Самая младшая из принцесс (СИ) - Завгородняя Анна Александровна

— Какая красота! — сказала она и посмотрела на меня. — Леди Элиза, вы затмите всех на балу! Это платье для настоящей принцессы!

Я улыбнулась. Приятно было думать, что, наконец-то, я надену что-то соответствующее моему прежнему положению. А еще твердо решила для себя, что больше никогда не буду носить серое и черное. Теперь только яркие цвета и всегда самые лучшие одежды. Хватит с меня серости, пора меняться и взрослеть. За эти годы я почти забыла, что являюсь принцессой. Сперва этот пансион, где все девочки были равны перед учителями. Где отсутствовали титулы и почести, а потом мрачный замок, где из общества только угрюмый опекун.

Мне как никогда захотелось вырваться отсюда и убежать прочь. Забыть про волновавшие меня тайны Каслрока, послать к черту Финча и начать свою жизнь с чистого листа, так как хочу только я!

«Подожди немного и все будет!» — сказала я себе.

Голос Марии прервал мои мечты и размышления.

— Леди хочет примерить наряд? — спросила она. Я посмотрела на лицо горничной и увидела, что ей и самой не терпится поглядеть, как на мне будет сидеть это великолепие.

— Хочу, но сперва мне надо кое-что проверить, — сказала спокойно и добавила, — сходи, принеси мне чаю и чего-нибудь сладкого, а после займемся примеркой.

Я хотела остаться одна, и чай был только поводом тактично избавиться на какое-то время от горничной. Мария закивала и заторопилась на кухню. Я же подошла к платью, склонилась над ним, простерла ладони и начала водить руками над атласной поверхностью, чуть прикрыв глаза, чтобы полностью ощутить, если на ткань наряда было оказано хотя бы малейшее воздействие. И нашла кое-что, хотя и не то, что искала. А именно то, что кто-то более умелый, чем я, поработал уже над платьем и, видимо, снял магию, если таковая имела место быть наложенной на ткань. Повторив поиски, и снова ничего не обнаружив, я, наконец, распрямила спину. Как раз вовремя, поскольку в комнату вернулась Мария с подносом в руках. Как только она успела так быстро обернуться, понятия не имею. Возможно, для слуг здесь была какая-то другая лестница, черный ход, но расспрашивать не стала.

Мария налила мне чаю и протянула, предлагая, но я покачала головой.

— Сперва примерка, — сказала я с улыбкой, и горничная расцвела.

— Несомненно, леди Элиза! — она потянулась, чтобы помочь мне избавиться от того наряда, что сейчас был на мне.

Мы провозились битых пятнадцать минут, пока горничная застегнула многочисленные пуговки и крючочки, а затем расправила юбки и подвела меня к зеркалу.

— Идеально! — произнесла она.

Взглянув на свое отражение, увидела совсем иную Элизабет. Больше не было прежней простой девчонки в сером наряде. Передо мной предстала принцесса. Настоящая и прекрасная.

В этот миг я впервые понравилась себе и поняла, что на балу мне не будет стыдно за мой наряд. Я сама нравилась себе, а значит, и другие увидят не пансионерку, а юную принцессу именитого рода, пусть и бывшую.

Холодный ветер бил в лицо, порывался сорвать шапочку следом за уже слетевшим капюшоном, пока я, раскрасневшаяся, с ярким румянцем и горевшими глазами, мчалась по дороге. Из-под копыт моего жеребца комьями летел снег. Где-то за спиной остался опекун, когда я вырвалась вперед, чувствуя себе так, как, наверное, чувствует птица в небе. Элрод, словно поддерживая меня, набирал скорость. Мышцы его переливались черным золотом, длинная грива развевалась. Очередной порыв ветра и мою шапочку все же сорвало с головы. Волосы разметались по спине, теряя шпильки в глубоком снегу.

— Элиза! — кричал мне вослед лорд Финч, но во мне проснулся какой-то странный и необъяснимый протест.

Едва я села в седло своего коня, как сразу понеслась вперед, ударяя пятками в покатые бока. Сэр Генри крикнул что-то мне, но его слова унес поднявшийся после обеда ветер. Унес и развеял, словно и не бывало.

С неба, серого и пушистого из-за тяжелых, похожих на взбитые сливки, облаков, падали снежинки, путались в волосах, а я летела навстречу поднявшемуся горизонту, когда передо мной появился всадник. В порыве эйфории, охватившей меня, не сразу поняла, кто посмел преградить мне путь. А затем разглядела недовольное лицо и знакомый взгляд. Разглядела и узнала опомнившись. Это был опекун. Нагнав меня, он выхватил поводья из моих рук и, развернув моего жеребца, заставил его сбросить скорость и перейти с галопа на рысь, а с нее на шаг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Вы с ума сошли! — рявкнул мужчина.

— Что такого? — я, не скрывая своего возмущения, вырвала из рук лорда Финча поводья.

— Вы могли убиться! — прошипел он. — Под снегом лед. Оступись в галопе жеребец и синяками вы не отделались бы и коня могли погубить!

— Я не первый день в седле! — возмутилась как-то отчаянно, хотя внутренне признала, что в принципе, сэр Генри прав. Теперь, когда непонятная удаль с меня сошла, я поняла, что поступила опрометчиво и рисковала.

— Ваша шляпка, — мне в руки сунули подобранную на дороге шапку, которая все еще была перепачкана в снегу. Я отряхнула ее и водрузила обратно на голову, завязав под подбородком ленту.

— Я больше никогда не поеду с вами, — заявил мне опекун и добавил, — если вы будете так опрометчиво, не зная дороги, носиться, словно малолетняя глупышка. И в седле сидите, как мальчишка! Вас что, в пансионе не учили ездить на дамском седле?

Пожав плечами, я повернула своего жеребца в сторону замка. Вот и объясняй этому человеку, что мужской способ устойчивее. Попробовал бы сам усесться боком и при этом так быстро мчаться. Полагаю, не он бы, а я его сейчас собирала на обратном пути.

— Как хотите, — ответила просто. Опекун недовольно сверкнул глазами, но промолчал. Если он и хотел что-то добавить к уже сказанному, то явно передумал это делать.

Сперва конь Филча плелся за мной, а затем лорд подстегнул его и поехал рядом. Желание бешеной скачки и сильного ветра ушло вместе со словами опекуна. Мужчина понял это и просто молчал, глядя вперед на замок. А когда до арки осталось с полмили, я обратила внимание сэра Генри на шпиль часовни, что на таком расстоянии казался торчащим прямо из снега.

— Что это там, милорд? — спросила, кивнув на часовню.

— Наше родовое кладбище, — ответил опекун, при этом даже не посмотрел в сторону часовни.

— Это здание — часовня? — сказала я так, словно видела ее впервые. — Мы можем поехать туда, я бы хотела посмотреть...

— Не стоит молодой девушке любоваться на надгробия и могилы, — перебил меня опекун, всем своим видом давая понять, что никуда мы уже не поедем, кроме как во двор замка, и что настаивать не имеет смысла. Но я не стала отчаиваться.

— Я не боюсь кладбищ, — заявила я твердо.

— Вы странная девушка, леди Элиза, — опекун посмотрел на меня и сухо добавил. — Мы возвращаемся в замок. Близится время обеда, да и на кладбище нам с вами делать нечего!

— Может я тогда сама?

— Исключено, — отрезал лорд Финч и глаза его опасно сверкнули.

Я улыбнулась и не стала спорить. Теперь я не сомневалась, что тайна, о которой мне говорила миссис Хьюз — его тайна.

«Что же вы там скрываете ото всех?» — подумалось мне, и загадка стала еще более заманчивой. Теперь, как никогда раньше, захотелось ее разгадать, и я поняла, что сегодня ночью отправлюсь в часовню.

За ужином показалось, что лорд Финч как-то слишком пристально смотрит на меня. В последнее время он вообще стал казаться более чем странным, поскольку вместо игнорирования своей воспитанницы, то бишь меня, он стал словно присматриваться ко мне, и я опасалась, что сэр Генри что-то задумал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На протяжении трапезы старательно не замечала его взгляды и, наспех поужинав, вся в предвкушении ночной вылазки, поспешила в свою комнату, чтобы немного поспать. Отпустила Марию раньше положенного срока и забралась в постельку, подтянув к себе грелку, которую горничная всегда оставляла под одеялом. Но буквально минут через десять в мою комнату кто-то постучал и, прежде чем я успела ответить короткое: «Войдите», — двери открылись и в проеме показалась голова миссис Хьюз в смешном белом кружевном чепчике. Я привстала. Одеяло сползло с груди, открыв взору компаньонки мою ночную рубашку.