Путь истребителя - Владимир Поселягин

      Подойдя уже ближе, повторил:

      - Глуши. Вторая группа не вернулась, будем ждать, пока не вернётся.

      - Есть, товарищ подполковник, - кивнул он и исчез внутри самолета. Через десяток секунд рев моторов стал стихать, пока совсем не пропал. Покрутившись

еще немного, замерли и лопасти винтов.

      В слабоосвещенном салоне вместе со штурманом появился и пилот воздушного корабля. Видимо командир экипажа.

      - Здравия желаю, товарищ подполковник. Долго ваших будем ждать?

      - Пока не вернуться, - вздохнул я: - Час, два... сутки, неделю. Не можем мы без них улететь.

      - Давно должны были вернуться? - закуривая папиросу, поинтересовался пилот.

      - Два часа назад.

      В это время взвыл мотор бронетранспортера, и сдвинулась его махина.

      - Это кто? - отбросив папиросу, напрягся пилот. Борт-стрелок продолжавший находиться в люльке, повернул ствол пулемета на бронемашину, беря ее на

прицел.

      - Свои, на трофее. Часть пассажиров, - спокойно ответил я.

      Из остановившейся рядом машины появился сперва Шатун, потом батя. Степки я почему-то не видел.

      На опушке осталось нас всего четверо. Я, отец, Шатун и Степка, мы решили не разделятся. Остальных отправили первым рейсом.

      - Лесник сбежал, жену бросил и ушел, - первым делом сказал Шатун.

      - Давно? - поинтересовался я.

      - Во время посадки второго самолета, часовой отвлекся вот он и незаметно дал деру.

      - Значит, минут пятнадцать назад.

      - Два часа у нас есть, если группа не вернётся, придётся улетать без них, - нехотя сказал отец.

      - Что происходит? - поинтересовался пилот, с интересом нас слушавший.

      - Пленный сбежал. Ему до города часа три топать, обратно примерно столько же, в такой-то темени, - прикинул я.

      - Будем ждать наших до предела, и надеяться, - подтвердил батя.

      - А Степка где? То есть, рядовой Раевский?

      - Жену лесника охраняет, - махнул куда-то в сторону деревьев Шатун.

      - Толку теперь от нее. Гнать на все четыре стороны, - поморщился я.

      - Ночью? В лес? - теперь морщился батя.

      - Она жена лесника. Вячеслав прав, для нее это дом родной. Не пропадет, - согласился со мной Шатун.

      Отошедший батя, довольно быстро вернулся со Степкой. Шатун не ошибся, как только ей сказали, что она свободна, то женщина быстро затерялась среди

деревьев.

      Пока летчики с интересом изучали трофейную бронетехнику, подсвечивая фонариками, мы стояли у хвоста самолета и обсуждали наши дальнейшие планы.

      - Если они не вернутся, значит, их загнали в противоположную сторону не дав прорваться сюда, - говорил Шатун, задумчиво покусывая сорванную травинку.

      - Может тоже рекой вернутся, прорабатывали же этот вариант? - спросил я.

      - Слышите? - встрепенулся Степка.

      Мы прислушались, замерев. Вдали часто, как будто застучал дятел, заработал и умолк пулемёт.

      - Недалеко, звук отражением от берега принесло. Километра три, не меньше. Если бы дальше, то не услышали, деревья звук гасят, - насторожившись,

определил Шатун.

      - Значит, их сюда гонят, - обрадованно спросил Степка.

      - Ничего это не значит, - судя по голосу, Шатун поморщился: - Если бы гнали тут такая бы стрельба стояла. Это больше похоже на предупреждение. Не

подходи, убью.

      - По времени, туда как раз лесник должен был добраться, - прикинул я.

      - Может и его... Ладно, если в течение часа они не вернутся, взлетаем, а то скоро рассветёт. Лейтенант? - окликнул штурмана Шатун.

      Штурман как раз сидел на заднем борту бронетранспортёра, и через открытые двери, свесив ноги наружу, рассматривал нечто темное в руках. Когда он

повернулся к нам, я понял что это футляр с набором чисткой пулемета.

      - Я, товарищ подполковник? - откликнулся он.

      Пилот был старшим лейтенантом, а продолжавший охранять нас борт-стрелок, старшиной. Я успел представить экипажу своих спутников, так что их звания они

знали.

      - Когда начало рассвета?

      - В четыре часа, товарищ подполковник. Совсем рассветает, в четыре тридцать семь.

      - Сейчас два часа семь минут. В полчетвертого вылетаем, это крайний срок. Саш, проверь еще раз, - попросил он отца.

      Тот достал рацию, и попытался связаться с Командиром.

      - Не достаёт, видимо далеко, - через пару минут бесполезных вызовов, ответил он, убирая рацию обратно в карман.

      - Или зарядка кончилась, сколько берегли, уже должна была, - сказал я.

      Потянулось тревожное ожидание. Летчики устроились в салоне самолета и откровенно дремали с шумовым эффектом. Борт-стрелок, продолжал сторожить,

воинственно поворачивая пулемет то в одну, то в другую сторону. Не спал, бдил.

      - А если это лесника встретили, и сейчас сюда движутся немцы? - задумчиво поинтересовался я.

      - Все может быть, - напряженно пробормотал Шатун. Его явно беспокоила недавняя, довольно близкая стрельба. Поэтому он чутко прислушивался к ночному

шуму леса.

      - При внезапном нападении шансов взлететь, у нас фактически не будет. На транспортнике брони нет, расстреляют к черту, - пробормотал я сонным голосом.

Дремота напала не на меня одного, Степка еще минут десять назад ушёл к летчикам, пробормотав, что давно хотел посмотреть на самолет изнутри. Через минуту к

общему храпу присоединился еще один.

       Мы чутко прислушивались к тишине, изредка вставая и отходя от бронетранспортера, разминая ноги.

      - Я пробегусь вокруг, что-то меня совсем в сон бросает, - сказал я отцу. Он задумчиво стоял у пулемета внутри бронемашины, о чем-то размышляя.

      - Хорошо, только недалеко.

      - Угу.

      Пробежка по ночному лесу - это не по дневному. Шансы выколоть глаза повышаются в разы, поэтому я шел быстрым шагом, проверяя перед собой дорогу,

руками. Я сделал полукруг по опушке, углубившись метров на двести, а где и на триста. Иногда замирая, я чутко прислушивался к ночному лесу. Ветер шумел,

теребя верхушки деревьев, но слышимость была пристойная. Посторонний звук вплелся в ночную тишину минут через тридцать, резким диссонансом отмечая, что

появились посторонние. И эти посторонние люди были явно военные. Слышался шум амуниции. Позвякивание, когда железо казалось железа.

      Это могли быть и наши, но на всякий случай, отстегнув клапан на кобуре, я достал 'маузер' и левой рукой взведя курок, чутко прислушался.

      - Шайсе! - тихо воскликнул кто-то, на него мгновенно зашикали. Вскинув пистолет, я дважды нажал на спуск, стреляя в источник шума.

      Стрелял больше для своих, чтобы подготовились к взлету, чем попасть в кого-то. Почти мгновенно развернувшись, я побежал обратно, взяв самую большую

скорость, на какую мог рассчитывать.

      Когда выбежал на луг, самолет, ревя моторам, уже стронулся с места, набирая скорость. Заметив, что я хромаю, дядька с отцом спрыгнули на землю и

помогли попасть мне в салон самолета. Почти сразу взревев двигателями, он пошел на взлет.

      - Ранили? - тревожно спросил отец, проверяя меня на предмет ранений.

      - Нет, - отмахнулся я, вытирая кровавую юшку из-под носа: - В дерева на бегу врезался. Дерево оказалось крепче.

      Тут тряска прекратилась, и я понял, что мы оторвались от земли. Куда-то короткими очередями бил борт-стрелок.

      Батя помог мне сесть на лавку у одного из иллюминаторов, и мы все вчетвером смотрели на оставшуюся позади ночную освещаемую вышедшей из-за туч луной,

землю.

      Рев моторов не позволял нам общаться, поэтому привалившись к переборке, мы молчали, каждый по-своему переживая за оставленных внизу друзей и

родственников. Группы капитанов Вечернего и Рябова под командованием полковника, так и не вернулись. Где-то там они пропали, и не смогли выйти к своим.

Вспомнив Толика, я только вздохнул. Будем надеяться, что они смогут оторваться от погони и уйдут в безопасные места, не возвращаясь на старое место встречи,

уверен, что немцы поставят там засаду.

      Летели мы почти два часа, далеко же фронт находился от нас. Когда солнце выглянуло из-за горизонта, оно первым осветило наш самолет, чем землю, мы как

раз только-только успели перелететь передовую, углубляясь в наш тыл. Заметив неподалеку две точки, опознал в них два модернизированных 'яка', которые стали

нас сопровождать. Значит сообщение получено кем надо, и они приняли меры.

      Через открытую дверь появился штурман и, наклонившись, прокричал-сообщил мне:

      - Товарищ подполковник, только что получили сообщение. Борт сто-пятый совершил посадку на аэродроме! Нормально долетели, товарищ подполковник!