Одиночка: Одиночка. Горные тропы. Школа пластунов - Трофимов Ерофей

Нагайка свистнула в воздухе, и мужик заверещал так, словно его кастрируют тупыми маникюрными ножницами. Народ, обрадовавшись нежданному развлечению, окружил место экзекуции, с интересом комментировал происходящее. Нагайка свистела, мужик визжал, даже не пытаясь подняться, а Елисей, чувствуя, что все больше злится, уже перестал замечать, что происходит вокруг.

Неожиданно чья-то сильная рука перехватила запястье парня, и властный голос негромко посоветовал:

– Уймись, парень. Не бери греха на душу. Наказал дурака, и будя.

Сообразив, что неизвестный прав, Елисей сделал глубокий вдох и расслабил руку с нагайкой.

– Вот и молодец, – стоявший рядом с ним кряжистый казак крепко хлопнул его по плечу. – Крови нам и так хватает. Ни к чему лишнюю лить.

– Ты кто? – угрюмо спросил Елисей, сворачивая нагайку и убирая ее за голенище сапога.

– Я-то? А я, парень, атаман Терского казачьего воинства, Халзанов, Егор Лукич. А ты кто? – улыбнулся казак.

– Елисей Кречет, казак.

– Неужто Руслана Кречета внук? – неожиданно оживился атаман.

– Его самого, – вздохнул Елисей.

– Из Пригорской?

– Из нее.

– Да как же ты жив-то остался?

– Бабка Степанида вымолила да выходила. А на Рождество прошлое сама преставилась.

– Сирота, значит, – понимающе кивнул атаман. – А тут каким ветром?

– Так в станице не осталось никого, вот и решил к людям перебраться.

– А занимаешься чем?

– Оружейником пока. А дальше, как бог даст.

Но поговорить им не дали. Раздвигая толпу, к месту происшествия прошел вновь прибывший поручик в сопровождении двух солдат и, презрительно кривя губы, спросил:

– Что здесь происходит?

Народ притих, с интересом разглядывая новое лицо. Только атаман, моментально подобравшись, не спеша расправил усы и, с вызовом глянув на поручика, спокойно ответил:

– Наветчика наказали.

– Что значит наказали? – наливаясь дурной кровью, повысил голос офицер. – Это мой слуга! Да я всех вас на каторгу! Кто посмел?! Кто, я вас спрашиваю!

– Я, – шагнул Елисей вперед, с вызовом глядя поручику в глаза. – Он посмел меня вором назвать.

– Арестовать! – рявкнул поручик, указав пальцем на парня.

Но, к удивлению Елисея, солдаты только смущенно затоптались на одном месте, неловко перехватывая ремни своих ружей.

– Я сказал, арестовать! – еще громче завопил офицер.

– Не замай парня, благородие, – шагнув вперед, загородил атаман собой Елисея. – Твой холоп напраслину возвел, за то и наказан.

– Что?! Бунтовать? Всех арестовать, – принялся бесноваться поручик.

Но тут зашумели собравшиеся казаки, и в воздухе явно запахло нешуточной угрозой. Солдаты несмело шагнули вперед и тут же шарахнулись назад, когда на них навелось сразу десяток уже взведенных стволов.

– Уймись, благородие, – посоветовал атаман с угрозой в голосе. – Тут тебе не Питербух. Тут у нас свои законы.

– Да вы… да я… – багровея и заикаясь от бешенства, принялся брызгать слюной поручик, но что именно, высказать офицер не успел.

Послышался конский топот, и, раздвигая толпу конем, на запруженный пятачок улицы выехал комендант.

– Что случилось, станичники? Кто это его так? – уточнил он, приметив ворочавшегося в пыли выпоротого мужика.

– Елисей за навет наказал, – коротко сообщил атаман. – Этот прыщ его посмел вором назвать.

– Господин штабс-капитан, вы обязаны немедленно арестовать всех этих людей. Они все бунтовщики! – обретя дар речи, завопил поручик.

– Вы в своем уме, господин поручик? – закаменев лицом, холодно спросил комендант.

– Что?! – окончательно растерялся поручик. – Вы о чем?

– Угомонитесь, господин поручик. Вы наших местных реалий не знаете, так что держите свои чувства при себе. И слуг своих научите. Словесами глупыми тут бросаться чревато. За такое оскорбление его могли и на казачий круг вытянуть. А там шутить не будут.

– Но ведь… – сбитый с толку, поручик мучительно пытался подобрать слова, но не понимал, что происходит.

– Еще раз повторяю, – голос коменданта брякнул сталью. – Вы местных реалий не знаете, и ваш человек попал впросак. Казаки с бою живут и добычу берут только после боя. А вот за обвинение в воровстве могут и языка лишить, особенно ежели обвинение это ложно. Так что холоп ваш, граф, еще легко отделался. Братцы, прихватите это, и к доктору, пусть посмотрит, что с ним. А тебя, атаман, благодарю за службу. Прости, что вышло так неловко, – закончил он свою речь.

– Что, и это все? – растерянно спросил поручик.

– Поговорим у меня в кабинете, граф, – отрезал штабс-капитан таким тоном, что всем собравшимся сразу стало ясно, разговор этот будет нелегким.

Солдаты подняли выпоротого мужика, и тот, икнув, неожиданно смачно рыгнул, обдав солдат ядреным запахом перегара.

– Ваше благородие, да он пьян, словно свинья, – не удержавшись, сморщился один из солдат.

– Объясните своим людям, граф, что в крепости пьяным ходить запрещено, – отчеканил комендант. – Никому не запрещается выпить, но меру знать надо.

Солдаты потащили мужика к доктору, а комендант и заметно сникший поручик отправились в комендатуру. Народ начал расходиться, и тут атаман рассмотрел оружие в руках парня.

– Дозволь глянуть, – попросил он, не сводя взгляда с ружья.

– Изволь, – улыбнулся Елисей. – Только сегодня закончили. В балке испытывать ходили.

– Это что же? – удивленно комментировал казак. – Вы что ж такое учудили? А куда тут порох сыпать?

– А не надо его сыпать, – усмехнулся Елисей, доставая из кармана гильзу. – Вот. В этом стакане и капсюль, и порох, и пуля. Вот так его кладешь, затвор закрываешь и стреляешь, – рассказывая, Елисей продемонстрировал, как это делается, и вхолостую щелкнул курком.

– Ловко, – одобрительно кивнул атаман. – Это что ж выходит, ты теперь из этого ружья можешь быстрее стрелять?

– И стрелять быстрее, и сырости патрон не боится, – кивнул Елисей. – Я пыж воском еще заливаю.

– Ох, добрая придумка, – оценил казак. – И как долго такое ружье делать?

– Пока не знаю, – вздохнул Елисей. – Это первое ружье. Вот завтра начнем штуцер переделывать, тогда время и засеку. Но тут главное не в переделке.

– А в чем? – тут же отреагировал казак.

– В гильзах. Их отдельно заказывать надо. Точного литья тут у нас не делают. В Пятигорск за этим ехать надо.

– Ладно, – помолчав, кивнул атаман. – Давай так уговоримся. Как сделаешь все, меня найди. Я тебе пару своих казаков доверенных дам, чтоб сопроводили. И денег выделю, чтоб гильз этих побольше заказал. Народу показывать станем. Доброе это дело. Шибко доброе.

– Добро. Найду, – пообещал Елисей.

Он вернулся домой и, вычистив ружье, отставил его в сторону. Завтра должна была настать очередь его карабина и пистолета. С пистолетом он решил поступить еще проще. Полностью использовать систему одноствольного куркового охотничьего ружья. Что-то вроде тозовской одностволки шестидесятых годов выпуска своего времени. Переломный шарнир, курок и спусковой крючок. Даже без элементарного пред охранителя.

Вечер прошел спокойно, а утром Елисей с оружием, приготовленным к переделке, был в кузнице. Артельный, оценив карабин, качнул его в руках и, глядя на парня, осторожно поинтересовался:

– Хорошая вещь. Не жалко?

– Потому сначала обычное ружье и принес. Теперь, когда знаем, как и что делать, точно не испортим. А штуцер этот мне для дела может понадобиться, потому и хочу переделать.

– А пистолет как переделывать станем?

– Тут другая задумка есть, – усмехнулся парень. – Переломным его сделаем.

– Это как? – моментально подобрался артельный.

– Нарисую, – кивнул Елисей, подходя к ведру с углем.

Быстро начертив на стене схему, он принялся объяснять, что именно хочет получить на выходе. Внимательно выслушав его, артельщики переглянулись и, помолчав, высказались, что эта система тоже должна работать. Разобрав карабин, Елисей принялся вытачивать выборки под хомуты и гильзу, а кузнецы взялись ладить казенную часть и затвор. Теперь, когда технология была понятна, дело пошло быстрее.