Неугомонная мумия - Элизабет Питерс

– Это все? Пойдем, Пибоди, у нас много дел.

– Нет, нет! Вы должны мне помочь! – простонала баронесса. – Я призвала вас как великих специалистов по разгадыванию тайн. Вы должны меня защитить. Кто-то хочет меня убить...

– Ну-ну, баронесса, держите себя в руках. Но почему кражу обнаружили только сейчас? Уже почти полдень.

– Именно в это время я встаю, – простодушно объяснила баронесса. – Слуги разбудили меня, как только заметили пропажу. Нерадивые свиньи! Они должны были убрать в салоне еще на рассвете.

– Будут нерадивыми, раз за ними никто не смотрит. К сожалению, некоторых подозреваемых уже и след простыл.

Мсье де Морган выругался по-французски.

– Madame, вы же не имеете в виду тех достойных людей, чьи суда вчера стояли здесь? Воры не водятся среди приличной публики!

Я не могла удержаться от улыбки при столь наивном заявлении.

– Никогда не знаешь наверняка. Для начала давайте осмотрим место преступления.

– Никто ничего не трогал! – Баронесса с готовностью поднялась. – Я приказала, чтобы все оставили как есть, до приезда великих сыщиков.

Как воры проникли в кают-компанию, догадаться оказалось легче легкого. Широкое окно на носу судна было распахнуто, а подушки на тахте смяты. К сожалению, следы были крайне нечеткими. Разглядывая их в карманную лупу, я чуть ли не впервые пожалела, что в Египте нет нашего благословенного сырого климата.

Я повернулась к мужу:

– Ты же можешь сказать, что пропало, Эмерсон? Полагаю, вчера ты рассмотрел древности куда внимательнее, чем я.

– А тут и думать нечего, – мрачно проворчал он. – Какой предмет вчера больше всего бросался в глаза?

Правильный ответ – рояль, но Эмерсон имел в виду вовсе не музыкальный инструмент.

– Ящик с мумией. Я уже заметила, что он исчез. Что еще, Эмерсон?

– Скарабеи из лазурита и статуэтка Исиды с младенцем Гором на руках.

– Все?

– Все. Эти предметы, – с чувством добавил Эмерсон, – были лучшими в коллекции.

Дальнейший осмотр комнаты не дал ничего интересного, поэтому мы принялись опрашивать слуг. Баронесса визгливо выкрикивала обвинения, а слуги с понурым видом жались друг к другу.

Двумя меткими словечками я заткнула баронессе рот и велела Эмерсону допросить слуг, что он и проделал с присущим ему тактом.

Все до единого отрицали свою причастность. Все до единого ночью крепко спали, а когда один из них предположил, что во всем виноваты джинны, остальные поспешили с ним согласиться.

Мсье де Морган посмотрел на солнце, которое стояло почти в зените.

– Я должен вернуться к раскопкам, мадам. Советую обратиться к местным властям. Они разберутся со слугами.

Египтяне издали страдальческий вопль. Они слишком хорошо знали, как местные власти разбираются со слугами. Жестом успокоив их, я повернулась к баронессе:

– Я запрещаю.

– Вы... запрещаете? – У мсье де Моргана поползли вверх брови.

– И я тоже запрещаю! – Эмерсон встал рядом со мной. – Вы не хуже меня знаете, де Морган, что в здешних краях допрос сводится к тому, чтобы бить подозреваемого по пяткам, пока он не сознается. Бедняги считаются виновными, пока не будет доказана их невиновность. Однако, – добавил он, хмуро глядя на француза, – такое поведение может показаться вполне разумным гражданину Французской Республики с ее архаичным кодексом Наполеона.

Мсье де Морган театрально вздохнул:

– Я умываю руки! И так потерял полдня. Делайте что хотите.

– Именно так я и поступлю. Bonjour, monsieur.

После того как француз удалился, тихо ругаясь на своем кокетливом языке, Эмерсон повернулся к баронессе:

– Мадам, если вы вызовете полицию, мы с миссис Эмерсон не станем вам помогать.

И он расправил широкие плечи.

По-моему, на баронессу больше подействовали плечи, чем угроза. Она как завороженная смотрела на моего мужа, пока я не ткнула ее своим незаменимым зонтиком.

– Что? – вздрогнув, пролепетала немка. – Полиция... Зачем она нужна? Ведь что пропало? Ничего особенного.

Эмерсон хмыкнул:

– Поздравляю, мадам. Вы не лишены здравого смысла. Вам ведь не требуются дополнительные проблемы. Если вы желаете отдохнуть...

– Нет, вы меня не понимаете! – И эта наглая особа хищным движением схватила моего мужа за руку и уткнулась в нее лицом, кинув на меня хитрый взгляд. – Меня не интересует это старье! Но что будет со мной? Я боюсь за свою жизнь, за свою добродетель...

– Думаю, за последнее опасаться не стоит, – буркнула я и прикусила язык, поймав взгляд Эмерсона.

– Вы меня защитите, бедную беспомощную Madchen[16]? – не унималась баронесса. Ее пальцы ласкали бицепсы Эмерсона.

У моего мужа замечательные бицепсы, но никому не дозволено (кроме меня, конечно) восхищаться ими подобным образом.

– Я защищу вас, баронесса! – Мой голос был холоден и тверд. – У нас с мужем разделение обязанностей. Он расследует, а я охраняю дам.

– Да-да, совершенно верно. – Эмерсон подергал руку, но баронесса и не думала ее отпускать. – Я оставлю вас с миссис Эмерсон, мадам, а сам... сам пойду... сам пойду расследовать...

Баронесса с недовольным вздохом ослабила хватку, и Эмерсон торопливо ретировался.

– Опасность вам не грозит. Если только вы не знаете чего-то такого, что может заинтересовать преступников.

– Ничего такого я не знаю. – Баронесса подмигнула мне. – Какой знойный мужчина! Mucho macho, как говорят испанцы.

– Неужели так и говорят?

– Но я не привыкла растрачивать силы ради безнадежного случая, – продолжала баронесса со вздохом. – Этот macho крепко-накрепко пришит к завязкам фартука своей доброй английской Frau. Я завтра же покидаю Дахшур.

– А как же брат Дэвид? – ядовито осведомилась я. – Он ведь ни к чьим завязкам фартука не пришит, если только его сердцем не завладела мисс Черити.

– Это бледное, линялое создание? – фыркнула баронесса. – Нет-нет, девчонка от него без ума, но юноша совершенно к ней равнодушен. Ей нечего ему предложить. Думаю, вы заблуждаетесь на его счет, дорогая фрау Эмерсон. У этого красавчика ангельские только личико и фигура. У нашего брата Дэвида, как говорят французы, наметанный глаз pour le main chance.

Французский баронессы оказался ничуть не лучше испанского, но я решила, что в понимании человеческой натуры она сильнее, чем в языках.

– Я послала сегодня за Дэвидом, и где он? А ведь я пожертвовала его церкви огромную сумму! Значит, Эмерсон не ошибся.

– Вы несправедливы к брату Дэвиду, баронесса. Он уже здесь.

Она обернулась.

– Herr Gott! Он привел с собой этого уродливого Pfarrer.

– По-моему, наоборот.

– Я удаляюсь, – громко прошипела баронесса. – Убегаю! Скажите им, что я никого не могу видеть.

Убежать не удалось. Наступив на свои оборки, мадам кулем повалилась на тахту. Брат Иезекия налетел на немку прежде, чем она успела подняться и спастись бегством. Шаря в груде шевелящихся рюшей и кружев, он выудил оттуда пухлую руку.

– Дорогая сестра, я рад, что вы не пострадали. Давайте склоним головы и возблагодарим милостивого Бога за ваше чудесное избавление. Небесный отец, пусть тяжесть твоего гнева падет на тех негодяев, что свершили это позорное деяние. Обрати их в прах, о Господи, порази их, как ты поступил с амаликитянами, и иевусеями, и...

Затейливые слова нанизывались одно на другое.

– Доброе утро, брат Дэвид, – сказала я. – Рада видеть вас здесь. Теперь я могу оставить баронессу на ваше попечение.

– Разумеется, можете, – заверил меня Дэвид. Его необыкновенные синие глаза сияли. – То, что вы проявили нежность и женское сострадание, делает вам честь, миссис Эмерсон, но нужды в вашем присутствии больше нет.

Баронесса перестала трястись. Глаза ее были закрыты, казалось, немка спит, хотя ума не приложу, как можно спать под эти певучие раскаты голоса брата Иезекии.

– ...и с царями Мадиамскими: Евией, Рекемом, Цуром, Хуром...

Эмерсона я нашла в окружении слуг и команды судна. Он произносил перед ними страстную речь на арабском, которой они внимали как завороженные. Египтяне обожают искусных ораторов. Завидев меня, Эмерсон быстро закруглился.

– Братья мои, вы знаете меня! Вы знаете, что я не стану лгать и встану на защиту всех честных людей. Подумайте хорошенько о моих словах.

– А что ты им сказал? – полюбопытствовала я, когда мы под аккомпанемент прощальных возгласов благодарных слушателей отошли в сторонку.

– То же, что и всегда, Пибоди. Я не верю, что кто-то из этих людей замешан в краже, но их, наверное, подкупили, чтобы они хранили молчание. Нельзя вытащить такой предмет, как ящик с мумией, никого не разбудив.

– Подкупили или запугали? Я чувствую зловещую тень Гения Преступлений, Эмерсон! Как далеко, должно быть, протянулась его липкая паутина.