Остров порхающих бабочек - Наталья Андреева

– Таких денег у меня нет, – тихо сказала Евгения. – Я лишь недавно выплатила ипотеку.

– Достань, – пожал квадратными плечами Корнеев. – А хахаль твой покамест останется здесь. Сроку у тебя неделя.

– За неделю я не успею, – попробовала торговаться Евгения. – У меня на счетах тысяч триста. Это я могу отдать сразу.

– Вот и отдашь. Остальное, так и быть, подожду. Месяц, не больше.

– Хорошо. Я сегодня же поеду в Москву…

– Ты, может быть, еще не поняла, – насмешливо сказал Корнеев. – Сегодня ты никуда не поедешь. С Поповичем будешь разбираться. А там уж, как он решит. Отпустит тебя – поедешь. Захочет, чтобы осталась – останешься. Почем я знаю? Вдруг он натурой предпочитает?

– Что натурой? – вконец растерялась Евгения.

– Моральный ущерб, кажись, так это называется. Или ты считаешь, вынос мозга ничего не стоит? Сколько ты ему крови-то попортила?

– Я?!

– А через кого у него проблемы? Он ведь на себя долг повесил. И сорванный контракт. Он лицо потерял, а лицо в бизнесе – это все. А тут выясняется, что во всем виновата московская баба! Да я его просто осчастливлю, когда об этом скажу!

– Но он тогда все расскажет моим хозяевам! И я потеряю работу!

– Ты, милая, сызнова не поняла, – вот теперь голос Корнеева стал по-настоящему ласковым. – Ты думаешь, я тебя из-за бабок прессую? Да положил я на них. Я хочу по справедливости. Ты мою жизнь сломала, а я взамен сломаю твою. Никто не умер, поэтому и ваши жизни я не отниму. Живите, голубки, милуйтесь всласть, – насмешливо сказал он. – Коли охота не пропадет. Но! – Корнеев поднял вверх указательный палец. – Какой у меня к тебе счет? Я могу бизнес потерять, вот и ты останешься без работы. Ты меня выставила полным, извиняюсь, м…ком, вот и ты теперь покрутись, сука. Я тебя солью. Я хочу, чтобы мы с тобой оба обнулились. Начнем, так сказать, с чистого листа. Раз ты такая деловая, придумаешь что-нибудь. Причем я, если ты заметила, добрый. Мужика тебе оставляю. Ты у меня больше отняла. Я, можно сказать, мою девочку любил. Со мной такое впервые, поняла? До сих пор только шлюхи были, а любви не было. Время пришло – женился, все, как положено. На богатой, чтобы тесть к настоящему бизнесу пристроил. Сколько можно вышибалой-то быть? Анька о моих загулах знала, но прощала, потому как несерьезно все это. Девки, они и есть девки. Но тут-то все по-другому. Я мою девочку полгода обхаживал и был у нее первым. Ты хотя бы понимаешь, что это такое? Девочка из хорошей семьи, в английском колледже выученная, для хорошего мальчика приготовленная. Будто ананас в оранжерее. И мальчик уже имелся, а тут я! Тут либо женись, либо… – Он скрипнул зубами. – Может, оно бы и случилось, будь у меня время. И с тестем бы я договорился, и с Анькой. Но теперь ничего этого не будет. Они, суки, против меня объединились, а ее повезли зашиваться да платье подвенечное заказывать. Грех, так сказать, прикрыть. Не звонит, не пишет. Мамаша ее, видать, здорово прессует. О подвигах моих рассказала. Из прошлой жизни. А там есть, что рассказать, веришь, нет?

– Верю, – тихо сказала Евгения.

– Ну вот, – усмехнулся Корнеев. – Я тебе, можно сказать, исповедался. Теперь твоя очередь.

– Я уже все сказала.

– Все, значит, все. Подводим итог: я сейчас звоню Поповичу и базарю ему, как и что. Мол, шофер его был в сговоре с московской бабой, деньги они украли вместе, а потом гуляли на Пхукете, чему я был свидетелем. Деньги я с бабы возьму, об остальном сами думайте. Так что в Москве тебя ждут серьезные разборки. Готовься.

– Зачем вы это делаете?!

– А ты зачем моей бабе сказала, сука, что я в Тае, на пляже, а не в офисе в Сингапуре?! – заорал Корнеев и вскочил, отшвырнув стул. – Сказала с кем… – Он коротко выдохнул. – У тебя что, в заднице свербело? Омаров переела? На кой хрен тебе это было нужно?!

– Я… – она растерялась. – Я не знаю… Я не думала…

– В следующий раз будешь думать!

– Может быть, мы можем договориться? – пролепетала она.

– Нет. С тобой нет. Я уже сказал, что дело здесь не в деньгах, а в принципе. Все должно быть по справедливости. Если бы справедливости на свете не было, мы бы с тобой никогда больше не встретились. Но раз вышло так, как вышло, значит, она, эта справедливость, все же есть. И я поступлю так, как должен. Без вариантов. Ты можешь идти. Скажешь моему человечку, он за дверью стоит… Вы ведь уже познакомились? – Евгения молча кивнула. – Это Николаша. Я Николай, босс, а он Николаша, полбосса, моя правая рука. Так вот: Николаша все время будет на контакте. День-ночь, значения не имеет. Деньги отдашь ему. Ежели что, он тебе позвонит, напомнит. Мало будет – позвонит еще раз. И это не поможет – Николаша позвонит мне. И придется применить к тебе жесткие меры. Детей у тебя нет? – Евгения замотала головой. – Жаль. Но и без этого можно обойтись. Запомни: не вернешь мне деньги, я сделаю твою жизнь невыносимой. Она и так теперь будет не сахар, но, по крайней мере, спокойная. Если отдашь мне долг. Слово даю: я от тебя отстану. Будешь послушной девочкой – мы с тобой больше не встретимся. Тебе ведь это радости не доставило? – Евгения, у которой пропал голос, вновь кивнула. – Поверь: это были цветочки. Чтобы избежать второй нашей встречи и уж тем более третьей, ты уж, милая, постарайся. Все поняла? – Она опять кивнула. – Да, кстати… Если вдруг надумаешь обратиться к ментам, так они в доле. У меня все везде схвачено, запомни. В Москве, в Питере – значения не имеет. Все люди, все жить хотят. Тем более с тобой поступают по справедливости. Негоже порядочных людей на бабки кидать. Ну а ты что молчишь? – Корнеев резко развернулся лицом к Алику.

– Отпустите ее, – тихо сказал тот.

– А я и отпускаю! – весело сказал Корнеев.

– Совсем отпустите. Я сам расплачусь.

– Чем? Я тебя проверил: ничего у тебя нет. А твои паршивые органы не больно-то дороги. Лет-то тебе сколько, мужик? Небось печенку свою не берег, пил-курил, в почках камни, читаешь в очках. Ну и куда мне тебя? Это я так шучу. Лежи, думай. О смысле жизни. А баба твоя пускай поработает. Ну, все, пошла! – Корнеев грубо толкнул Евгению в спину.

Алик вскочил и кинулся к нему. Корнеев заломил ему руку за спину и крикнул в коридор:

– Николаша! Бабу уводи! Гость нервничает.

Евгения на дрожащих ногах вышла в коридор. За дверью раздался шум: похоже, началась драка. Заранее было понятно, чем все закончится.

«Я-то что могу сделать? – обессиленно подумала она. – Мне бы со своими проблемами разобраться!»

– Я вижу, вы с Николаем Павловичем хорошо поговорили, – с масленой улыбочкой сказал толстячок. – Выпить по-прежнему не желаете? Есть водочка, коньячок хороший. Для дам-с вино держим. Слатенькое, – он аж причмокнул.

– Нет, – беззвучно сказала она и прокашлялась, чтобы голос вернулся.

– Может, водички? – сочувственно спросил Николаша. И засуетился: – Я вам с собой в дорожку минералочки…

Эта забота Евгению окончательно доконала. Теперь и она должница. Товар. Точнее сказать, живой кошелек. В карман его не положишь, но можно держать на коротком поводке, на телефонных звонках. Кошелек должен жить и хорошо питаться. Заботиться о своем здоровье, чтобы вовремя отдать долг. Николаша еще и пирожков на дорожку сунет. С человечиной, небось. Евгения невольно передернулась.

На негнущихся ногах она вышла из дома. К крыльцу тут же подали машину, охранник пошел открывать ворота. Мир не перевернулся с ног на голову, погода не изменилась, мужик в камуфляже также вежливо сказал гостье:

– До свидания.

Она невольно вздрогнула: да никогда! Еще раз побывать здесь?! Да лучше наизнанку вывернуться, но раздобыть деньги!

Ее словно оглушили. Состояние было, как у боксера после нокаута. Хотя Евгения ни разу не выходила на ринг, она приблизительно представляла себе, что должен чувствовать человек, которого ударили так сильно, что он потерял сознание. А очнувшись, понял, что жив и надо жить дальше. Надо встать и пожать руку сопернику. Руку, которая тебя ударила, которая лишила тебя всего, сломала твою жизнь. Надо ее пожать, признать свое поражение и покинуть поле боя под свист трибун. Ибо этот матч Евгения Анисина проиграла вчистую.

Она все еще не верила в случившееся. Как так? Одна сделанная ею глупость (а теперь Евгения понимала, что сделала глупость) перечеркнула всю предыдущую успешную жизнь. И надо же было «качку» с пхукетского пляжа оказаться хозяином питерского коллектора! Евгения молча села в машину и какое-то время сидела оглушенная и ослепленная. Машина меж тем выехала на трассу и набрала скорость.

«Куда мы едем? – спохватилась вдруг Евгения. – Я ведь ему не сказала. Откуда водитель знает, куда меня везти?»

Мозги словно окаменели. Евгения не сразу вспомнила, что на выезде из коттеджного поселка водителю позвонили. Звонок дошел до Евгении, как сквозь вату, разговор тоже. По отрывистым «да», «понял», «минут сорок», Анисина догадалась, что водитель получил инструкции. От хозяина, разумеется. А машину с водителем дал Попович. Следовательно, это он ждет госпожу Анисину через сорок минут. Хотя какая она теперь, к черту, госпожа?!