Школа выживания волчицы - Марина Крамер

– И вы, если что-то еще вспомните или сможете предположить, тоже звоните. Спасибо за помощь, Александра Ефимовна, честное слово, не ожидала даже.

– А говорили, что не хотите подозревать, – улыбнулась я.

Ряжская на секунду смутилась, но быстро взяла себя в руки и встала:

– Мне пора. Еще раз спасибо, всего хорошего.

– Удачи, Евгения Анатольевна.

Следователь ушла так же быстро, как и появилась, и я вдруг поняла, что даже не заметила, когда она успела положить на столик две купюры – плату за чашку кофе, к которому едва прикоснулась. «Принципиальная», – усмехнувшись, подумала я с уважением и перевела взгляд на столик, за которым, оказывается, уже разговаривали Никита и Савва. Я и не заметила, когда Савка появился в кафе.

Похоже, Акела прав, мне так могут голову отвернуть запросто, я же ничего вокруг не вижу, если сосредоточилась на чем-то. А разговор-то у них оживленный и явно серьезный – вон как над столом склонились, говорят так, чтобы ни слова до меня не долетело. Интересно, о чем? Никита, конечно, расскажет, но я же от любопытства лопну за это время. И лицо у Саввы какое-то озабоченное, никогда его таким не видела. Хоть бы ничего серьезного, нам только лишних проблем не хватало. Может, с Ольгой что-то? Но тогда они бы меня позвали, видят же, что я уже одна сижу. Нет, там другое что-то. Савка просто сам не свой, бледный, под глазами синяки – как будто ночью не спал, а курил и пил кофе. Даже, смотрю, к пирожным не притрагивается, так и стоит тарелка возле него. Никита свои уже смел, конечно.

Очень хотелось курить, но сделать это в кафе возможности не было. Нужно брать куртку и идти на улицу, а это отвлечет Никиту от разговора с братом – он не может выпустить меня одну. Вот что за жизнь у меня, а? Даже курить под надзором приходится.

Пришлось терпеть до тех пор, пока Савва не встал и не потянулся за курткой, висевшей на крючке в простенке. Я тут же вскочила и метнулась к их столику. Против обыкновения Савва только кивнул и тут же попрощался. Я не успела даже рот открыть, а он уже выходил из кафе.

– Что это с ним? – удивленно спросила я у Никиты, и тот мгновенно сменил хмурое выражение лица на обычное слегка дурашливое:

– Да нормально все.

– Нормально? А чего ж у него вид, как будто его всю ночь пытали?

– Ой, да ладно вам! – отмахнулся Никита, подавая мне куртку. – На работе у него неприятности, вот и переживает.

«Это какие же такие неприятности на работе, что он с тобой их бросился обсуждать?» – подумала я, зная, как сильно различаются характеры этих совершенно разных близнецов. Савва был человеком спокойным, скрытным, взвешенным и вряд ли пошел бы за советом к дурашливому, хоть и умному братцу, зная его легкое отношение к жизни. Нет, обсуждать служебные проблемы Савва скорее стал бы с Ольгой. Значит, дело в чем-то другом, и Никита старается скрыть это от меня. Опять тайны. Не дом, а сборище иллюзионистов – одни фокусы кругом.

Домой мы вернулись незамеченными. Это было к лучшему, не придется объясняться ни с отцом, ни с мужем. Я потихоньку проскользнула в кухню и выяснила у Гали, что папа не выходил из своего кабинета, а Акела еще не приехал из города. Уф! Пронесло.

Я кинулась в детскую, где Соня сосредоточенно складывала в рюкзак учебники и тетрадки.

– Ого, собралась уже? – чмокнув ее в макушку, спросила я.

– Только книжки. Баба Галя сказала, вещи не трогать, она сама.

– Еще чего? Станем мы пожилую женщину так утруждать, что мы, сами без рук? – возмутилась я, открывая дверь в Сонину гардеробную. – Сейчас все соберем, нам много-то и не надо.

Наскоро отобрав то, что возьму с собой, я разложила вещи на кровати и пошла в кладовку за чемоданом. Из головы никак не выходил Савва и его странное поведение. Придется потрясти Никиту во время поездки – в закрытом купе ему некуда будет деваться.

Все наши с дочерью вещи вполне уместились в одном чемодане. Я не собиралась слишком засиживаться в Саратове, а потому старалась взять минимум необходимого. К чемодану добавился Сонин рюкзак с учебниками и моя сумка с мелочовкой. И разумеется, Галя собрала целую торбу еды – с таким сидором можно выдержать трехдневную осаду.

– Куда столько? – поинтересовалась я, оглядывая уже упакованные контейнеры и два термоса, с чаем и с бульоном.

– Дорога не близкая, – тоном, не допускавшим возражений, заявила домработница. – И ребенок с тобой. Да и Никитка поесть любит.

– Да нам до Саратова это не съесть!

– Вот в Саратове и доедите. – Галя решительно развернула меня лицом к двери и довольно бесцеремонно выставила из кухни.

Я посмотрела на часы. Скоро выезжать, а Сашки все нет. Неужели не приедет?

Но он, разумеется, приехал. С порога утащил меня в спальню, запер дверь и внушительно сказал:

– Аля, ты можешь продолжать злиться, но пойми главное – у меня нет никого, кроме тебя и Сони, и я сделаю все, чтобы с вами ничего не случилось. Даже если у тебя на этот счет имеется другое мнение. Пообещай мне, что будешь осторожна.

– Верни батарейку.

– Верну. Но пообещай.

Я вдруг устала злиться и поняла, что через пару часов уже буду далеко от него, и с каждой секундой это расстояние будет только увеличиваться, и неизвестно, когда мы снова встретимся и обнимемся, прикоснемся друг к другу. Неизвестно, сколько времени мне придется провести без него.

– Саша…

– Да, родная?

– Поцелуй меня, пожалуйста.

На вокзал он не поехал. Наверное, так лучше – Соня заплакала уже во дворе, когда садилась в машину, да и у меня на глаза навернулись слезы. Мы давно не расставались надолго, и это оказалось совершенно невыносимо. А все эти сцены на вокзале… Нет, так будет лучше – вон он машет нам рукой, стоя в воротах, и сейчас совсем скроется из вида. Дочь всхлипывала на сиденье, натянув капюшон пуховика на лицо, сидевший за рулем Игорь сочувственно поглядывал в зеркало заднего вида:

– Ничего, Сонечка, погостите у бабушки Сары и вернетесь. Папа никуда не денется.

Соня не ответила, по-прежнему хлюпая носом, и мне тоже захотелось последовать ее примеру – натянуть на лицо капюшон и поплакать. Нельзя, к сожалению.

Разместившись в купе, дочь слегка повеселела:

– Никита, а ты меня потом на вторую полку посадишь?

– Посажу, если мама разрешит.

Соня скорчила умоляющую гримасу:

– Ма-ам!

– Посиди спокойно, сейчас поезд тронется, там разберемся.

Соня надула губы и забилась в уголок, уткнувшись в книжку, прихваченную вместе с учебниками. Это была ее любимая японская сказка, изданная сразу на двух языках. В скобках каждая фраза была продублирована на японском, и Соня прекрасно читала текст не только по-русски. Никита, засунув чемодан и свою сумку в багажный отсек, вышел из купе и стоял у окна, облокотившись на перила. Я же почему-то сверлила взглядом темный экран мобильного, как будто ждала звонка. Вместо него пришло сообщение от Сашки: «Люблю тебя», и я почувствовала, как все внутри затопило теплом и нежностью. Ничего, я как-нибудь продержусь это время в Саратове.