Ночные окна. Похищение из сарая - Альманах «Подвиг»
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Она вышла из больницы инвалидом. Все эти годы я не упускал ее из виду, посылал деньги. Поскольку не слагаю с себя ответственности за происшедшее. Это как пятнадцатый камень в моей душе из сада в Рёандзи.
Олжас грузно поднялся, покачиваясь.
— Пойду спать, — провозгласил он. — Тут все время какие-то привидения мерещатся…
— Спокойной ночи, Тропени-сан, — сказал Сатоси, отправляясь следом за ним. — Приятных сновидений!
Если бы он только знал, как мне это необходимо!..
Но до сновидений мне было так же далеко, как и до Луны, спрятавшейся где-то в черном грозовом небе. Я подумал, что сейчас самое время совершить ночйой обход клиники. И начать с парка. Не став гасить в библиотеке свет, я двинулся к стеклянной двери, отдернул занавеску и… отшатнулся. Сперва я решил, что передо мной, как мраморное изваяние, стоит Анастасия, каким-то чудом выбравшаяся из своей «клетки». Но зрение обмануло меня. Это была Нина, вчерашняя аристократка, «жена двух мужей», любительница рыбной ловли. Она лукаво смотрела на меня и улыбалась.
— Каким образом вы…
— Тут оказалась? На проходной никого не было, вот и прошла спокойненько. Потом заблудилась в вашем парке, едва не напоролась на какие-то чудовищные кактусы и выбралась по аллее сюда. Нет, вру. Прилетела прямо на помеле.
— Линию электропередач на задели?
Я стал набирать по сотовому номер охранника.
— Не трудитесь, — насмешливо сказала Нина. — Он действительно спит. Я, знаете ли, немного владею суггестией. Брала уроки у Кашпировского.
Глаза у нее и в самом деле были волшебные, магнетические, с вишневым отливом. Однако Сергей откликнулся на звонок.
— Кто-нибудь проходил через ворота? — спросил я.
— Никого не было, — четко отрапортовал он. Но как-то слишком уж четко, словно был оловянным солдатиком.
— Тогда спите дальше, — с некоторой долей раздражения отозвался я, отключая мобильник.
— Ну не выкинете же вы меня сейчас на шоссе? — спросила Нина, вытянув вверх ладонь. На нее упали первые капли. Еще мгновение — и небо наконец разверзлось: сверкнула молния, пророкотал гром, потоки воды обрушились на землю. Долгожданная гроза яростно набросилась на Загородный Дом.
— Нет, я вам рад, — произнес я, втягивая Нину через порог в библиотеку. Она неожиданно прильнула ко мне и обвила руками. Ее губы буквально впились в мои. «Духи, кажется, «Пуазон», — хладнокровно отметил я про себя. Но на поцелуй ответил.
— Алекса-андр… — тихо простонала она, пытаясь торопливо освободиться и от своей, и от моей верхней одежды. Страсть охватила и меня, но всего лишь на какие-то коварные секунды. Я стараюсь не терять головы наедине с летающими на помеле женщинами. К тому же жене своей не изменяю. Пусть даже она сейчас и больна. Так я и заявил, признаться, довольно тупо:
— Я не изменяю своей жене, дорогая.
— Я тоже. Не изменяю своему мужу, — отозвалась Нина, продолжая расстегивать мою рубашку.
— Которому из двоих?
— Обоим. Значит, не изменяю вдвойне.
Мы как-то странно и глупо боролись друг с другом. Опрокинули стул на бюст Марка Аврелия. Череп римского императора раскололся. Больше всего я боялся, что сейчас кто-нибудь войдет. Нина сунула руки в карманы моих брюк. И вытащила на свет божий… Нет, я не мог в это поверить: в ее руках оказались проклятые часики мадам Ползунковой и зажигалка Бижуцкого с монограммой! Опять у меня! Каким же образом они вновь вернулись ко мне? Но думать об этом было некогда. Нина бросила часики и зажигалку на стол, словно это были вынутые у меня из желудка потроха.
— Вы долго стояли за дверью и наблюдали за нами? — пробормотал я, будто это было сейчас самым важным.
— Около получаса, — ответила Нина, расстегивая мой брючный ремень. — Александр…
— О нет, — сказал я, пытаясь снять с нее юбку.
А гроза все ярилась и швыряла в Загородный Дом молнии. Черт-те что творилось вокруг! Будто тысячи барабанов били на крыше клиники. Занавеску на стеклянной двери сорвало сильным порывом ветра. И из-за спины Нины я вдруг увидел, как по аллее в глубине парка под проливным дождем движется белая фигура с распущенными мокрыми волосами. Сомнений быть не могло: это, несомненно, она — Анастасия… А тут еще позади меня раздался грубовато-ехидный голос Левонидзе:
— Гроза-то, какая, а? Я вам не помешаю? Здравствуйте, Нина Павловна. Эк вы с Марком Аврелием-то разобрались!..
Рядом с ним стоял Волков-Сухоруков, выпучив глаза и дымя трубкой.
— Добрый вечер! — бросила им Нина, невозмутимо-изящно подтягивая колготки и возвращая юбку на место. Я же, отвернувшись, застегнул брюки и рубашку.
— Мы тут решили почитать кое-что о Бафомете, — сказал Волков-Сухоруков, словно все происходящее его не касалось. Да оно его и действительно не касалось, черт подери! Меня сейчас больше всего заботила скрывшаяся за деревьями белая фигура. Не померещилось ли? Неужели это в самом деле Анастасия? Я был готов ринуться в парк, в грозу, на ее поиски.
— Гляди-ка! Зажигалка Бижуцкого, — произнес Левонидзе, подходя к столу. — И часики вдовушки, если не ошибаюсь. Нашлись пропажи-то?
— Нашлись, нашлись, — ответил я. — Тут вот весь день и лежали. Если тебе не трудно, отдай их утром владельцам.
Мне уже не хотелось даже прикасаться к ним. Словно они были заколдованы.
— Хорошо, — пообещал мой помощник, сгребая зажигалку и часики со стола.
— И… проводи Нину Павловну в гостевую комнату. Она останется здесь по крайней мере на ночь. Если не ошибаюсь.
— Может, и на сутки, — сказала Нина. — Или на неделю. Мне тут нравится. Но я думала, вы сами меня и проводите, Александр Анатольевич? Мы еще не закончили.
— Я… навещу вас… позже. У меня дела.
— Ночной дозор?
— Ночной обход.
Волков-Сухоруков уже начал рыться на книжных полках, не выпуская изо рта трубку.
Меня интересует все, что касается сатанинских сект и прочей чертовщины, — пробормотал он.
— Тогда смотрите на втором стеллаже, — бросил я, подталкивая Левонидзе и Нину к двери.
— Уже уходим, — сказал мой помощник, по-военному щелкнув каблуками. Нина послала мне выразительный взгляд. Едва они ушли, я, выждав еще минуту, бросился в другую дверь, в парк, под проливной дождь.
Искать Анастасию в кромешной мгле, когда кругом завывает ветер и гремит гром, было бессмысленно. Но может быть, ее и нет в парке? Может, она спит в постели? Я торопливо обогнул Дом, зашел с парадного входа и подошел к двери, ведущей в ее апартаменты. Она оказалась не заперта, как я и думал, предполагая самое худшее. В комнате на пушистом ковре лежала Параджиева, раскинув руки. Рядом валялся шприц. Судя по всему, Анастасия умудрилась приготовленное для нее успокоительное лекарство вколоть самой медсестре. А предварительно, возможно, и оглушила ее чем-то. Хотя бы пяткой. Она ведь в молодые годы занималась кун-фу. Предупреждал же Параджиеву, что надо быть всегда начеку. Вот, лежи теперь на полу и отдыхай!..