Гражданская война (октябрь 2008) - журнал Русская жизнь

Начнется легендарное «новгородское дело».

II.

Она проводила маму на работу и не закрыла дверь, Алиса (ей было 2 года и семь месяцев) выскочила на лестничную клетку, перелезла через перила и прыгнула с третьего этажа в пролет. Случилось чудо - Алиса отделалась сотрясением мозга, трещиной в челюсти и потерей трех зубов и через три дня вышла из больницы. Но через три недели Тоне предъявят обвинение в покушении на убийство дочери - сначала с формулировкой «мешала личной жизни» (через несколько месяцев, когда она уже будет замужем, формулировку поменяют на «желая вызвать чувство жалости у своего сожителя»; какими щами, какими пожилыми рейтузами пахнут эти отвратительные формулировки!). Дело возбудят по показаниям единственного очевидца - вздорного 11-летнего мальчишки, соседского приятеля, прогульщика, вруна и очкарика, который стоял на площадке сверху, и ему примерещилось, что Тоня вышла на площадку вместе с Алисой и вовсе не пыталась ловить дочь, а сбросила ее, подержав над пролетом.

Страшно жить в стране, где за несчастный случай с ребенком по облыжному обвинению его мать могут посадить на десять лет.

Впрочем, в стране, где можно безнаказанно бросать детей с третьего этажа, жить не менее страшно.

Они наняли местного адвоката, съездили в Москву, прошли экспертизу на полиграфе у частного специалиста Белюшиной, встретились со следователем Колодкиным. Дело открыли; полетели письма от членов Общественной палаты, и местный адвокат отказался работать с Антониной; через три недели ее отправили в СИЗО.

В этот день Кирилл поднял на уши весь русскоязычный интернет, журналистов, телевизионщиков, друзей-политиков. Он объяснил, что отказался давать взятку (правда, так и не назвал того, кто взятку просил), и теперь прокуратура шьет дело молодой женщине. Зачем ей это нужно? Для отчетности. Год ребенка в Новгороде. Помогите - это может быть с каждым.

Кирилл раздал десятки интервью, записался в ток-шоу, представители Общественной палаты провели пресс-конференцию в Новгороде, прокурорские только диву давались и блажили про «высокопоставленного покровителя». Они-то думали, что общажная мать-одиночка жениха себе выдумала, а она оказалась вон какая - звезда.

Более 500 писем написали граждане в Генеральную прокуратуру РФ; Максим Кононенко, член политсовета партии «Гражданская сила», передал бумагу генпрокурору. «Лично ручаюсь», - сказал Кононенко про доселе незнакомую ему девушку. Тысячи людей молились за Антонину, слали посылки, открытки, подарки Алисе.

Через три недели Антонину - слабую, изможденную, 36 кило живого веса - выпустили из СИЗО; несколько недель ее ограничивали в свиданиях с дочерью, но и этот запрет отменили.

Была свадьба, возникла молодая семья Мартыновых. «И не было у меня ни белого платья, ни фаты, ни колец, ни шампанского, но была черная „Волга“ с московскими номерами и триколором на капоте», - писала счастливая Тоня.

От следственного эксперимента они отказались - не иначе как на этой волне общей эйфории, когда Кирилл чувствовал себя без пяти минут триумфатором (погнали наши городских!). Это чувство не обошло и Тоню - в сентябре прошлого года, перед тем как попасть на месячную судебно-психиатрическую экспертизу, она обратилась к своим многочисленным интернет-друзьям с просьбой писать письма, как можно больше писем в институт Сербского («нужно обязательно помочь сотрудникам института осознать, что преследуют меня по политическим мотивам, причем совершенно не важно, насколько это соответствует действительности, главное, чтобы в самом учреждении в это верили»). Никакого «аффекта» у нее не обнаружили.

Прокуратура долго пыхтела над делом, отправляла на доработку, менялся следователь - наконец в апреле закончили. Тоня попросила суда присяжных. Суд присяжных разрешили, но в интересах несовершеннолетних (мальчика Егора и девочки Алисы, по заявлениям их отцов) сделали процесс закрытым, это вызвало новую, сильнейшую волну негодования в интернете и СМИ. Шоу отменялось.

В конце июля этого года одиннадцать присяжных из двенадцати признали Антонину Мартынову виновной в покушении на убийство и уточнили, что «снисхождения не заслуживает».

Через два дня после объявления вердикта, не дожидаясь приговора суда, Антонина сбежит вместе с 4-летней дочерью, а ее муж напишет в дневнике: «Лучше бы мне было не рождаться, чем видеть такое».

Сейчас Тоня и Алиса в федеральном розыске.

III.

Пристрастно наблюдая за новгородским делом полтора года, все чаще ловлю себя на нехорошей мысли: действительная вина или невиновность Антонины Мартыновой - не главная интрига этой истории. Боюсь, что мы так и не узнаем, что же на самом деле произошло на третьем этаже 26 февраля прошлого года, на Космонавтов, 26 - по крайней мере, до тех пор, пока не заговорят новгородские присяжные и не будут опубликованы протоколы суда. Было ли это в самом деле запланированным покушением или секундным срывом или же вся эпопея построена единственно на энергии заблуждения 11-летнего мальчика - Бог весть; тертое-перетертое в тысячах дискуссий, просмотренное на свет в каждом сантиметре, новгородское дело давно уже стало предметом веры, а не исследования. Чтобы поверить в невиновность Антонины, надо верить, что жена философа не может совершить злодеяния, потому что она жена философа; чтобы встать на сторону обвинения, надо верить хотя бы материалам обвинительного заключения - а там все зыбко, видны скульптурные усилия в создании негативного морального облика; да, ясно, что мальчик не врал, - но разве не мог он заблуждаться? И пусть общественная защита лжет, кликушествует, умалчивает детали, но не убеждает и обвинение; нет железобетонных доказательств и, кажется, нет ни одного положения, которое не мог бы опровергнуть даже средней руки адвокат, а ведь адвокатов было четверо, один - звездный, Константин Рыбалов из бюро Михаила Барщевского (впрочем, звездность не всегда означает высокий профессионализм), увы, не опровергли или не сумели убедить присяжных.

Почему же Мартыновы проиграли, имея на руках все мыслимые ресурсы - телевизор и СМИ, поддержку ОП и депутатов, Фонда эффективной политики со всеми его политтехнологиями, контроль Генпрокуратуры, народную (пусть и не всенародную) поддержку, команду адвокатов?

Сам Кирилл Мартынов в своем блоге дает такой ответ:

«…Потому что мы, конечно, жили в иллюзорном мире, населенном по большей части добрыми и разумными людьми, как научили нас вы, дорогие учителя и воспитатели, спасибо вам.

Но настоящим выяснилось, что мы трижды не заслуживаем права на жизнь. Виновата столица, виноват развод. Адвокаты просто не знали, что защищали врага народа. Им следовало бы присоединиться к обвинению.

Моя жена научилась читать в четыре года. В последний раз дома, в июле она купила в «Фаланстере» книгу японских пьес Хагакурэ и альбом японских гравюр. В день знакомства мы спорили о «Хризантеме и мече». Она не работала, потому что ей это было не нужно. Она любит читать, я люблю обсуждать с ней прочитанное. Вот это уже достаточное основание для казни.

«…» Пять лет я учил детей этого народа «гуманизму». «…» Вот мне и ответ.

В других записях он объяснял решение присяжных «завистью к богатым москвичам».

Кирилл, я полагаю, искренне верит в то, что пишет.

Не знаю, какие нравственные ценности проповедал студентам 27-летний преподаватель, но в его картине мира «этот народ» - он действительно «этот».

Буквально с первых дней началось моделирование прецедента как, во-первых, межсословного конфликта (пьющее быдло оговорило интеллигентку, потому что быдлу свойственна жестоковыйная, всепобеждающая зависть к москвичам), и во-вторых, как войны двух цивилизаций. Речь шла о цивилизации московской, где главенствуют Поэзия, Любовь и прогрессивные Начальники, и новгородской, почти ушкуйнической, где правят Бандитизм, Коррупция и демонический следователь Колодкин. (Была и третья цивилизация, по имени www, работала кордебалетом. В солисты так и не выбилась.)

IV.

Судя по материалам обвинительного заключения, уголовное дело не возбудить не могли, даже если бы и хотели. Роковое, ужасное стечение обстоятельств - уверенность мальчика Егора в том, что «большая девочка столкнула маленькую девочку», по горячим следам данные соседям и дознавателям показания; странное поведение матери (после падения Алисы Тоня закричала и побежала на улицу, а к дочери не подошла, и сосед с первого этажа увидел, как «маленькая девочка лежала на полу и плакала» - картина не для слабонервных); подозрительная путаница в показаниях Тони, ее неубедительные объяснения, почему вдруг в феврале оказалась незакрытой дверь в секцию, - словом, так все сошлось, что следователи увидели событие умышленное и хладнокровное.