Цикл Дегона. Книга 1. Бог-амфибия - Вольфганг Хольбайн

— Я знаю, — печально ответил Немо. — Вы говорите о капитане Баннерманне.

— Вы об этом знаете? — удивленно вскинулся я.

Немо тихо рассмеялся.

— Я многое знаю, мой дорогой юный друг, — ответил он.

Постепенно этим своим «мой дорогой юный друг» он начал действовать мне на нервы. Но я проглотил вертевшуюся на языке колкость и лишь молча посмотрел на него.

— Судьба капитана Баннерманна — это одна из причин вашего пребывания здесь, — продолжил Немо. — Он уже давно не в Абердине. Там вам все равно не удалось бы ему помочь.

— А Спирс? — спросил я.

Вид у Немо стал совсем обиженный. Он взглянул на меня потемневшими от боли глазами, а затем резко повернулся к иллюминатору, сцепив руки за спиной.

— К чему все эти вопросы? — внезапно спросил он каким-то надтреснутым голосом. — Вам что, нравится причинять мне боль?

Я уже набрал в легкие воздуха, чтобы яростно возразить ему, но вовремя остановился. Неожиданно для себя я подумал о том, что поступаю подло, и пожалел о своих словах.

— Мне очень жаль, Немо, — запнувшись, сказал я. — Я не хотел вас обидеть. Но все так запуталось.

Вздохнув, капитан стал ко мне вполоборота. Вид у него был немного странный, так как голубой свет, проникавший сквозь огромный иллюминатор, отбрасывал глубокие тени на его лицо и от этого морщины казались глубже, чем были на самом деле, и напоминали тонкие шрамы от ножевых ранений.

— Я знаю, мальчик мой, — глухо произнес он. — Для вас это, конечно, все очень запутано. Но поверьте, так будет лучше для всех.

— Вы знаете, почему Спирс и его люди прибыли в Абердин? — спросил я.

Немо печально кивнул.

— Я знаю, Роберт. Я знаю также, что Спирс, должно быть, ненавидит меня. И я не могу винить его в этом. Я убил его брата.

Он сказал то, о чем я давно уже подозревал. И все же я испугался.

— Это был несчастный случай, Роберт, поверьте мне. Недоразумение, оправданий которому быть не может, но не более. В свое время я возьму на себя ответственность за это происшествие. Но сейчас у меня есть дела поважнее.

— Значит, вы потопили «Серебряную стрелу»? — спросил я очень тихо, но едва сдерживаясь. — Остальные корабли тоже?

Немо кивнул.

— Да. В случае с «Серебряной стрелой» это было недоразумение, как я уже и сказал.

Он не стал продолжать, но сейчас в этом не было необходимости. То, чего он не сказал, было намного хуже, чем то, что он мог бы сказать.

— Выходит, морское чудовище, которое уже три месяца плавает перед побережьем и топит корабли…

— …это «Наутилус», — подтвердил Немо. — Да. Но это не то, что вы думаете, Роберт.

Вздохнув, капитан подошел ко мне. Я увидел, как он сунул руку в правый карман синего офицерского кителя и вытащил из него узкий, запечатанный красным воском конверт.

— Читайте, Роберт, — сказал он. — Тогда вы все поймете.

Помедлив, я взял письмо, покрутил его в руках и сломал печать, которая мне ни о чем не говорила. А вот почерк, которым было написано это аккуратно сложенное письмо, говорил мне о многом. Это был почерк Говарда! В изумлении вскинув голову, я посмотрел на Немо.

В серых глазах капитана вспыхнула кроткая улыбка.

— Читайте, Роберт. А я пока налью нам чего-нибудь выпить.

Он прошел к бару и принялся орудовать бокалами и бутылками, в то время как я дрожащими руками развернул письмо и торопливо прочитал его:

«Дорогой мой Роберт, времени у меня немного, поэтому я не могу пока дать тебе все необходимые объяснения. Если ты читаешь сейчас эти строки, значит, я нахожусь в месте, откуда не могу войти с тобой в непосредственный контакт. Во всем же остальном ситуация может развиваться совершенно не так, как я того ожидаю. Предоставляю моему другу Немо объяснить тебе все происшедшее.

Доверься ему.

Я три раза перечитал письмо, сложил его, посмотрел на Немо, а затем опять развернул лист бумаги и в четвертый раз прочитал содержание.

Немо улыбнулся, но даже улыбка не сделала его лицо менее печальным.

— Ну? — спросил он.

Я собрался ответить ему, но лишь покачал головой, сунул письмо в карман и подошел к бару. Немо молча протянул мне стакан портвейна, и я залпом выпил вино.

— Рассказывайте, — глухо произнес я.

Когда она вышла из дому, уже стемнело. Она перетащила труп Джеймса в комнату. Конечно же, его найдут там, но не сразу, так что у нее останется время завершить свою месть. Кроме того, она успела вымыться и надеть другое платье. В руке она теперь сжимала другое оружие. Один из охотничьих ножей Джеймса: тяжелый нож, заточенный с одной стороны, массивный и грубый по сравнению с кинжалом, которым она убила мужа. Наверное, это более подходящее оружие для того, чтобы убить Макгилликадди.

Странно, но триумфа она не ощущала. Убийство Джеймса стало тем, что она должна была сделать. Ее души это никак не коснулось. Точно так же произойдет и с Макгилликадди. Может быть, устало подумала она, ее способ мышления стал не вполне человеческим. Возможно, она сама превратилась в такое же чудовище, как Макгилликадди и его приспешники-демоны. Что ж, если так, то это их вина — именно они заставили ее стать такой.

Ночь черным покрывалом опустилась на берег. Северал осторожно ступала по узкой каменистой тропке. В полумиле на запад пролегала дорога, по которой она прошла бы быстрее, но женщина опасалась, что может случайно с кем-нибудь столкнуться. Она не знала, сумеет ли контролировать себя и не убить каждого, кто повстречается ей на пути. А убивать ей пока что было нельзя.

Когда она дошла до побережья и повернула на север, с озера, тусклой серебристой монеткой затерявшегося в ночи, налетел резкий ветер. В воздухе запахло дождем, а с моря донеслось слабое эхо отдаленной грозы. Взгляд женщины невольно скользнул по черной поверхности воды. Северал замерла на месте. Озеро не было пустынным. В полумиле от берега появилась огромная тень, черная и бесформенная, выделявшаяся на фоне более глубокой черноты озера. Тень была слишком большой для животного, а ее очертания слишком отчетливыми для тени облака. Это был корабль. Ей показалось странным, что корабль находился так близко к скалистому побережью, да еще в такую погоду.

И тут эта мысль жарким вихрем взвилась в ее груди, поразив сердце раскаленным кинжалом.

Корабль!

Существовал только один корабль, который осмелился бы приблизиться к побережью в такую ночь, только один корабль, у которого были причины идти на явный риск. Десять или двадцать бесконечных секунд Северал неподвижно стояла в темноте, не сводя глаз с чудовищной черной тени, поднявшейся из озера. Между кораблем и побережьем что-то двигалось. В сумраке она не смогла рассмотреть, что именно, но в этом и не было необходимости. Она все поняла и так.