Невеста. Шлюха - София Блейк

— Разрешите вернуться на рабочее место?

— Слышишь, сколько тебе лет? — вяло поинтересовался Хорен, так и не одевшийся, сидя на кушетке голым задом.

— Девятнадцать, — я решила быть краткой, чтобы никак не зацепить его внимание. Ну не хотела видеть его своим «уважаемым» мужчиной, ни даже многоразовым партнером. Уж больно специфический запах исходил из его черных зарослей.

— Если б Ашот не сказал, кто ты, я принял бы тебя за блядь с Тверской, — сказал Хорен. — У вас в Брянске всех учат с гандоном обращаться?

— Не всех, — сказала я. — Только, если кому здоровье дорого. Так можно идти?

— Иди, — Хорен махнул рукой, теряя ко мне интерес.

Можно сказать, я осталась довольна собой после первого эротического опыта в Москве. Не без тайного злорадства я представляла себе, через что прошла кичливая Ленка, завоевавшая к двадцати четырем право спать с одним мужчиной и торговать в стеклянном павильончике, куда не проникал холодный ветер и снег, своей парфюмерией. От Ленки мои мысли скакнули ко всем лимитчицам, так или иначе вынужденным приносить на жертвенник столичного благополучия свою молодую плоть.

Образ Богородицы отчетливо засветился передо мной, и я решила в воскресенье после работы найти ближайшую церковь, чтобы поставить свечу за выздоровление Вадика и за собственное благополучие.

Приближались новогодние праздники, снежная Москва прихорашивалась к ним, забыв или почти забыв о кровопролитии. Торговля шла на подъем, и я даже увлеклась, бойко замолаживая покупателей, составляя списки заказов для пополнения ассортимента и вечерами штудируя учебник Бонка в уютной квартирке Ашота и Лены. В понедельник, выходной день рынка, я ездила в центр, знакомилась с какими–то ребятами, впрочем, без продолжения и без намека на близость, а иногда просто ходила по музеям и универмагам, чтобы согреться.

К сожалению, работа на холоде все–таки вылилась для меня в ангину, так что Новый Год я провела в постели, глядя на вечную Пугачеву по ящику, в то время как Ашот с Ленкой уехали за город к его друзьям. К этому времени я уже поняла, что рынок мне не даст серьезных денег. Я только зарабатывала прибыль для ашотов, хоренов, их крыши (которую не видела никогда, но знала, что армян уважают), их поставщиков, но я сама в этом списке не стояла даже на последнем месте.

И вот, пользуясь тем, что мои благодетели уехали, я взяла газету «Из рук в руки» и начала обзванивать номера, которые прилагались к объявлениям о том, что на работу требуются молодые и красивые девушки. Мой хриплый от ангины голос не внушал особой симпатии по телефону, а может быть, сами диспетчеры, отвечавшие на звонки, отходили с новогоднего бодуна, но я упрямо продолжала звонить, пока не услышала на другом конце провода очень милый и доброжелательный женский голос. Мы договорились о встрече на следующий день, после чего я остаток вечера лечилась медом, чаем и малиновым вареньем.

На утро меня разбудил Ашот, но я соврала ему, что мне жутко плохо, и они с Ленкой уехали на рынок, а я надела сапоги на высоком каблуке, и, потратив с полчаса перед зеркалом, отправилась по адресу, полученному накануне. Это оказалась обычная квартира в блочной многоэтажке, где меня встретила обладательница приятного голоса, дама лет сорока с претензией на образ светской львицы.

Она представилась как Екатерина Андреевна, напоила меня чаем из фарфорового сервиза советских времен и завела душевный разговор о работе, которую я уже знала по Брянску. Я, впрочем, прикинулась начинающей, несколько раз краснела, когда речь заходила об интимных вещах, а потом пришел некто Эмиль от ее крыши и тоже стал меня допрашивать. Молодой, но уже облысевший спереди, он сразу перехватил нить разговора, и стало понятно, что Екатерина Андреевна не более чем болонка в услужении у хозяев. С этого дня — наших общих хозяев.

Уточнив, сколько я буду зарабатывать с каждого вызова, я в уме сосчитала, что это будет значительно больше, чем в Брянске, и не особенно сомневалась, когда Эмиль приказал мне раздеться. В конце концов, я в душе знала, что не оставила навсегда поприще проститутки, а если уж решение принято, то к чему оттягивать начало?

Эмиль хозяйски потрогал мои соски, погладил ягодицы, попросил стать на четвереньки и выгнуть спину.

— В попку работаешь? — сверкнул он жадным черным глазом.

— Только за хорошие чаевые, — ответила я.

— Ну-ну, — сглотнул он. — Бывает, что клиент не ведется на доплату за это дело. Что, послать его?

— Ваше дело договориться, — упрямо сказала я. — Лишние деньги мне не помешают. Можно одеваться?

— Да ты конкретная девка, — оскалился Эмиль. Вопрос он оставил без внимания, продолжая разглядывать мое тело. — А что у тебя с руками?

— Это от мороза, — сказала я. — На рынке зимой не мед.

— Ну-ну, — повторил Эмиль, рассматривая мои ноги.

— За неделю в тепле будут, как у младенца, — сказала я, думая, что за слоем тонального крема и пудры он еще не видит, что лицо у меня тоже обветрилось.

— Ладно, одевайся, — сказал Эмиль, закончив осмотр. — Жить будешь у нас, или как?

— А у вас по сколько девочек в комнате?

— Две, иногда три.

— И сколько платить за жилье?

Вечер вопросов и ответов продолжался еще с полчаса, и надеюсь, мне удалось оставить впечатление, что я не совсем тупая лимита, и знаю, чего хочу. В конце разговора я спросила:

— У вас принято брать девчонок на «субботники»?

— Слушай, — сказал Эмиль, уже начинавший скучать, — не грузи меня, что ты не работала раньше.

— Нет, — я стояла на своем, — но у меня подруги работали, я много от них успела узнать.

— Где они? — вцепился Эмиль. — Почему к ним не пошла?

— Потому что они в Брянске, — ответила я. — В Москве я только с октября.

— Шустрая ты, — в голосе Эмиля звучало скрытое одобрение. — Это как раз хорошо. Я не люблю тормознутых телок. Когда вещи забираешь?

— Завтра к вечеру, — ответила я. — Готовьте апартаменты.

Вот так просто все и решилось.

Этим вечером я заявила Ашоту и Лене, что мне совсем плохо, и я наверное поеду лечиться к маме. Они почти не уговаривали меня остаться, так что я поняла: в душе они рады избавиться от обузы, а на мое рыночное место всегда найдутся желающие. Тем более, что я вполне успешно торговала в самый оживленный предновогодний период, а дальше ожидалось послепраздничное затишье.

Квартира, на которую я переехала, оказалась весьма похожей на брянскую, ту, в которую меня почти два года назад привез Леший. Те же самые лампочки без абажуров на кухне и в коридоре, небрежно застеленные кровати, потрепанные косметички девушек, одежда, которая не умещалась в шкафу, слишком тесном для пятерых.