Наедине с одиночеством. Рассказы - Эжен Ионеско

Второй полицейский подошел к грузовику с солдатами. Было видно, что ситуация на дороге его сильно раздражала, и в этом я был с ним солидарен. Полицейский был такого высокого роста, что мог не подниматься по ступенькам на проезжую часть. Он стал грубо вычитывать солдатам, обвиняя их в создании пробки на дороге, хотя они были совершенно ни при чем. Особенно почему-то досталось солдатику с красными гвоздиками.

— Ведь это не я остановил машину, господин полицейский, робко оправдывался солдатик.

— Мотор не заводится из-за твоего идиотского букета, придурок! — заорал полицейский и ударил солдата по лицу. Тот стерпел это без единого слова. Тогда полицейский выхватил у него букет и отшвырнул его далеко в сторону.

Я был вне себя от возмущения: полиция командует армией! Куда катится эта страна?!

Полицейский вдруг повернулся ко мне:

— Не вмешивайтесь не в свое дело! — угрожающе произнес он, видимо, прочтя мои мысли. — Что вы вообще здесь делаете?

Я объяснил ему, в чем дело, и попросил помочь мне.

— Я должен попасть в префектуру, к комиссару. Я друг комиссара, и у меня есть неопровержимые улики против убийцы; наконец-то его можно будет арестовать. Может ли кто-нибудь проводить меня?

— Только не я, моя задача — регулировать движение.

— Но как же…

— Я же сказал — это меня не касается, неужели непонятно? Ступайте к шефу, раз вы ему приятель, а мне не мешайте работать. Знаете, куда идти? Вот и отправляйтесь.

— Хорошо, господин полицейский, — вежливо ответил я, хоть эта вежливость далась мне нелегко.

— Пропусти господина, — с издевкой сказал он своему коллеге.

Тот сделал разрешающий жест. А когда я проходил мимо него, он с непонятной ненавистью прошипел:

— Ненавижу!

И у меня это слово вертелось на языке.

И вот я один на пустынной улице, военные машины остались далеко позади. Темнело, крепчал ветер, усиливалась моя тревога. Успеет ли Эдуар? Инцидент на дороге не шел у меня из головы. Эти полицейские! Они только и умеют что отчитывать, а когда нужна их помощь, когда речь идет о вашей безопасности, их не дозовешься…

Строения окончились, теперь уже с обеих сторон тянулись неприветливые серые поля. А этой дороге с трамвайными рельсами, по которой я шел, казалось, не будет конца. Только бы не опоздать! — билась в моей голове одна-единственная мысль.

И тут я увидел его. Без сомнения, это был убийца. А вокруг — лишь безмолвное, пустынное пространство да шелест старых газет, гонимых ветром по асфальту. Заходящее солнце высвечивало контуры префектуры, она находилась на расстоянии нескольких сот метров от меня, за спиной убийцы. Я увидел, как из только что подошедшего трамвая на остановке возле префектуры выходили люди, отсюда они казались совсем маленькими. Если бы я и закричал, меня бы никто не услышал. Значит, на помощь рассчитывать не приходится.

Я прирос к месту, не мог шевельнуться, меня словно парализовало. «Эти негодяи-полицейские, — мелькнула мысль, — они знали, что убийца здесь, и поэтому пропустили меня».

Нас разделяло не более двух метров. Я во все глаза смотрел на него. Он тоже меня разглядывал, и при этом отвратительно посмеивался, — уже немолодой человек, худой и небритый, этакий хлюпик, похоже, намного слабее меня. Одет он был в грязное, поношенное пальто с оторванными карманами, из старых, дырявых башмаков торчали пальцы, на голове — мятая, давно потерявшая форму шляпа… Одну руку он упрятал в карман, а в другой держал огромный нож с острым лезвием, холодный свет которого отражался в его глазах.

Я никогда не видел такого взгляда — ледяного, безжалостного и в то же время неистового. Взгляд неумолимого убийцы. Так, наверное, смотрит на свою жертву змея или тигр. Было очевидно, что на него ничто не подействует — ни увещевания, ни угрозы, ни обещания; его ничто не разжалобит, никакая красота не тронет, никакая мудрость не заставит устыдиться или хотя бы осознать чудовищную бессмысленность его деяний. Бессильными оказались бы и слезы святых, и молитвы всходящих на Голгофу.

В полном безмолвии я вытащил из кармана пистолет и направил его на убийцу. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Моя рука безвольно опустилась. Я был обезоружен, беспомощен, я почувствовал всю безнадежность своих усилий: пуля бессильна перед этой неумолимой ненавистью, моя жалкая воля не может противостоять этой разрушительной энергии, этой беспощадной, не подвластной разуму жестокости…

Гнев

Первый кадр. Голубое весеннее небо. Маленькая церквушка на маленькой площади в маленьком провинциальном городке. Зрители слышат перезвон ее колоколов. Колокола бьют протяжно, с длительными интервалами, и все действие сначала протекает в тягучем, замедленном темпе. Часы на церквушке показывают полдень. На площадь выходят из церкви умиротворенные, улыбающиеся люди. Они раскланиваются друг с другом, обмениваясь любезными приветствиями. Одна из почтенных дам подает милостыню классического вида нищему. «Да вознаградит вас Господь, мадам!» — растроганно благодарит нищий и произносит ей вслед: «Какое счастье, что на свете есть благородные и милосердные души!» «Как здоровье вашего мужа, дорогая?» — спрашивает вторая почтенная дама у третьей. «Благодарю вас. Он, можно сказать, счастлив. Он свыкся со своим параличом». Идут все новые люди, сердечно здороваются друг с другом — снимают шляпы, прижимают ладони к сердцу. В кадре — деревья, крыши домов, освещенные полуденным солнцем, блики на оконных стеклах. Из окна одного из домов выглядывает нарядно одетая женщина. «Не забудь купить цветы для тетушки», — напоминает она вышедшему из дома юноше. «Не беспокойся, мамочка, я поцелую ее за тебя». Можно добавить еще две-три сценки в таком же духе.

Маленькое кафе на площади. За одним из столиков сидит пожилой господин с супругой, за соседним столиком — другая чета такого же возраста. Первый господин обращается ко второму: «По воскресеньям я пью только минеральную воду, в будни же позволяю себе спиртное». «А я так наоборот», — отзывается второй господин.

С бабушкой проходит мальчик. Его ласково подзывают, одаривают конфетами. Мальчик благодарит. «Он заслужил эту конфетку, мадам, — с гордостью сообщает бабушка даме, которая угостила мальчика, — поведение у него хорошее, да и в носу не ковыряется». «Да, я получил награду за хорошее поведение», — подтверждает мальчик и показывает маленький крестик. Взрослые растроганы. «Мой внучек очень умный, — продолжает нахваливать внука бабушка. — Он хочет поступить в школу». «В какую школу?» — интересуется один из мужчин. «Э-э-э… — силится вспомнить бабушка, — в высшую ненормальную школу». Пусть у одной супружеской пары будет собачка, а у другой — кошечка. Собачка, служа, становится на задние лапки, кошечка выгибает спину и мурлычет — трогательная сценка любви животных. «Ах, как они милы, не правда ли?» — восторгаются хозяева. «Ваша кошечка не менее прелестна, чем наша собачка», — великодушно добавляет хозяйка собачки. «Она никогда не царапается», — сообщает хозяин кошечки. «А наша никогда не кусается» — это уже хозяин собачки. «Что за прелесть эти существа!» — умиляется хозяин кошечки. «Вы совершенно правы», — вторит ему хозяйка собачки. «Разве что говорить не умеют», — добавляет хозяйка кошечки. «Они все понимают», — не унимается хозяин собачки.

Один за другим следуют все новые идиллические кадры. Из церкви выходит кюре. «Добрый день, господин кюре!» — с воодушевлением приветствует его какой-то господин. «Здравствуйте, дорогой господин учитель!» Нищий не менее сердечно раскланивается с полицейским, который отвечает ему тем же и дружелюбно интересуется: «Как дела, дружище? Удалось подыскать приют?» «Спасибо, нашлась добрая душа, которая меня пригрела», — отвечает нищий. «Воистину мир не без добрых людей», — замечает полицейский. «Хвала Богу!» — поддакивает нищий. Полицейский согласно кивает. «Заходи как-нибудь ко мне в участок, — приглашает он нищего, — поболтаем».

Кондитерская. Молодой муж в одной руке держит коробку с только что купленными пирожными, а в другой — цветы. «Моя жена обожает пирожные, и особенно бисквиты с клубникой», — сообщает он хозяйке кондитерской. «Какой внимательный супруг! — восхищается хозяйка. — Сразу видно, что живете вы в добром согласии». «Я должен поспешить, она меня ждет, не хочу заставлять ее волноваться.» Молодой муж, выйдя из кондитерской, машет молодой жене, которая выглядывает его из окна стоящего напротив дома. Они обмениваются воздушными поцелуями. Затем он бодро переходит площадь, направляясь к своему дому. И в другие дома входят мужчины с такими же коробками в руках. Молодая жена открывает дверь молодому мужу. «Здравствуй, моя дорогая!» «Здравствуй, милый! Ах, опять сюрприз!» Он преподносит ей цветы. Она его целует. Он вручает ей пирожные. Она его целует. Молодая жена ставит коробку с пирожными на стол, который уже накрыт к обеду, цветы помещает в вазу.