Посмотри, наш сад погибает - Ульяна Черкасова

едва заметная улыбка. – Мне редко приходиться общаться со знатными девушками. Я не привык подыскивать приличные выражения.

– Да, – поспешно кивнула Велга. – Я понимаю. Но мне… не по духу такие слова.

Прежде она даже и не знала скренорских ругательств. Им матушка не учила.

Они помолчали, и слышно было только, как Рыжая шумно вылизывала слипшуюся шерсть. И чем дольше они молчали, тем чаще Велга смотрела на могилы родителей, тем старательнее отводила глаза от Белого.

– Так значит, Инглайв совсем не скренорец? – спросила она.

– Да леший его знает, – усмехнулся неожиданно весело Белый, и впервые лицо его показалось живым, настоящим. – Тебя столько людей желает убить, княжна, что я уже запутался.

У Велги невольно вырвался смешок. И вправду, она и сама уже не понимала, кто ей друг, а кто враг.

– Нам нужно уходить, – настойчиво повторил Белый. – Он может вернуться с подмогой.

– Но до рассвета ещё далеко.

– Княжна, – прошипел Белый, – ты две ночи оберегала покой предков. Но если сейчас ты погибнешь тут, им точно не будет спокойнее на том свете. Идём, – он протянул руку над костром.

Велга обернулась на могилы. Как могла она нарушить древний порядок? Она последняя из Буривоев. Больше некому провести обряд.

– Не беспокойся об этом, княжна, – Белый взял её за руку и посмотрел прямо в глаза.

Они поднялись. Обычно все смотрели на Велгу сверху вниз, но он оказался немногим выше. Так что сквозь глаза можно было заглянуть ему в душу. И она испугалась, что он также увидит её душу, её помыслы. И в то же время обрадовалась, что не придётся ждать князя, не придётся больше оставаться одной. Пока с ней была её жуткая стража, бояться не стоило.

– Пошли со мной, княжна.

Глава 3

Умер покойник

В среду, во вторник,

Пришли хоронить —

Он руками шевелит!

Русская народная святочная игра

«Весёлый кабанчик» гудел громче обычного. Даже с улицы было слышно, как топали каблуками и оглушительно хлопали в ладоши.

На Торговой стороне и с наступлением темноты оставалось шумно, людно. Все, кто заключил удачные сделки, спешили в корчмы, чтобы отпраздновать и распить пива или медовухи. И «Весёлый кабанчик», стоявший близко к Красным воротам, всегда притягивал людей. Но в ту ночь особенно.

Велга Буривой собиралась пройти мимо, и Белому пришлось остановить её.

– Нам сюда, господица.

Она вскинула с презрением брови. Растрёпанная, перепачканная в земле, она гордо задрала подбородок и с нескрываемым презрением посмотрела на покосившуюся дверь корчмы и облупившийся рисунок на вывеске. Дождь, время и ветер стёрли краски, и от морды кабана осталось размытое пятно, разглядеть получалось только выпученные весёлые глаза и закрученный хвостик.

Впрочем, вряд ли знатную девицу напугал уродливый рисунок. Скорее, дело было в пахнущей мочой двери, покосившейся крыше и заколоченных окнах. Пусть стояла корчма близко к Красным воротам, но не на главной дороге. Нужно было завернуть в переулок, чтобы найти её.

– Не переживай, господица, это приличное место.

Дверь распахнулась, и ещё громче стало слышно пьяное пение, а из корчмы с пронзительным воплем вылетел парень без порток. Он упал на землю, оттопырив зад и закрыл голову руками. Кажется, его не раз успели по ней ударить. Собака Велги разразилась диким визгливым лаем.

– Ещё раз полезешь, убью! – на пороге, уперев руки в бока, показалась Мила.

– И забери свою тряпку.

Из единственного незабитого окна вылетели портки несчастного, и он, на полусогнутых ногах подобравшись к окну, начал поспешно одеваться.

Отец Милки, хозяин «Кабанчика» посматривал из окна на полуголого мужика. Тот наконец прикрылся и побрёл подальше от корчмы.

– То-то же!

Потрясённая Велга закрыла глаза руками.

Наконец Милка заметила новых гостей, оглядела внимательно обоих.

– С собакой нельзя, – прищурившись, сказала она.

– Я заплачу, – устало пообещал Белый.

– У тебя уже новая девка?

– Галка моя сестра, – напомнил Белый.

Это казалось удобным объяснением, они с Галкой и вправду были похожи: белёсые, сероглазые, невысокие и жилистые.

– А эта?

Белый пожал плечами, а большего Миле и не требовалось. Закатив глаза, она криво улыбнулась:

– Выглядит слишком холёной для тебя.

Пусть одежда Буривой и перепачкалась в грязи, но и узоры на ней, и каменья, и материя – всё выдавало дворянку. Если придётся пока оставить девчонку в живых, то нужно хотя бы её переодеть.

– Эй, господица! – весело позвала Мила. – Открой глазки-то. Ушёл мой жених.

Велга Буривой осторожно растопырила пальцы. Глаза у неё были широкими, щёки пылали от стыда.

– Это твой жених?

– Несостоявшийся. Попытался женихаться, да я его приголубила кувшином по голове.

– Нехорошо как-то с твоей стороны, – без тени улыбки произнёс Белый. – Не по-людски.

– А по-людски это как?

– Да хоть заказать его Во… во… – из корчмы вывалился нечёсаный бородач и схватился за рот, сдерживая рвотный позыв. – Во́ронам.

Белый напрягся и невольно бросил встревоженный взгляд на Велгу. Но она, кажется, ничего не заметила.

Мила, изогнув бровь, посторонилась, пропуская бородача, и тот согнулся пополам, прячась за углом. Послышались жуткие звуки, от которых Велга Буривой позеленела. Но бывалую подавальщицу таким было не пронять. Она быстро нырнула в корчму и вернулась с деревянным ковшиком с водой.

– Держи, – с сочувствием протянула она бородачу, и он благодарно принял из её рук, напился.

– Ох, спасибо, красавица, – пробулькал он, утыкаясь в ковшик. – Хлюп… Хлюп…

– Каких ещё воро́н?

– Во́ронов, – напившись, он уселся на землю, прислонился спиной к стене и прижал к груди пустой ковш. – Не слыхала?

– А должна?

– Милка, ты же с людьми работаешь, как можно было не слышать о Во́ронах? – из зала выглянула молодая жена хозяина корчмы, мачеха Милы.

Белый в упор не помнил, как её звали, хотя виделись они чуть ли не каждые полгода. Пару зим назад он даже случайно попал на их свадьбу.

Работы для Воронов в Старгороде всегда хватало: город был большой, богатый, торговый и пограничный. Люди постоянно убивали друг друга то за власть, то за деньги, то из ревности, то просто по настроению. И не все хотели или могли сделать это сами. Некоторым требовалась помощь. Тогда прилетали Вороны.

– Вот именно, что я работаю с людьми, – фыркнула в ответ мачехе Мила. – Поэтому предпочитаю не слушать, что они говорят. Редко что умное скажут.

– Хм, – не выдержал Белый.

– Чего хмыкаешь, белёсый? – нахмурилась девушка. – Будешь обижаться, и тебя слушать перестану.

Белый не нашёлся что сказать и помотал головой: мол, его всё устраивало и он хмыкал