Укрощение тирана (СИ) - Кириленко Ирина

— Так что, главные «герои» будут наказаны, как Вы и хотели. Полностью и до конца. Но сорок шесть человек ответят настолько, насколько виноваты… наказание должно соответствовать уровню вины…

— Погоди, Вовка говорил, девок в туалете было трое…

И снова она неожиданно опустила глаза и зарделась, как мак.

— Двое… С третьей мы уладили конфликт…

— Я не понял? Она позвонила. Попросила прощения — и всё??? — его возмущению сейчас не было предела. Господи, как можно быть такой тряпкой и всех подряд так безоглядно прощать???

— Евгений Константинович, прошу Вас, давайте, пусть всё идёт, как идёт? Не нужно копаться в деталях. Просто примите как данность — Вам правильно ответят сегодня сорок шесть человек…

Он смотрел на эту красную как рак размазню и раздражался. Она так походя и легко прощает какой-то злобный разбалованный биомусор, который в своей жизни наверняка ещё много чего мерзкого натворит, а ему не прощает даже незначительную мелочь! Ну как так?!

— Хорошо, делай, как знаешь, — он проскрежетал зубами, — Но имей в виду! Это — первый и последний раз, когда ты мне переходишь дорогу! Тем более, не уведомив меня о своих намерениях. Ты меня поняла?

Девушка как-то неловко и порывисто передёрнула плечами, но ничего не сказала, хотя было видно, что могла…

ГЛАВА 38

— Так что там у нас, Козинцев, с конфликтами в трудовом коллективе, м-м? — Евгений Константинович отвернулся от несчастного Козинцева, который от напряжений раздулся, как шар, готовый выродить сентенцию про конфликты и бросил быстрый взгляд на вторую парту, за которой сидела довольная Она.

«Чему ты, интересно, так радуешься, дорогуша? Что обвела меня вокруг пальца или что? Я, как последний дурак, пыжился, карал твоих обидчиков, а ты всех втихаря попрощала.

Могла бы и мне про свои намерения рассказать!» — мужчина поёрзал, принимая более удобное положение.

Пора покупать новые штаны. Эти — слишком тесные, давят и натирают. Причём, в самых неожиданных местах…

Удобное место никак не находилось, потому что проклятая Мать Тереза сегодня вырядилась в легкомысленный свитерок, едва прикрывающий талию.

Кто, вообще, придумал такие модели?! Это же глупость несусветная — согревать грудь и шею, но оставлять голым продуваемым всеми ветрами пупок.

К сожалению, у него очень хорошая зрительная память! В голове запечатлелся её вызывающий вид, когда девушка проходила по ряду и усаживалась на своё место, словно специально демонстрируя преподавателю свои обнажённые пупки со всех возможных сторон.

Чёрт возьми, что такое! Чем больше он на неё злился, тем больше её же хотел! И от этого злился ещё сильнее…

Память внезапно подарила идиотскую картинку пробуждения в ту их последнюю фривольную пятницу… Вернее, субботу после пятницы… ЧЁРТ!!!

Евгений Константинович снова поелозил задом по стулу и, так и не найдя позу, в которой было бы удобно, слегка отъехал на стуле от стола и положил ногу на ногу.

Зачем он тогда напялил те идиотские белые трусы? Хотел что? Показать свою с ней солидарность?! А если бы она, как, в принципе, предполагалось, на этот раз была в чём-нибудь другом?

Например, в той красненькой штучке, совершенно не предназначенной для спанья…

ЧЁРТ-ЧЁРТ-ЧЁРТ!!!

— Козинцев, у тебя что? Шило в одном месте? Что ты всё крутишься?! Представь, что ты на сцене и за трибуной! Справа от тебя — хрупкий графин с водой, а слева — председатель вашего профсоюза, подруга твоей мамы, которой ты, между прочим, только что двинул по морде рукой!

По рядам пробежала чуть слышная волна смешков. От Её солнечной улыбки, подаренной не ему, а этому тюфяку на «сцене», избивателю профсоюзных лидеров и, в целом, полному дураку, у Евгения Константиновича засосало под ложечкой…

Нестерпимо захотелось вернуться в то утро, в её постель и ощутить своим напрягшимся тазом её маленькую попку, застенчиво облачённую в скромные, но такие сексуально-возбуждающие беленькие трусы…

Зачем он тогда в кафе на неё наехал? Могли бы и дальше по пятницам кутить! Спивались бы себе весело и потихоньку…

Возможно, Вовка в какой-нибудь такой день увёз бы свою Лизу не в общагу, а к себе домой! А они бы с этими Солнечными трусами, остались бы в их комнате одни…

Интересно, она всё так же на него дуется… ну, за те его несправедливые слова? Ну, подумаешь, с бодуна немного разволновался, вскипел и глупостей наговорил!

С каждым такое может случиться! Он же — живой и, как оказалось, довольно уязвимый человек… Она же всех без разбора всегда прощает! Могла бы заодно простить и его…

Как он понял, та шайка-лейка у неё даже прощения не попросила! А она простила! Вот просто так! Могла бы сделать скидку на его положение и все остальные… обстоятельства…

В конце концов, он ей таких крышесносных поцелуев надарил… И носил по лестницам, и заботился и по-джентльменски ручки целовал… Всё было так красиво! Пусть даже и в пьяном угаре… Господи, какие это были поцелуи-и-и…

— Козинцев! Иди с моих глаз! Маме передай, что её подружка до синяков избита и теперь ходит с фиолетовым фингалом! Даже публичная сцена её не спасла! Так, кто там у нас следующий по списку? Что застыли? Между прочим, у нас сессия вот-вот!..

***

— Как насчёт сегодня немного выпить? — Евгений Константинович плюхнулся в привычное кресло и пристально посмотрел на друга.

Вовка, гад, отрицательно помотал головой.

— Не могу, у нас на сегодняшний вечер — планы…

— Ну, так в чём проблема? Совместим! С твоей Лизонькой даже веселее будет! Как я понял, она водку тоже вполне… в смысле, если приспичит, пьёт!

— Жень, вот честно, вообще не до пьянки! Зачем мозг затуманивать, если в реальности всё так хорошо?!

Этот гад вальяжно откинулся на кресле и подарил другу загадочную улыбку.

Вот же ж гад! В реальности у него хорошо! А у него?! Между прочим, у лучшего друга! Что это, вообще, за дружеское участие и поддержка, когда только у одного — всё хорошо?!

— Так значит ты пить не будешь? — на всякий случай уточнил он.

— Не-а! Не буду! И тебе не советую! Я столько, сколько за этот нервный семестр выпил, обычно выпиваю за год! Включая, между прочим совсем уж пьяные Рождество с Новым годом! Ты, кстати, где планируешь отмечать?

— Тебе — в рифму? Какое, нахрен, отмечание, если я с твоим универом нормальную работу почти забросил? Да и третьего у меня, если помнишь, экзамен. Слава Богу, последний в моей жизни…

— Ну-ну… А то смотри, можешь к нам в Кавголово присоединиться! Я там отопление провёл. Снег, сосны, людей — никого! Красота-а-а…

— Чего я буду к вам, как дурак, третьим? Вам с твоей Лизонькой клоуна недостаёт?

— А мы и её подружку уговорим! А то она, как и ты, третьей быть не хочет! Соглашайся, а? Будете там водку пить, а потом белые трусы сравнивать! — приятель прыснул.

— Да пошёл ты…

Евгений Константинович оставил друга по-дебильному ухмыляться и покинул кабинет.

«А что? Неплохо бы, в принципе, хоть раз в году выехать на природу! Сосны со снегом я люблю…» — размышлял мужчина, неосознанно сворачивая в коридор, ведуший в секретариат.

Никакого особого повода заглянуть у него не было. Да и пьянка, мать её так, сорвалась… Чёрт! Нет у него повода, нет!!!..

Не предлагать же ей по такому случаю, раз он, всё равно, сюда заглянул, встретиться где-нибудь в кафешке… водки, к примеру, напиться… По-нашему, по пятнично-традиционному…

Евгений Константинович чертыхнулся, упрекая себя за дурость и, проходя мимо заветной двери, ускорил шаг…

ГЛАВА 39

Занятия окончились. Впереди — сессия, праздники, каникулы. Евгений Константинович с тоской во взгляде провожал толпу студентов, покидающих аудиторию, где он провёл последний в своей жизни семинар.

А ведь, в принципе, всё неплохо было. Столько разных, причём, незнакомых впечатлений, которые он получил за эти месяцы, пожалуй, не придётся больше испытать никогда…