История Спарты (период архаики и классики) - Печатнова Лариса

Состав Пелопоннесского союза

Спарта по-разному относилась к своим союзникам. Среди самых влиятельных членов Пелопоннесской лиги, к которым Спарта всегда проявляла предупредительность и с мнением которых считалась, прежде всего следует назвать Элиду и Коринф.

Стоит считать, что Элида была первой пелопоннесской общиной, ставшей союзницей Спарты, что спартанцы установили с ней договорные отношения несколько раньше, чем с Аркадией. Спарта в VI в. остро нуждалась в союзниках, которые помогли бы ей оказать давление на граничащие с Лаконией и Мессенией общины, находящиеся на территории Трифилии, Аркадии и Арголиды. В свою очередь, и Элида была заинтересована в Спарте, тем более, что политическое устройство обеих общин способствовало их сближению. Элейцы, как и спартиаты, были элитарным коллективом граждан. Они были организованы в 8 фил и населяли 16 небольших общин, каждая из которых имела своего царя-басилевса. Государство управлялось герусией с небольшим количеством пожизненных членов. По словам Аристотеля, избрание их происходило по тому же династическому принципу, что и в Спарте. Элейцы подобно спартиатам распространили на другие народы Элиды статус периеков (Arist. Pol. II, V, 4, 8, 1306 a 16; Paus. V, 16).

Процветание Элиды во многом зависело от того, будет ли она владеть Олимпией и, следовательно, организовывать Олимпийские игры. В 90-80-х гг. VI в. Спарта помогла Элиде захватить Писатиду, на территории которой находилась Олимпия, и обратить ее граждан частично в рабов, частично в периеков (Strab. VII, 3, 30, p. 355; 33, p. 358; Paus. VI, 22, 2-4). Начиная с 580 г., Олимпийские игры уже судили судьи из Элиды (Paus. V, 9, 4-5). В свою очередь, благодаря союзу с Элидой влияние Спарты в Олимпии, которое было заметно уже под конец VIII столетия, ок. 572 г. прочно устанавливается. Элида, став распорядительницей Олимпийских игр, представляла большую ценность для Спарты и как источник денежных средств (Thuc. I, 121, 3; 143, 1).

Военный союз (симмахия) между Спартой и Элидой, по-видимому, был заключен в первые десятилетия VI в.[006_37] Позже, когда Элида вошла в состав Пелопоннесского союза, Спарта никогда не вмешивалась в ее внутренние дела. Как известно, в Элиде ок. 70-х гг. V в. произошли большие политические изменения, сопровождавшиеся синойкизмом (Diod. XI, 54, 1; Strab. VIII, 3, 2, p. 336) и, согласно мнению некоторых исследователей, принятием демократической конституции[006_38]. Но спартанцы, как и в случае с Мантинеей, никак не прореагировали на эти неприятные для них перемены.

Особое положение среди союзников Спарты занимал Коринф. Это был единственный член союза, который сохранял со Спартой известный паритет и чья позиция в решении того или иного вопроса была не менее важной, чем позиция самой Спарты. Если можно говорить о параллелизме властных структур Пелопоннесского союза, то это был параллелизм спартанской апеллы и союзного собрания, где влиянием пользовались депутаты от Коринфа. Как правило, все остальные союзники присоединялись к мнению Спарты или Коринфа.

Время вступления Коринфа в Пелопоннесскую лигу точно неизвестно. Во всяком случае, когда Коринф стал ее членом, союз между ними существовал уже в 525 г., когда эти два государства предприняли совместный поход против тирана Самоса Поликрата (Her. III, 48-49). Судя по участию Коринфа в Первой и Второй Мессенских войнах на стороне Спарты (Paus. IV, 11, 1; 15, 8)[006_39], их дружеские отношения имели длительную историю. Союз Коринфа со Спартой, сложившийся в ходе Мессенских войн, по-видимому, сохранялся в течение всего периода правления Бакхиадов. Об этом свидетельствует сообщение Плутарха, согласно которому спасающиеся от тирана Кипсела Бакхиады были охотно приняты в Спарте (Lys. 1). Прервались эти дружеские связи в середине VII в., с приходом к власти в Коринфе на длительный период (до 583 г.) тиранов из рода Кипселидов (Her. V, 92; Arist. Pol. V, 9, 22, 1315 b).

Источники почти единодушны в том, что уничтожение тирании в Коринфе произошло без помощи Спарты (Nic. Dam. FgrHist 90 F 60, 1). Таким образом, у нас нет причины думать, что существовала жесткая временная связь между падением тирании в Коринфе и возобновлением союза со Спартой. Кроме того в предании не сохранилось никаких сведений о помощи Коринфа Спарте во время ее длительной борьбы с Аркадией в 90-70 гг. VI в. Следовательно, союз был возобновлен уже после окончания войны с Аркадией, вероятно, в середине VI в.[006_40]

Как не раз уже отмечалось исследователями, два обстоятельства помогли Спарте сравнительно легко заключить союз с Коринфом, впрочем, как и с другими полисами Пелопоннеса, граничащими с Аргосом. С одной стороны, оба государства имели общую точку соприкосновения в их постоянном недоверии и вражде к Аргосу, а с другой - дорийская аристократия в Коринфе всегда могла рассчитывать на помощь Спарты[006_41]. Борьба с Аргосом и его нейтрализация была главной объединяющей идеей Пелопоннесского союза, который первоначально мыслился как сугубо региональный военный блок.

О составе Пелопоннесского союза сообщает целый ряд источников, начиная от Геродота и Фукидида и заканчивая такими поздними авторами, как Диодор, Павсаний и Плутарх. Уже к середине VI в. Спарта установила косвенный контроль над Писатидой, Элидой, Сикионом, Коринфом, Мегарами и некоторыми другими государствами, так что Аргос оказался почти в полной изоляции. К 525 г. влияние Спарты распространилось на всю территорию Пелопоннеса вплоть до Истма, за исключением Аргоса и Ахайи (Her. I, 68; Thuc. II, 9. 2-3)[006_42]. Ко времени Греко-персидских войн Пелопоннесский союз включал в себя Коринф, Сикион, Эгину, Мегары, Эпидавр, Тегею, Мантинею, Орхомен и более мелкие города Аркадии, а также Флиунт, Трезену, Гермион, Элиду, Писатиду и Трифилию (Her. VIII, 72; IX, 28; Paus. V, 23, 1-2; X, 20, 1)[006_43]. Перед началом Пелопоннесской войны союзниками Спарты вне Пелопоннеса были мегаряне, беотяне, локры, фокидяне, амбракиоты, левкадяне и анакторийцы. После появления Эпаминонда в Пелопоннесе верными Спарте остались лишь Коринф, Сикион, Флиунт, Пеллена, Эпидавр, Трезена, Гермион и Галиеи (Xen. Hell. VI, 5, 29; VII, 2, 2). Но в 366 г. после того как Спарта была вынуждена разрешить оставшимся у нее союзникам заключить сепаратный мир с Фивами (Xen. Hell. VII, 4, 9-10), Пелопоннесский союз практически распался[006_44].

Во многом степень независимости союзников Спарты зависела от их реального веса и удаленности от Лаконии. Не раз уже исследователи указывали на то, что союзники не были в равном положении[006_45]. Как заметил в свое время В. Г. Васильевский, "Спарта умела держать ближайшие, небольшие политии в полной зависимости от себя и обеспечивала себе таким образом постоянное большинство в союзе...". В. Г. Васильевский полагал, что ближайшие к Спарте небольшие общины обладали только мнимой автономией[006_46].

Особенно много хлопот спартанцам доставляли крупные полисы наподобие Коринфа, с богатым прошлым и не менее амбициозные, чем сама Спарта. Попытки не считаться с ними принесли Спарте больше вреда, чем пользы.

Главным критерием ценности союзника для Спарты служил его военный потенциал, особенно наличие флота. Самыми уважаемыми членами союза были именно морские державы, такие, как Коринф, которые чувствовали себя со Спартой на равных. Коринф находился в особом положении еще и потому, что был богат. В любой войне, которая требовала денег и кораблей, без Коринфа было не обойтись. Богатство Коринфа точно так же вошло в пословицу (Strab. VIII, 6, 20, p., 378), как спартанская бедность. Мы знаем целый ряд случаев, когда veto коринфян положило предел спартанскому самоуправству. Более того, за некоторыми внешнеполитическими инициативами Спарты явно просматривались интересы Коринфа. Так, в походе спартанцев против Поликрата прежде всего были заинтересованы коринфяне, которые хотели сделать Эгеиду безопасной для собственного флота. Главным инициатором Пелопоннесской войны был также Коринф.