Дитя Марса - Янг Роберт Франклин

Может, и не плохо, если бы не периодически вспыхивающая страсть к лучшей жизни и не беспросветная череда тоскливых вечеров.

Заратустра прибежал и снова уселся посреди гостиной. Правда, вернулся он не с пустыми руками – точнее, не с пустой пастью,– хотя принесенный предмет ничуть не походил на то, что обычно приносят собаки. В зубах животного торчала роза...

Зеленая роза.

Потрясенный Филип наклонился, взял цветок, но толком рассмотреть не успел – в соседней комнате послышались шаги. Инстинктивно он сунул розу в карман пиджака. Через секунду в арке возникла Джудит с большим подносом. Поставив поднос на столик, она разлила кофе из серебристого кофейника и кивнула на блюдо с сэндвичами.

– Угощайтесь,– предложила она, устраиваясь напротив с чашкой кофе.

После первого бутерброда Филип вдруг почувствовал, что не может проглотить ни кусочка. От сидящей поблизости женщины и ее упорного молчания было как-то неуютно.

– Ваш супруг давно перебрался в Пфлюгервилль?– начал Майлс светскую беседу.

Зеленовато-серые глаза недобро прищурились.

– Очень давно, с год назад, только отнюдь не в Пфлюгервилль. На тот момент Пфлюгервилль еще не отстроили. Последний раз моего благоверного видели в компании с брюнеткой, шатенкой и пинтой скотча в заднем кармане.

Филип совсем растерялся.

–Простите... не хотел совать нос чужие дела. Мне очень...

– Жаль?– перебила Джудит. – С чего бы это? Одни мужчины созданы для семьи и детей, другие – для пьянок и разврата. Все очень просто.

– Серьезно?– неожиданно для себя спросил Филип. – Тогда к какой категории отнести меня?

– Вы особый случай. – Во взгляде женщины вспыхнули серебряные искорки злорадства. – Никогда не были женаты, но любовные похождения не превратили вас в закоренелого циника. До сих пор надеетесь встретить свою единственную, достойную вашей любви. Не сомневайтесь, в мире их полно.

Филип вздрогнул как от пощечины – Джудит и впрямь задела за живое. Усилием воли он подавил закипающий гнев.

– Не думал, что мой целибат так бросается в глаза.

– Не бойтесь, не бросается. Просто я взяла на себя смелость нанять частного детектива и выяснила кое-какие подробности вашей биографии – местами, уже говорила, довольно сомнительной, однако, в отличие от других риэлторов, вас не упрекнуть в нечистоплотности. По характеру своей работы я стараюсь иметь дело исключительно с честными людьми, а такие встречаются не часто. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы найти вас.

— Вы ошибаетесь,– возразил Майлс, невольно чувствуя себя польщенным. – Риэлторы в массе своей честные трудяги. Например, коллеге по офису я смело доверил бы семейные ценности – будь они у меня.

– Замечательно,– скупо похвалила Джудит. – Не сомневалась, что вы знаете кого-то в этом роде.

Филип подождал, пока собеседница продолжит мысль, однако продолжения не последовало. Тогда он отставил недопитую чашку и решительно поднялся.

— Если не возражаете, хотелось бы лечь пораньше. День выдался трудный.

Я провожу. Джудит зажгла две свечи в позолоченных подсвечниках и протянула одну Майлсу. Комната располагалась на третьем этаже, под самой крышей – судя по всему, на максимальном удалении от хозяйской спальни. Но Филип не роптал. Ему нравилось спать под самой кровлей. Есть в мерном стуке дождя некое очарование, недоступное обитателям более приземленных жилищ. Попрощавшись с Джудит, он распахнул единственное окно, разделся и лег в кровать. Спохватившись, достал из кармана розу и внимательно изучил ее в свете свечи. Цветок оказался даже зеленее, чем показался на первый взгляд. Его аромат напоминал летний ветерок, гулявший по гостиной. Запах резко контрастировал с промозглым октябрьским воздухом, врывавшимся в распахнутое окно. Майлс положил розу на тумбочку и задул свечу. Утром он непременно отыщет диковинный куст.

Филип привык вставать ни свет ни заря. Еще до рассвета он оделся и, прихватив розу, на цыпочках спустился вниз. В гостиной, свернувшись калачиком в кресле, лежал Заратустра. На мгновение Филипу почудилось, будто пес вытянул лохматое ухо и почесал им спину. Майлс потер глаза – ухо приняло обычный размер и повисло вдоль рыжеватой щеки. Майлс тряхнул головой, прогоняя остатки сна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Заратустра, гулять.

Филип направился к задней двери, песик семенил следом. Однако впереди возникло препятствие в виде запертых створок, ведущих в столовую. Нахмурившись, Майлся вернулся в гостиную.

– Ладно, Заратустра, попробуем через парадный вход.

Обогнув дом, они вместе с преданным спутником очутились на заднем дворе. К вящему разочарованию Филип не обнаружил ни единого розового куста – ни зеленого, ни обычного. Внимание заслуживала лишь конура – ветхая и чересчур просторная для мелкого пса. Наверное, сохранилась еще с тех времен, когда Джудит держала крупную собаку. В целом двор являл собой неприглядное зрелище: траву не подстригали все лето, живая изгородь разрослась, лужайку покрывал ковер из палой листвы. Не лучше дело обстояло с дворами по соседству; весь квартал смотрелся невероятно запущенным. Похоже, обитатели деревушки перестали заботиться о своей собственности задолго до переезда.

Постепенно Филип добрел до черного входа. Где искать розы, как ни на огороженной клумбе, примыкавшей к небольшому крыльцу. Однако и там не обнаружилось ничего, кроме высохших лоз дикого винограда и палой листвы.

Убедившись, что задняя дверь заперта, Филип поспешил обратно и у входа в дом наткнулся на Джудит.

– Спасибо, что выгуляли Заратустру. – В голосе женщины звучала стужа. – А заодно не поленились проинспектировать двор.

Ее желтое платье плохо гармонировало с настроением хозяйки, а кокетливый синий передник не мог смягчить сурового взгляда зеленовато-серых глаз. От Джудит буквально веяло злобой.

– Извините, не знал, что двор запретная зона,– спокойно произнес Филип. – Вас не затруднит выдать мне список собственности для оценки, чтобы я смог поскорее приступить к работе.

– После завтрака я все покажу.

Майлс поплелся обратно в гостиную и стал ждать, пока хозяйка закончит кулинарные манипуляции. Завтрак снова подали на подносе. Очевидно, Джудит не собиралась подпускать гостя к кухне. Филип никогда не отличался любопытством, но теперь его интерес возрастал с каждой минутой.

После еды Джудит вознамерилась помыть посуду, а Филипу велела ждать на крыльце в компании Заратустры. Казалось, в ней уживаются две разные женщины: та, что обращалась к Заратустре, говорила теплым, летним тоном. Майлсу же доставались холодные осенние интонации.

– Рано или поздно,– доверительно поведал Филип псу,– ее броня даст трещину, но будет уже поздно, как случилось со мной. Я всю жизнь пытался убежать от самого себя в волчьей шкуре, но осознал это слишком поздно.

– Гав,– ответил Заратустра, не сводя с него золотистых глаз,– гав-гав!

Наконец Джудит вышла, уже без передника, и все трое пошагали по улице, залитой ярким октябрьским солнцем. Филипу впервые довелось оценивать целую деревню, но благодаря солидному опыту к полудню половина работы была сделана.

– Ухаживай вы за домами как следует, могли бы запросить втрое больше,– сокрушался он за холодными сэндвичами и кофе. — Я не спорю, переезд дело хорошее, но зачем запускать все до такой степени?

Джудит равнодушно пожала плечами.

– Люди охладели к домашнему хозяйству и садоводству. Дефицит кадров, сами понимаете. Такова природа людей: кто станет возиться с развалюхой, если впереди маячит дворец.

— Развалюха!– возмутился Филип. – Если хотите знать, у вас шикарный дом. Сказать по правде, все выставленные дома хороши. Да, им немало лет, но старина придает им особый шик. Если в Пфлюгервилле преобладают современные постройки, то вы с соседями еще горько пожалеете о своем решении переехать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– В Пфлюгервилле не преобладают современные постройки, и перебрались мы туда не ради комфортных условий, но это неважно. Ваше дело Пастораль, а не Пфлюгервилль.