Консолидация - Джефф Вандермеер

Контроль кивнул, теперь не в силах отделаться от здорового скептицизма. Будет ли терруар в действительности более полезен, чем иной подход? Если нечто, выходящее далеко за пределы представлений человеческих существ, вознамерилось осуществить замысел, не желая, чтобы люди его распознали или постигли, тогда терруар будет просто своего рода аутопсией, разновидностью признания ограниченности человеческих систем. Можно картографировать весь процесс от и до — или, скажем, плацдарм или вторжение — лишь после того, как это произошло, и по-прежнему не ведать, кто или зачем. Контролю хотелось сказать Уитби: «Виноградарство проще, чем Зона Икс», но он воздержался.

— Я могу предоставить вам некоторые из моих личных результатов, — сообщил Уитби. — Я могу показать вам начало вещей.

— Отлично, — кивнул Контроль с преувеличенным оживлением и почувствовал облегчение оттого, что Уитби воспринял это единственное слово как заключение беседы и довольно быстро удалился, поубавив облегчение Контроля тем, что принял это как безраздельное подтверждение.

Но великие единые теории — палка о двух концах, как, к примеру, чрезмерный акцент Центра на попытках вынудить разрозненные группы боевиков правого крыла объединиться. Контроль припомнил, что отец выдумывал истории о том, как одна поделка из его разношерстного сада скульптур высказывалась по этому поводу и как все они были частью более масштабного повествования. Все они обитали в одном месте, все были детищами одного творца, но созданы вовсе не за тем, чтобы общаться между собой. Как и не за тем, чтобы плесневеть и ржаветь на заднем дворе. Но таким образом отец хотя бы мог обосновать их пребывание вместе под жгучими лучами солнца и под дождем, пусть даже под защитой брезента.

Граница низошла рано утром в день — дату, которой никто за пределами Южного предела не помнит и не чтит. Просто необъяснимое событие, погубившее ориентировочно две тысячи человек на кораблях, в самолетах, на земле. Как учесть в терруаре призраков? Усиливают ли они вкус или делают вещи сухими, мучнистыми, несовместимыми? Контроль ощутил во рту горечь.

Если терруар означает консолидацию, тогда вход через границу в Зону Икс — высочайшая консолидация. Это еще и высочайший секрет — настолько, что визуальные материалы об этой точке входа не предоставляют никому. Пока там не побываешь, не посмотришь на нее, никогда не испытаешь этого. И если вглядываешься сквозь неистовство грозы, с полными грязи туфлями, под одним-единственным зонтиком на троих, это делу отнюдь не способствует.

Они стояли, вымокшие и продрогшие, у конца тропинки, вьющейся от казарм по гребню над гигантской карстовой воронкой, а потом по более прочному грунту. Они смотрели на правый бок высокой, прочной красной рамы из дерева, обозначавшей местоположение, ширину и высоту лежащего за ней входа. Тропа протянулась параллельно линии, прочерченной краской и постоянно обновляемой, которая давала знать, что граница лежит в пятнадцати футах дальше. Если пройти на десять футов за черту, лазеры замаскированной системы безопасности тебя поджарят. Но в остальном армия старалась оказывать минимальное воздействие: никто не знает, что может изменить тер-руар.

Испытываемый Контролем ужас усугубляли рогатки молний, раскалывающие небо, и гром, звучавший так, будто великан в дурном настроении крушил деревья в щепу. И все же они уцелели: Чейни держал полосатый сине-белый зонт, полностью вытянув руку к небу, а Контроль и Уитби сгрудились вокруг него, пытаясь синхронно шаркать по узкой тропке, не спотыкаясь. И все было тщетно под косым ливнем.

— Сбоку вход не виден, — громким голосом сообщил Чейни, лицо его сбоку испещрили кусочки листьев и брызги грязи. — Но скоро вы его увидите. Тропа заворачивает, чтобы зайти к нему в лоб.

— А он не излучает свет? — Контроль щелчком сбил в сторону нечто рыжее с шестью ногами, взбиравшееся по его штанине.

— Да, но с этой стороны его не видно. Сбоку его будто и нет вовсе.

— Он двадцать футов в высоту и двенадцать в ширину, — добавил Уитби.

— Или, как я сказал, шестьдесят кроликов высотой и тридцать шесть кроликов шириной, — подхватил Чейни.

Контроль в приступе великодушия посмеялся над этим, что, как ему показалось, на миг озарило черты Чейни счастьем, хоть в такой слякоти и круговерти толком и не разберешь.

Весь район чем-то напоминал склеп, даже в ливень. Особенно потому, что проливной дождь резко обрывался на границе, хотя ландшафт продолжался без разрыва. Контроль почему-то предполагал увидеть подобие рассогласования, как на плохо выровненных страницах разворота в рекламном проспекте мебели. Но вместо того все выглядело так, будто они шлепают по грязи в огромном террариуме или теплице с невидимым стеклом, сквозь которое заглядывает солнечный день в окружающем пейзаже.

Они добрались до самого конца среди буйства пышной флоры и внушающего тревогу изобилия пернатых и насекомых, с виднеющейся сквозь пелену ливня ланью на полпути. Здесь уровни токсичности соответствовали наблюдающимся внутри Зоны Икс — то бишь нуль, ни шиша, ничегошеньки. Сю сказала во время совещания что-то о натяжках в терминологии, а он ответил в звенящей тишине: «Натяжках вроде слова «граница»?» Отступая вспять от лишения членов экспедиции имен: что, если при наращивании личности и прочих деталей вокруг одной лишь функции возникает иная картина?

Прочавкав по грязи еще пару минут, они обогнули поворот и резко остановились перед деревянной конструкцией.

Контроль не ожидал тут никаких красот, но это было прекрасно.

За красной деревянной рамой он узрел примерно прямоугольное пространство, в котором клубился искристый, ищущий белый свет — свет, дребезжащий и брезжащий и вечно кажущийся на грани угасания, но никогда не угасающий… в нем угадывалось некое спиральное коловращение, непрерывное накручивание самого на себя. Если быстро поморгать, почти возникало впечатление, что свет состоит из восьми или десяти стремительно кружащихся спиц, но это было лишь иллюзией.

Свет этот не походил ни на что виденное Контролем прежде. Он не был ни резким, ни мягким. Не был он и эфемерным, словно феерическое блистание из скверных мультиков. Не был он пригашенным светом торгашей, фокусников и всяких прочих, стремящихся подчеркнуть свет с помощью теней. Ему недоставало кристальности все проявляющего света собора-хранилища, но он не был и тусклым, мутным или масляным, не подходя ни под какое описание, приходившее в этот момент в голову. Контроль представил, как пытается рассказать о нем отцу, но вообще-то на самом деле как раз отец мог бы описать ему качество этого света.