Чеченское колесо - Александр Михайлов

Фактически шла борьба не против пропаганды Удугова, а против пропаганды своих коллег.

А Удугов всегда был один. Его никто не опровергал, никто из своих не вступал с ним в полемику. Кроме противоположной стороны, которой самой бы разобраться....

Великие говорили "У победы много отцов, поражение всегда сирота". Так было и тогда. Как только ситуация на бранном поле менялась, менялась она и на не менее "бранном" поле информационном.

Самым, пожалуй, острым был в тот период вопрос оглашения наших потерь.

Существует несколько точек зрения на этот счет, и все они имеют прямое отношение к информационному обеспечению кризисной ситуации.

Первая, которой придерживались наши военные, почему-то ссылаясь на западный опыт, - потери никогда не называются. Однако тезис не состоятелен, так как потери, например в США, можно скрыть не более двух часов. Во время войны в Персидском заливе погибло 90 человек. Во время косовской операции 1 летчик (и то не в боевых условиях). Впрочем, законы прошлых войн были именно такими - назывались исключительно потери противника и никогда свои. Но мы живем в эпоху новых войн. Общественное мнение является мощным и весьма действенным фактором. И потому, наверное, было бы целесообразно вспомнить свою историю.

Во время Первой мировой войны в России не только назывались потери, но и публиковались списки погибших, в том числе от ран. В ряде случаев давались описания обстоятельств гибели и совершенного подвига. Это было не только в высшей степени корректно по отношению к погибшим, но и в ряде случаев играло роль мобилизующего фактора при наборе в армию. В нашем же случае сдвинуть с мертвой точки эту проблему было практически невозможно. И это понятно, ведь за несколько дней января 1995 года практически вся майкопская бригада превратилась в груз "200".

Безусловно, для журналистов, которые формируют общественное мнение, важно своими глазами увидеть происходящее, получить информацию из первых рук. Но что бы они ни увидели, все равно информация будет неполной. Ведь солдат видит ситуацию со своей точки зрения, офицер - со своей, Москва тем более со своей. Журналист принимает (или не принимает) точку зрения тех, кто её излагает.

В том же 1995 году в подвалах Дудаева был обнаружен любопытный документ, по поводу которого до сих пор не утихают споры - о получении ДГБ (Департаментом госбезопасности ЧРИ) больших сумм денег для работы с журналистами. В самом документе не содержится никакой информации о том, что значит "для работы" (подкуп, взятки?). И тем не менее шум пошел великий. Особенно ярились обласканные ТОЙ стороной журналисты... Представители незаконных вооруженных формирований создали им такие условия работы в зоне своего влияния, что они возвращались оттуда просто очарованными. Для работы с журналистами дудаевцы не жалели ни времени, ни сил, ни денег. Сколько бы сегодня ни опровергали факты подкупа журналистов той стороной, действительность опровергнуть трудно.

Человек слаб, иногда алчен, и журналисты, как часть человечества, не лишены подобных пороков. И хотя каждый пытается их скрыть, ударяя себя в грудь и громко восклицая: "Кто докажет, что я брал деньги!" - общественное мнение обмануть трудно.

К счастью для этой братии, никто и не собирается доказывать их нечестность. Во-первых, никакой правовой перспективы это не имеет. Журналист не должностное лицо, и сколько бы и от кого он ни брал, деяние не становится уголовно наказуемым. Во-вторых, любые доказательства "коррумпированности" отдельных особей будут подвергнуты сомнению всей корпорацией из солидарности. В-третьих, общество и без этого имеет свой взгляд на то, что происходит на информационном поле, и дополнительные аргументы ничего нового не добавят.

Однако не могу не рассказать о следующем: в период первой кампании некто с той стороны, наверное желая погреть руки, через посредника пытался продать ФСБ видеопленку с актом передачи журналисту денег. Запрошенная сумма была для ФСБ неподъемна - 10 тысяч долларов. Посредник привез пленку и, что называется, не выпуская из рук, дал посмотреть. Мизансцена, снятая скрытой камерой, была не художественна, но убедительна. Удугов вручает конверт с деньгами человеку (кстати, очень узнаваемому), работающему на одну из крупных газет. Для пущей важности он требует, чтобы тот деньги пересчитал. После этого обсуждается тематика дальнейших публикаций.

Стало ясно: так просто они наличных никому не давали. Все - от казней до подкупа - бандиты фиксируют на пленку. В первом случае для устрашения, во втором - для шантажа.

В прошлую кампанию даже подлинный документ с подписью Джохара Дудаева о выделении средств для работы с журналистами подвергся сомнению. Но факт остается фактом. Деньги выделялись, и немалые. Безусловно, что их распределение носило дифференцированный характер и наличные получали только беспринципные и алчные. Сумма в полтора миллиона, запрошенная Гелисхановым для работы с журналистами, скорее всего, в большей своей части была традиционно присвоена. А в меньшей части?

Понятно возмущение сильных и мужественных профессионалов, которые после таких подозрений пытаются рассказать правду о войне.

Нетрудно заметить, что на передовой работают представители наших ведущих агентств, у которых уже сложились свои взаимоотношения и с командирами, и с солдатами, и подача информации во многом диктуется этими отношениями.

Мой старый приятель - профессиональный оператор Си-эн-эн Юрий Романов в своей статье "Школа выживания" очень точно сформулировал задачи репортера в "горячей точке", посмотрев на ситуацию "с той стороны".

"По прибытии на позицию камеру нужно вынимать из кофра только после того, как прошло знакомство с самым старшим по званию на этой конкретной точке, предъявление "верительных" грамот: удостоверений, аккредитаций и получено "добро".

Если такового не получено, нужно сделать вид, что не очень и хотелось, что, несмотря на запрещение снимать, ты испытываешь именно к данным действующим лицам (солдатам, офицерам, боевикам - ненужное зачеркнуть) самые теплые, самые нежные чувства.

Хорошо также иметь при себе запас свежих газет, сигарет, бутылочку водки. Это патриотично и воспринимается благосклонно. После того как обстановка разрядится, можно доставать камеру. Этот момент определяется каждым оператором или фотографом индивидуально и отделяется от момента прибытия пятью минутами или несколькими часами. Это уже зависит от ситуации и умения журналиста ладить с людьми.

Вообще, вопрос возлияний в боевой обстановке заслуживает отдельного рассмотрения. К возлияющим собеседникам следует относится терпимо, к возлияющим коллегам - резко отрицательно.

Старайся, чтобы человек подверженный не попал случайно к тебе в напарники. Если это несчастье произошло, время пребывания на "передке" сократи до минимума.

Запомни, что если ты мягко откажешься выпить с гостеприимными хозяевами, сославшись на любую причину, даже на собственное нездоровье, окружающие это всегда поймут и уважения к тебе не убавится, но если ты заглядываешь в глаза, ожидая, когда начнут наливать, ты сильно осложнишь (может быть, сократишь) себе жизнь.

Лучше наливай сам, но не пей. Вопрос взаимоотношений пьяного офицера с трезвым солдатом - на совести этого офицера. Но когда в боевых порядках шатается пьяный журналист, дыша перегаром на солдат, которым, кстати, тоже хочется, он вызывает у окружающих смесь отвращения с завистью... Ничего положительного.

В этом вопросе сколько людей - столько и мнений. Мнение многих (слишком многих) поклонников "зеленого змия" узнать уже не придется...

Камера в работе, о тебе все забыли и занимаются своими делами. Солдат в окопе слишком озабочен тем, чтобы самому не попасть под пулю, чтобы обращать внимание ещё и на тебя, поэтому спустя достаточно короткое время у тебя появляется возможность работать относительно спокойно.

Желательно соблюдать все тот же принцип - съемки "с пяти точек". Но "пятая точка" находится за бруствером. В том случае, если этот бруствер расположен достаточно далеко от линии соприкосновения с противником, можно рискнуть зайти за него, чтобы снять фронтальный план.

Но тут следует иметь в виду наличие у противника незнакомых снайперов, поэтому лучше этого не делать.

Общий план, средний, несколько крупных планов. Руки, сжимающие оружие, глаза, напряженно вглядывающиеся в пространство...

Следует иметь в виду, что вероятность сделать хорошую "картинку" непосредственно на передовой под обстрелом практически равна нулю, если ты, конечно, не член клуба самоубийц. Как правило, гениальный кадр получается случайно.

Случайно ты оказался на этом месте, случайно в этот момент у тебя работала камера, случайно именно на это место прилетел снаряд (пуля, мина, авиабомба), случайно после этого остался жив. Оглянись и спокойно подумай: "Повезло!"