Имена - Кани Джеронимо

Больно выкрутив ее руки назад, Сергей начал привязывать их к батарее. Оказалось, что это не так просто сделать. Ремень был твердым, и завязать его узлом не получалось.

- Лежи здесь, - приказал Сергей Дане. - Сдвинешься с места - пожалеешь, сука.

Дана расплакалась сильнее.

Сергей пошел в другую комнату. Открыл шкаф и вынул большой пакет, в котором хранились остатки ткани, старые пряжки, нашивки. Одним словом весь тот хлам, место которому было на помойке.

Вытряхнув все на пол, Сергей сел на корточки и быстро нашел то, что ему было надо - длинная бельевая веревка.

Он вернулся на кухню, и стал опять привязывать Дану к батарее. На это раз все было гораздо проще. И меньше чем через минуту девушка была привязана. Руки выкручивать он не стал.

Веревка больно резала запястья, а батарея жгла кожу. Дана начала умолять:

- Сереженька, милый! Отвяжи меня. Скажи, что я сделала?

"Сереженька" молчал. Он пошел в ванну и включил холодную воду. Снял вафельное полотенце со змеевика, и начал вымачивать его в холодной воде.

Дана лежала на кухонном полу и прислушивалась к звукам в ванной. Она тихонько всхлипывала, а ее ноги нервно подрагивали. Наконец, вода в ванной перестал литься, и послышались шаги. На кухню вернулся Сергей. В руках он держал полотенце, вода с которого не капала, а лилась на пол.

Он быстро подошел к привязанной Дане, и сходу ударил ее ногой в тяжелом ботинке в живот.

От удара у Даны перехватило дыхание. Она жадно, словно рыба, выброшенная на берег, стала ловить воздух ртом. Ее тело самопроизвольно перевернулось лицом вниз.

Сергей резко, разбрызгивая по всей кухне капли холодной воды, ударил Дану полотенцем по спине - в то место, куда бьют менты, чтобы отбить почки.

На девушку накатилась новая волна слез. Кричать она больше не могла, поэтому она просто, задыхаясь, плакала.

Сергей ударил ее еще раз чуть повыше предыдущего удара. Дана застонала и попробовала перевернуться на бок. Связанные руки больно выгнулись.

Вслед за этим последовали еще два четких для наркомана, пускай еще и не системщика, удара ногой в живот. Это заставило вновь перевернуться лицом вниз.

Удар полотенцем по бедрам. По лопаткам. По бедрам. По почкам. По бедрам. Снова по почкам.

Даже палач относиться к своей жертве гуманнее.

Последний удар пришелся вдоль позвоночника.

Сергей остановился. Отбросил полотенце в сторону.

- Сука... - сплюнул он на Дану.

Плевок приземлился на плечо.

Сергей расстегнул ширинку. Наклонился и поставил Дану на колени. Снял с нее трусики, оголив округлые ягодицы, а сам пристроился сзади. Взял свой член в руку и начал онанировать. Наркотики давали о себе знать. Его детородный отросток не вставал по первому требованию хозяина.

Добившись эрекции, Сергей раздвинул ягодицы Даны, и резко вошел в анус. Данину грудь разорвал крик. Она надеялась, что уже все закончилось. Новая боль заставила смириться с мыслью, что возможно издевательства только начинаются.

Никаких ощущений, кроме стыда и боли она не чувствовала. Потому, как Сергей грубо вошел, Дана прекрасно понимала, что анальное отверстие порвано.

Сергей долго не мог кончить. Около четырех с половиной минут он продолжал свои телодвижения. Потом, наконец, кончил, и Дана упала на пол. Боли она уже не чувствовала. Ни в заднем проходе, ни от ударов. Даже батарея казалась не такой горячей.

Надев брюки и застегнув ширинку, Сергей попытался отвязать измученное тело девушки. Но узлы так сильно были стянуты на запястьях, что развязать их не представлялось возможным. Он взял нож.

"Пусть он меня убьет," - успела подумать Дана.

Вместо этого он отрезал веревки от батареи, и они так и остались болтаться на бессильно упавших руках. Когда Сергей уходил, Дана лежала на полу.

Ее волосы сбились и слиплись на мокром и распухшем лице от слез. Она закрыла глаза.

Стоя в коридоре, и глядя на свое отражение в зеркале, Сергей схватился за голову. Все поплыло вокруг. Он пронзительно закричал и упал на пол. Вдруг все прошло. Действие лизергина подходило к концу. Сергея отпускало. Он решил выйти на улицу.

Спускаясь по лестнице, у почтовых ящиков он увидел парня раздетого по пояс.

У парня были длинные волосы, а на правом плече непонятная татуировка. Он яростно перетягивал руку жгутом, помогая себе зубами. Не понятно, откуда, в его руке появился шприц, наполненный раствором. Сергей увидел, как наркоман берет кровь на контроль, и решил ему не мешать. Он вышел на улицу и сел на скамейку у подъезда.

Через минуту из подъезда выбежал парень. Именно выбежал, а не вышел. Бешеными глазами он посмотрел по сторонам. Его взгляд остановился на Сергее, и он сел с ним рядом.

- Вот скажи мне, - начал Сергей разговор первым, - бог простит меня когда-нибудь?

Он совсем не ожидал услышать никакого ответа. Но, помолчав не много, наркоман, выбежавший, из подъезда задумчиво сказал:

- Он всех прощает.

Сергей посмотрел на него. Он хотел увериться, действительно ли наркоман что-то сказал, или ему это показалось.

Наркоман посмотрел ему прямо в глаза. Его взгляд излучал такаю любовь и душевную теплоту, какой Сергей никогда не встречал.

- Иди. Я прощаю тебя, - сказал наркоман.

От этого голоса Сергей вздрогнул.

Он встал. Пробормотал что-то нечленораздельное. И пошел куда-то, сам не осознавая куда.

Его нашли через три дня в арке соседнего дома. Окоченевшего. В грязных брюках и рваном свитере. Без обуви. И без одного носка.

Следующим утром после избиения Дана лежала на кровати, в абсолютно пустой квартире. Кроме трусиков, которые были на ней накануне, больше ничего надето не было. Она села на кровати, подобрав под себя ноги, и уставилась в пятно на обоях. Потом легла снова на спину. Развела ноги, и ее правая рука скользнула под трусики.

[22]

В отношениях Саши с Анфисой назойливо замаячила раздражающая напряженность. Целыми днями, не разговаривая и не отвечая на Сашины вопросы, Анфиса лежала на кровати и рассматривала обои. Молчание становилось невыносимым. Саша с большим удовольствием предпочел бы бурные скандалы с битьем посуды, этой раздражающей тишины. Возможно, он не так болезненно реагировал на отсутствие разговоров, если бы не рвущееся из живота чувство вины. Саша понимал, что это глупо, но продолжал верить, что именно он причина молчания Анфисы.

- Анфиса, ты как?

- Плохо, Сашка.

Свой вопрос Саша задал механически, просто потому, что привык каждое утро спрашивать у Анфисы об ее состоянии. Получить ответ он не рассчитывал.

- Мне кажется, что я умираю. Умираю. Умираю. У-м-и-р-а-ю...

Непроизвольно, Саша скривился от Анфисиных слов.

- Ты не умираешь, - сказал он. - Это весенняя депрессия.

- Депрессия бывает только осенняя, - не поворачиваясь, саркастически заметила Анфиса.

- Еще, как бывает! Просто никто не знает. Весна, как и осень, иногда давят на человека.

- ЛСД. И все сразу же пройдет.

В нижнем ящике стола, в деревянной коробке из-под чая Саша и Анфиса хранили свои сбережения. Каждый месяц, в течение года, они откладывали сэкономленные деньги - собирались летом поехать в путешествие по Европе. Анфиса знала, что там уже много денег. Если она возьмет на наркотики, это не сильно отразится на бюджете. Тем более, что это последняя доза. Еще один раз, и она обязательно слезет с наркоты.

- Скоро увидимся, - сказал знакомый дилер, передавая Анфисе марку ЛСД.

- Думаю, вряд ли, - попыталась она улыбнуться и отдала деньги.

Терпеть до дома не было сил. Анфиса зашла в грязный Минский двор, обнесенный вокруг панельными пятиэтажками, словно стенами, возведенными для защиты от врагов. Не обращая внимания на молодых матерей, играющих с детьми на площадке, она подошла к железному теннисному столу, и, как ни в чем не бывало, положил под язык марку. Если бы мамы знали, что именно положила в рот растрепанная девушка с черными кругами под глазами, они накинулись бы на нее и разорвали на части за то, что их маленькие дети только что увидели один из способов самоубийства. Но они не знали, а Анфиса, почувствовав привычную расслабленность и нахлынувшее душевное спокойствие, пошла своей дорогой химической смерти.

Выйдя на улицу, Анфиса сразу даже и не обратила внимания на то, что людей нигде нет. Она наслаждалась огромным небом, встречающимся где-то далеко с коричневой землей. А на горизонте виднелись скалы, похожие на те, что Анфиса видела в учебнике по географии; кажется, это была Америка. До скал было еще очень далеко.

Тишина.

Только теплый ветер тихо разговаривает сам с собой.

Анфиса шла по выжженной земле, стопами чувствуя приятное тепло. Наконец, она поняла, что идет босиком. "Наверное, когда уходила из дома, в спешке забыла одеть кроссовки," - подумала Анфиса. Тут она обнаружила, что на ней вообще нет одежды. Сначала она мутилась, и даже попыталась прикрыть грудь и гениталии, но потом поняла всю бессмысленность своих действий кроме ее самой вокруг никого не было. Раскинув руки в стороны и радостно засмеявшись, Анфиса, подпрыгнув на месте, побежала вперед.