Фигляр дьявола - Мюррей Смит

— Как угодно. Луис, прогуляйся с нашим другом. Объясни детали и договорись о новой встрече в ближайшем будущем. Хорошо? Прощайте, я иду спать. Ты ведь приготовил мне пару цыпочек, да?

Теперь настала очередь Рестрепо выглядеть смущенным. Оказывается, он еще и подыскивал шлюх для Энвигадо. Адвокат сказал что-то по-испански, и это наверняка начало: «Да, сэр, все устроено, парочка самых послушных цыпочек из Флоренции уже ожидает вас в спальне».

Энвигадо кивнул, вставил в рот длинную сигару, прикурил от услужливо зажженной Рестрепо спички, поднялся и, довольный, вышел из ресторана, сопровождаемый телохранителями, которые просто заслуживали Оскара, потому что так умело выполняли свои обязанности, что никто из посторонних в ресторане, похоже, даже и внимания на них не обратил.

— Не хотите ли кофе, сеньор? Или коньяку?

Теперь Рестрепо чувствовал себя более раскованно, как будто они были просто равными по положению служащими Энвигадо.

Если быть честным на сто процентов (а когда он последний раз был честным на сто процентов? Когда дела организации позволяли ему это?), то не было в мире другого такого места, где Пирсону так не хотелось бы находиться сейчас, чем этот ресторан, да еще в компании этого громилы.

Судья встретился взглядом с Рестрепо. Адвокат уже не старался производить угрожающее впечатление, после того как Энвигадо назначил его своим доверенным лицом. Опасное доверенное лицо походит на ротвейлера в руках недоброжелателя, но его в присутствии Пирсона проинструктировали, как вести все дела.

— Почему бы нам не прогуляться? Спустимся к подножию. Как вы на это смотрите? — предложил Пирсон.

Рестрепо погасил сигарету, бросил салфетку на стол и поднялся.

— Пожалуйста, если хотите. Прекрасная погода для этого времени года.

Было что-то настолько нереальное в этой банальной фразе, что у Пирсона смешались все мысли, и он глубоко вздохнул, чтобы сбить учащенное дыхание.

Они вышли из ресторана, а человек в зеленом пиджаке, который в тот ужасный вечер в Париже был одет в синий блейзер, уже стоял в маленьком внутреннем дворике, через который можно пройти в холл, где превращенный в светский атрибут алтарь служил в качестве стойки портье. Он был увлечен разговором с низеньким смуглолицым мужчиной с темными усами, выглядевшим местным жителем и одетым в черный костюм, белую хлопчатобумажную рубашку без галстука, а его крестьянские руки теребили темную кепку. При появлении Рестрепо и Пирсона оба замолчали.

Во дворике стояли «феррари», «порше» и прочие дорогие машины, телохранитель в пиджаке из верблюжьей шерсти находился возле открытого багажника «ланчии», внимательно оглядываясь вокруг.

Пирсон почувствовал, как на него накатывает волна страха.

— Какая-то проблема? — спросил он.

— Не думаю, — вкрадчиво ответил Рестрепо и направился через двор к деревянным ступенькам, которые Пирсон не заметил во время приезда в отель. — Эта тропинка ведет на вершину холма, в Фьезоле.

Он начал взбираться наверх. На вершине первого пролета показался третий телохранитель в потрепанном длинном пальто, похожем на шинель. Пирсону стало совершенно ясно, что колумбийцы почему-то внезапно засуетились. Он пожал плечами и двинулся вслед за Рестрепо, все еще испытывая боль в бедре.

Рестрепо не открыл рта, пока они не достигли узкой тропинки, проходящей через поросшую высокой травой седловину. Судья думал о Сиобан. Он никак не мог навестить ее в консерватории в Риме, придется ждать, пока он вернется в Дублин, и, если все-таки опять не удастся связаться с ней по телефону, он вернется в Италию под своим собственным именем и вразумит свое дитя. Она больше думает о матери и о себе. Конечно, девушка молода и, безусловно, развлекается, но пять недель не давать о себе знать — это уж слишком. Пирсон поругал и себя. В следующем семестре он урежет ей содержание, и уж тогда она будет просто вынуждена поддерживать связь с родителями. Внезапно судья почувствовал, что зол на дочь за ее легкомыслие.

— Главный наш порт доставки Виго, — сказал Рестрепо, — затем Кадис. Наши корабли ходят также в Касабланку и столицу Сенегала Дакар. Я знаю, что ваша организация располагает сетью в Виго для хранения и распространения оружия и взрывчатки, которыми вы снабжаете басков, террористические коммунистические группы последователей организации «Баадер-Майнхоф» и французское движение «Аксьон директ», которое сейчас произвело перегруппировку сил. Не знаю, воспользуетесь ли вы для наших целей конспиративными квартирами и транспортом, находящимися в ведении Девлина и группы «Лорка», но желательно подобрать что-либо подобное.

У Пирсона чуть не остановилось сердце. Рестрепо только что проявил свою осведомленность о главных секретах «временных». Эту систему разрабатывали Пирсон, О’Брейди и Мартин Магинесс, а о тайной операции ИРА под кодовым наименованием «Лорка» знают только руководитель группы Джерри Девлин и ирландский священник, разъезжающий по всей Европе и осуществляющий связь с другими террористическими группами. И еще два человека из Военного совета — он сам, как политический координатор, и начальник штаба Брендан Кейси.

Теперь ясно как божий день, что Кейси уже договорился и заключил от имени движения сделку с медельинским картелем. А он, Пирсон, стал просто мальчиком на побегушках и козлом отпущения.

Но взять Юджина Пирсона не так-то легко. Теперь он мог выдвинуть обвинение против Брендана Кейси, поскольку его действия прямо нарушали устав «временной» ИРА: передача сведений о членах и операциях ИРА посторонним лицам и организациям. Подобное преступление требовало судебного разбирательства и влекло за собой неизбежный смертный приговор. Судья с удовольствием подумал, что этот громила из Белфаста, претендующий на наличие интеллекта, вырыл громадную яму, в которую на этот раз сам и угодит. Обсуждая секреты движения с посторонними лицами, Кейси совершил тягчайшее преступление.

Но, возможно, пока рано выдвигать против него обвинение, однако, если что-то случится с группой «Лорка» и след протянется к Рестрепо… тогда Брендану Кейси конец. А после смерти Венецианской Шлюхи и сегодняшнего унижения от наготы и избиения именно такой судьбы страстно желал возможный будущий министр юстиции своему товарищу из Военного совета.

Дэвид Джардин имел небольшую квартиру в Лондоне. Она находилась по адресу Тайт-стрит 173, в небольшом трехэтажном доме в классическом стиле с широкими балконами. Там же находилась и небольшая студия, где его сестра Джессика рисовала по заказу скаковых лошадей, зарабатывая на этом кругленькую сумму, примерно тридцать тысяч фунтов в год. Студию и квартиру ей оставил чайный магнат сэр Гарольд Лиз, бывший когда-то любовником их матери и считавший — совершенно ошибочно, по свидетельству покойной Алисии Джардин, — Джессику плодом их любви.

Джардины, не имевшие никакого отношения к знаменитой семье Джардинов из Гонконга, оказались в тяжелом финансовом положении после смерти их отца Джорджа Джардина, занимавшегося разведением скаковых лошадей (это был любимый и уважаемый всеми человек, поместивший в газете «Таймс» сообщение о смерти своей любимой кобылы) и трагически погибшего при столкновении его велосипеда с автобусом. Алисия посоветовала дочери принять сомнительное наследство и воспользоваться им, но с условием, что будет делить его с Дэвидом до своего замужества.

Джардин стоял в дверях уютной квартиры, прощаясь с Ронни Шабодо, а внутри квартиры Кейт Говард сидела на ковре, купленном Дэвидом лет восемь назад в Кабуле, вытянув ноги в чулках к газовому камину, представляющему собой точную копию настоящего.

Дэвид жил в этой квартире в течение недели, а на выходные уезжал в Уилтшир. Большую часть рабочей недели Дороти находилась за границей, работая над своей программой «Европа сегодня». Большинство выходных они проводили вместе, часто навещали Эндрю в школе в Дорсете или просто чинили изгородь и занимались прочими домашними делами. Иногда Салли удостаивала их своим присутствием, она приезжала из Кембриджского университета и привозила с собой нескольких приятных и умных друзей, одетых, словно беженцы из горячих точек Европы.

Итак, Шабодо стоял на лестнице и, вежливо прощаясь, говорил на венгерский манер, проглатывая гласные и грассируя согласными:

— Исключительно плодотворный вечер, Дэвид. Двое уже на крючке, остался третий. Когда у премьер-министра встреча с Гавириа?

— На этой неделе. Утром я встречусь с Чарли и Джайлсом, потом займусь разработкой легенды, и если у тебя есть время, может, помог бы мне с этим.

«Чарли» служащие офиса называли сэра Стивена Маккрейя, потому что в официальной переписке шеф секретной разведывательной службы обозначался как «С»,[13] и именно слово «Чарли» служит фонетическим обозначением буквы алфавита «С». А Джайлс — это сэр Джайлс Фоули, секретарь кабинета министров. Вымышленная биография агента, имя и профессия назывались «легендой», ее составление представляло довольно сложный процесс.