Первоистоки Русов - Юрий Петухов

Во времена русов-индоевропейцев названия селений, городов, многих рек, гор, долин, озер и морей были иными – они звучали вполне приемлемо для уха индоевропейца, славянина, русского. Достаточно много топонимов русов сохранилось. И по ним мы можем реконструировать наименования поселений того времени: это Яров, Яруса, Яриха, Москов, Руса, Гора, Сияна, Олешье и т. д. Но в нашем исследовании мы должны строго придерживаться географических наименований и основной терминологии, принятых в научной печати.

В 10 – 7 тысячелетиях до н. э. русы Ближнего Востока в основном совершили переход от присваивающего хозяйствования к производящему. Именно в это время, как нас уверяют исследователи, в области ближневосточного Плодородного полумесяца, охватывающего благодатные земли Анатолии, Загроса, Месопотамии, Палестины, происходит «неолитическая революция»: человек одомашнивает злаки и животных, то есть получает возможность воспроизводить питание в достаточном количестве по месту своего проживания. Человек становится оседлым. И его уже не всегда устраивают временные стоянки, он начинает создавать постоянные поселения, в том числе и те, которые мы можем называть первыми городами.

Нам необходимо добавить к этим общеизвестным положениям несколько замечаний. Первых животных проторусы-кроманьонцы приручили за тысячелетия до так называемой «неолитической революции». И злаковые растения они научились сеять и собирать задолго до нее и задолго до появления своих далеких потомков русов-индоевропейцев – археологам это хорошо известно. Но если первые в силу еще изрядного богатства животного мира могли совмещать охоту с земледелием, то последним поневоле приходилось отдавать предпочтение сельскому хозяйству. Заготовленные запасы биомассы подходили к концу. И человеку, в соответствии с «программой», надо было обучаться самому производить пищу. Ко времени «неолитической революции» численность русов-индоевропейцев на Ближнем Востоке многократно превышала численность их пращуров – предшественников проторусов-кроманьонцев. Охота становилась занятием избранных, племенной верхушки, знати (эта традиция сохраняется у индоевропейцев и по сию пору: «охота – царское дело»). Большинство же русов Ближнего Востока становится земледельцами – к этому вынуждает жизнь и Программа, а не только «плодородные почвы». Сельскохозяйственная революция – это единственный способ выжить, сохранить свой род. Именно с этого времени земледелие становится традиционным и уважаемым занятием русов на многие тысячелетия. Именно в той эпохе истоки непререкаемого уважения русов-индоевропейцев к хлебу, к труду хлебороба. Именно оттуда изречения типа «хлеб всему голова». Тяжелый и постоянный труд на земле спас суперэтнос русов от неминуемого вымирания. Примеров вымирания целых племен и народностей от голода при нежелании позаботиться о будущем и вложить свой труд в землю мы знаем множество и по сию пору. И это закономерно, это заложено в «программу»: неспособные к «сознательному деланию» и преодолению комплексов, доствшихся в наследие от «биологической эволюции», обречены на вымирание, как динозавры. К слову надо сказать, что и в древних, и в нынешней цивилизациях живут не только те, кто активно создавал эти цивилизации (их прямые потомки), но и те, кто попал в эти сознательно и «в поте лица своего» созданные цивилизации как бы случайно, «со стороны», из периферийной «потребляющей» среды. Последние зачастую представляют собой не просто излишний «балласт» цивилизации, но и ее энтропические, разрушительные начала – это подтверждается всем ходом истории человечества. Но одновременно мы помним о «карасях» и «щуках» в «пруду». Внешние Силы лишь дают возможность ускорения с помощью «энзимов». А их «дозировку» определяет свободное в своем выборе человечество: в допустимых количествах они «лекарство» и катализаторы, в превышающих акселерационную дозу – смертельный яд. Свобода воли заложена Высшим Разумом в человечество (точнее, в его ядро, в суперэтнос): его первичный разум уже должен уметь определять, где «лекарство», где яд… не способный на разумные решения, обрекается на вырождение и гибель. Изречение «Кого боги хотят погубить, того лишают разума» – не просто античная «народная» мудрость, но ясное понимание программы, заложенной в нас извне.

Подвижнический непрестанный труд давал не только материальные плоды и жизнь. Он выковывал у сотен поколений русов особое мировоззрение, значительно более высокое и одухотворенное, чем, скажем, у представителей племен кочевников, собирателей, охотников… Он вырабатывал национальный и сверхнациональный характер, тот самый, что в дальнейшем крепил наряду с языком сам суперэтнос.

Русы-бореалы Евразии, занимавшие к тому времени территории значительно более обширные, чем область Плодородного полумесяца, были так же не первое тысячелетие знакомы с сельским хозяйством и одомашниванием животных, но все же основным занятием их была охота – живности, а соответственно, и питания пока хватало. Стада бизонов, оленей, лосей были многочисленны и самовоспроизводимы. Это изобилие и стало причиной некоторой задержки в этносоциальном и «нооэволюционном» развитии русов-бореалов Евразии и прежде всего Центральной и Восточной Европы, где они господствовали безраздельно. Но это был разумный резерв или необходимый балласт устойчивости подвида, устойчивости суперэтноса.

Количество перешло в качество на Ближнем Востоке. Там, на прародине проторусов-прарусов-русов, под воздействием объективных причин и вследствие естественного сверхэволюционного развития сформировалась этноязыковая общность русов-индоевропейцев. И потому мы можем считать земли Анатолии и Палестины-Сурии первичной прародиной уже непосредственно индоевропейцев, то есть носителей раннеиндоевропейского праязыка, выделившегося основной ветвью-стволом из бореального языка.

«Неолитическая революция» сыграла значительную роль – но не основную – в формировании суперэтноса русов-индоевропейцев. Точнее будет сказать, что сам переход из формации бореалов в формацию индоевропейцев был генетически заложен в суперэтносе русов как очередной этап саморазвертывания. «Неолитическая революция» стала естественным катализатором естественного процесса. Земледелие помогло русам накопить достаточные запасы продовольствия, чтобы высвободить время для самоорганизации и творческого труда.

Но земледелие сыграло и злую шутку с суперэтносом. Богатство и достаток вызывают зависть и стремление присвоить заработанное другими. Со временем вокруг богатых и развитых городищ русов по всему Ближнему Востоку стали собираться племена-таборы кочевых предэтносов – сначала они питались отбросами с городских и поселковых свалок русов, угоняли скот, умыкали людей, затем они сами стали просачиваться в городища… и это явилось началом трагического конца цивилизации русов на Ближнем Востоке, катастрофой для самой Руси Ближневосточной. Весь процесс занял тысячелетия. И мы еще вернемся к нему. Понимание скрытых и явных механизмов этого процесса поможет нам разгадать многие тайны истории, мы узнаем, почему одна за другой деградировали и погибали блистательные цивилизации древности, сама база и все законы развития которых, гарантировали им, казалось бы, процветание, стремительный прогресс и ослепительное будущее… Но все в свою очередь. Не сразу шло становление феноменальных цивилизаций русов. Не сразу они, готовые выдержать любое внешнее вторжение, и погибали. С 7–4 тысячелетий до н. э. история русов перестала быть сплошным созидательным процессом, она стала, скорее, борьбой созидающего и разрушающего начал, производящего способа хозяйствования и присваивающего – вековечной борьбой родов суперэтноса созидателей и размножившихся племен предэтносов, не способных к созиданию, но алчущих присвоить созданное другими. Отнюдь не пресловутая «классовая борьба». Но борьба разных этносов и групп, разных, зачастую диаметрально противоположных менталитетов, психологий, сознаний, моралей. Традиции, в которых бесспорным считалось «сам помирай, но землю засевай», столкнулись с моралью «укради, обмани, угони, умыкни, выжги дотла, отними все, что сможешь отнять, вырежь до двенадцатого колена, а уцелевших обрати в рабство, чтобы их дети были рабами твоих детей…». В 7–4 тыс. до н. э. ближневосточные предэтносы были еще слишком слабы, чтобы всецело воплощать свою мораль в жизнь, они питались отбросами, промышляли воровством, шли в батраки, начинали промышлять и примитивной меновой торговлей… но неукротимая зависть к богатым, процветающим соседям-труженикам и неспособность к постоянному тяжелому труду готовили их к иным отношениям. И вот эти отношения – чрезвычайно важно! – и сформировали направление и весь ход истории Евразии на ближайшие десять тысячелетий, вплоть до нашего времени.