получить Искру и улепетывать восвояси на всех крыльях.

— У тебя нет другого выхода.

— Слушай… может, все это домыслы. И никакого нападения на принца и не планируется вовсе, — всплеснула я руками, чувствуя, что меня будто обложили со всех сторон. Я лишь сильнее начинала нервничать, и разговор с Хмурей вот ни капли не успокаивал! — Мы это лишь предполагали, а ты уже вывел целую теорию заговора!

Ворон и глазом не моргнул на мой выпад. Ну, может, и моргнул, да я не заметила. Но не суть.

— Вокруг королевской семьи очень много колдунов, при том, что среди правящей династии сейчас нет ни одного мага. То есть сами по себе они совершенно не способны защититься. Отчасти страх — это одна из причин, почему маги уничтожаются в Вальтариуме. Никто из династии не способен понять даже элементарного — не попали ли они в данный момент под воздействие какого-нибудь колдуна. Абсолютная беспомощность! — Хмуря усмехнулся, и как-то очень уж двусмысленно. — Им остается только надеяться на тех волшебников, которых они возвысили. Именно поэтому среди приближенных к короне нет черных колдунов.

А дальше голос ворона с каждым словом начал меняться. Чем дольше Хмуря говорил, тем меньше я видела в нем фамильяра. Его тембр оставался хриплым и мрачным, но в нем больше не было птичьей скрипучести, напоминающей карканье. Это был настоящий человеческий голос.

— Черному слишком легко убить, — рассказывал он неторопливо, и даже в карете, казалось, с каждой секундой становилось все темнее. — Черный не имеет совести и чести. Для него смерть короля — это даже не преступление, это ступень для накопления силы. Белый маг никогда не позволит себе убийства, потому что это навсегда загрязнит его магию. С тех пор сила начнет его отравлять, и ему будут требоваться все новые и новые жертвы, чтобы сохранить собственную жизнь… А черному магу плевать. Он уже сделал свой выбор.

На последних его словах карету подбросило, раздался грохот, и, клянусь, я думала, что умру на месте от страха.

Но затем колеса явно вернулись на проторенную колею, и мы вновь поехали дальше так, словно и не было той страшной и пафосной речи, наполненной чем-то настолько черным, что это разливалось в воздухе.

— Зачем ты мне все это рассказал? — тихо спросила я, едва слыша сама себя.

Хмуря вдруг повернул ко мне голову и жестко сказал:

— Тот, кто не испытывает страха, умирает первым.

И после этого я не добилась от него ни одного слова до самого дома, где он покинул карету и улетел в неизвестном направлении.

Мне так и не удалось понять, что он имел в виду.

Глава 13

Примерно 18 лет назад.

Месяц Седых ветров, 30 число.

Мрачный, как ночь, мужчина шел по коридору дворца, и стук подбитых металлом каблуков его сапог разносился далеко вокруг, отражался от стен и резонировал в ушах слуг, что торопились исчезнуть. Черные волосы незваного гостя развевались за спиной, как крылья ворона, словно вокруг дул ветер.

Но ветра не было.

Поворот, другой, третий. Зеленые глаза сверкали в полумраке, и свет десятков свечей, что горели повсюду во дворце, будто становился глуше от их внимания.

Его величество Джоксар Первый Ранвидаль, что едва вступил на престол, очень любил, когда вокруг светло. Он повелел, чтобы свечи или магические светильники были расставлены по всему замку, не только в залах, но и в коридорах. Чтобы тьма исчезла…