Двойник Жанны де Арк - Юлия Андреева

– Я хотела попробовать, как это, гореть… – плечи Анны беззвучно тряслись. По лицу текли слезы бессилия и стыда. – Я не хочу умирать! Или хотя бы не так, не в огне!

Через неделю после отъезда Жака в замок наведались монахини из находившегося по соседству монастыря Святой Терезы, которые пришли снять с Анны мерки для свадебного платья.

– Вот видишь, глупая, это свадьба, свадьба, а не то, что ты вообразила себе! Ты выходишь замуж, Анна! Замуж за любимого мужчину! – обняла ее за плечи Брунисента.

– То не свадебное платье шьют мне, а саван, – Анна позволила снять с себя мерки, после чего сестры удалились, пообещав управиться как можно быстрее.

По словам одной из них, за это платье монастырь запросил у сьера ле Феррона теленка или двух овечек, которые были необходимы святым сестрам в хозяйстве. Жак же торговался с настоятельницей, убеждая ее в непомерности цены на платье, которое можно будет надевать лишь по большим праздникам. А какие нынче праздники? Война! В результате сторговались на трех пленных французов, которых друзья Жака привезли с полей сражений в качестве воинской добычи и которых они уступили ему по дешевке.

Взяв в руку перо и бумагу, Брунисента пристроилась за изящным игорным столиком в их с Анной комнате и начала выводить на бумаге колонки цифр. Как хозяйка замка, Бруня старалась вникать во все хозяйственные дела, не докучая ненужными заботами мужу. Даже при беглом рассмотрении сделки выходило, что Жак выиграл в этом споре с настоятельницей. Так как теленок, которого просил монастырь, стоил 30 франков, овца 16. То есть, если бы Жак согласился отдать монастырю двух овец, это бы означало, что он переплатил 2 франка. А отдав не двух овец, а трех пленных французов по 8 франков за человека, он экономил 6 франков!

Но что в этой истории было самым замечательным, так это именно то, что в дело пошли бесполезные французские солдаты, имевшие глупость служить под знаменами бургундцев или англичан и попавшие в плен к людям маршала де Рэ. Ведь, положа руку на сердце, кому сейчас нужны французские пленные, да еще и низкого ранга? Командирам легче набрать новых солдат, чем выкупать этих. Семьи их, как правило, крестьянские, которые с голодухи разве что не щиплют траву на полях, куда им выкупать своих ребят.

Другое дело пленные дворяне, еще лучше рыцари или особы королевской крови. За принца можно было разжиться 10 000 золотых экю. А это более чем приличное состояние.

Особы же королевской крови – совсем другое дело.

Хорошо также иметь пленными англичан, вот кто имеет хорошую цену. Можно привезти домой несколько пленных и потом жить припеваючи на деньги с выкупа.

У друзей Жака было несколько пленных французов, которых они уже намеревались убить, лишь бы не кормить и не тратиться на охрану, как вдруг подвалило такое выгодное дело, и они по-рыцарски, не торгуясь, уступили пленных Жаку по 5 франков за штуку, о чем сами же и рассказали Брунисенте. Иными словами, свадебное платье Анны обошлось всего-то в 15 франков! А это вполовину меньше суммы, первоначально запрошенной настоятельницей!

Анна и паж

Появление в замке монахинь и вся предсвадебная суета заставили Брунисенту подумать о том, что ее свадьба, или точнее свадьбы, готовилась совершенно по-другому. В смятении она поняла, что никто в целом замке не готовит Анне приданого, а ведь Жак может вернуться в любую минуту и спросить за этот недочет с нее. Поэтому Брунисента взялась за дело со всей свойственной ей старательностью и рассудительностью, посадив служанок за шитье и вышивание.

Первое время она надеялась как-то привлечь к работе и Анну, но та предпочитала целый день валяться на постели в своей комнате или сидеть на башне и смотреть на дорогу.

За этим занятием однажды ее и застал паж Жака, юный Этьен Кастра из замка Лиль. Молодой человек кашлянул, стараясь привлечь внимание Анны, и когда та отвлеклась от своих мыслей, подошел к ней с поклоном и присел рядом.

– Простите, что потревожил вас, мадемуазель Анна, – он улыбнулся девушке, отмечая, что та бледна и лицо ее осунулось, а глаза горят, как у больных лихорадкой.

– Что вам угодно? Я же просила не беспокоить меня!

В нескольких шагах от них прямо у лестницы сидел один из приставленных к Анне рыцарей, перебирая струны на светлой лютне и насвистывая себе под нос.

– Простите еще раз, но, – он показал ей письменный прибор и стопку бумаги, – я мечтаю услышать о Жанне Деве. Сохранить, так сказать, для потомков ее образ, слова, ее дела…

– Разве в ставке маршала вы ничего не слышали о Деве? – Анна удивленно приподняла брови, но голос ее сделался мягче.

– Все, что я сумел узнать, и то, что рассказали мне знавшие Жанну, я уже записал, но это ничто по сравнению с тем, что можете рассказать мне вы, госпожа. Ведь вы – это почти что Жанна!

– Что за вздор! – Анна покраснела от гнева, зеленые глаза заблестели.

Паж невольно попятился от нее. Какое-то время они, не отрываясь, смотрели друг на друга, меряясь силой, наконец, юноша нашел в себе мужество заговорить первым.

– Я узнал о вашей тайне от господина Гийома ле Феррона. Он рассказал мне, что к чему, потому что я должен был скакать по вражеской территории с вестями к одному из ваших союзников. А так как сьер Гийом опасался, что я могу быть захвачен в плен, послание я должен был передать устно. Так я, не желая того, проник в ваши тайны и знаю, кто вы есть для Девы! – всю эту тираду паж произнес на одном дыхании, запыхавшись в конце. – Я подумал, – он молитвенно сложил руки, – что если уж сейчас Господь свел нас под одной крышей, может быть, вы могли бы рассказать мне о Жанне.

– Я подумаю, – Анна отвернулась от Этьена, благосклонно отпуская его прочь.

– Но, мадемуазель Анна, времени так мало… – захныкал паж.

– Да. Ты прав. Времени действительно мало. Ты признаешь это?! Ты можешь подтвердить мне сейчас, что мой брат замыслил убить меня?!

Приставленный к Анне рыцарь приподнялся и недовольно посмотрел на пажа, так что тот сжался под его взглядом.

– Убить? Ну, что за глупости! Скоро вы станете женой нашего боевого командира! Самого лучшего командира, конечно, после самой Девы! Вы станете самой богатой и влиятельной дамой во Франции и…

– Что ты хочешь, чтобы я рассказала тебе? – Анна сменила гнев на милость. – И что отдашь за эти сведения?

– Отдам? Да все что угодно! Жизнь отдам! Госпожа Анна, ведь я люблю вас с того дня, когда увидел впервые, вы для меня, как солнце и все светила вместе взятые.

– Если я прикажу тебе убить человека, убьешь?

– Убью, если это будет не господин Жак, не господин маршал и не члены королевской семьи, которым я поклялся служить верой и правдой.