Место встречи изменить нельзя. Гонки по вертикали - Аркадий Александрович Вайнер

Получить таковой у обвиняемого Груздева… Далее. Исследовать групповую принадлежность слюны на окурках папирос «Дели»… Дактилоскопическая экспертиза. Проявить все обнаруженные отпечатки пальцев, сравнить с отпечатками потерпевшей, ее мужа, сестры на предмет идентификации… Комплексная химическая и органолептическая экспертиза. Выявить тождественность жидкости в бутылке с этикеткой «Азербайджанское вино. Кюрдамир» этому вину, установить наличие либо отсутствие каких-либо примесей в исследуемой жидкости, в положительном случае исследовать примеси…

Я так много и так быстро писать не привык – пальцы замлели, и я потряс ими. Панков пообещал:

– Скоро закончим. Пишите: графическая экспертиза. Установить, кем исполнена – не Груздевым ли? – записка угрожающего содержания. Для чего изъять образцы произвольного письма Груздева, контрольный текст свободного письма и текст, исполненный обвиняемым под диктовку… Дальше: следственным путем проверить содержание всех письменных документов, изъятых с места происшествия. Допросить сослуживцев потерпевшей и обвиняемого, его сожительницу. Оперативным и следственным путем – активные и неотложные меры розыска имущества потерпевшей, похищенного из ее дома… Все. – И Панков с облегчением, хотя и не без самодовольства, посмотрел на меня.

– Более или менее понятно, – сказал я. – Это мы будем исполнять?

– Со мной в контакте. Для начала я вынесу постановление об экспертизах, а вы свяжетесь с экспертами.

Оставив для нас целый список неотложных «оперативных и следственных мероприятий», Панков положил в футлярчик очки, надел свои резиновые броненосцы, взял зонтик, отбыл; и почти сразу же пришел Жеглов, чем-то весьма довольный. Но расспрашивать его я не стал: захочет – сам расскажет, а показал ему панковский списочек.

– Солидно, – хмыкнул Жеглов. – Но все правильно. Черт старый, следственные дела мог бы и себе оставить, нам оперативных выше головы хватает. Да ладно уж, у них дел по тридцать на одного следователя в производстве. Если мы станем дожидаться, пока он сам сделает… Э-эх, ладно. Пошли питаться?

Питаться – это хорошо! Я питаться в любой момент был готов, прямо ненормально есть все время хотелось, как троглодиту какому-то. Я уж и курить побольше старался, – говорят, аппетит отбивает, но у кого, может, и отбивает, да только не у меня. Американцы, когда мы с ними на Эльбе встретились, все время резинку жевали. Не от голода, конечно, мы все там сытые были, куда уж, а от баловства; привычка у них такая. Эх, сейчас бы иметь запас такой резинки, я бы ее все время жевал, все ж не так голодно. Да чего там, где она, та резинка, да и харчи наши фронтовые вспоминать не хочется…

– Есть, товарищ начальник, питаться. Разрешите идти?

Не успел Жеглов рта раскрыть, в дверь постучали. Вошел генерал, летчик, плащ на руках. И орденов тьма-тьмущая – у летчиков-то их всю жизнь больше всех было! – и Звезда Героя. Мы оба по стойке смирно:

– Здравия желаем, товарищ генерал!

А он сказал:

– Вольно. Это МУР?

– Так точно, товарищ генерал, – сказал Глеб и представился: – Старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан Жеглов!

– Очень приятно, – улыбнулся генерал. – Моя фамилия Ляховский.

– A-а, как же, как же, товарищ генерал… – тоже заулыбался Глеб, а я сразу вспомнил, что он мне на дежурстве рассказывал, да не дорассказал про украденную у генерала «эмку». – Нашли вашу голубушку, уж постарались как положено…

– Точно. Все в полном порядочке. А я-то расстроился – привык к ней, и вообще обидно: из-под носа увели, мерзавцы. Но доблестная милиция оказалась на высоте…

– Иначе невозможно, товарищ генерал, – гордо сказал Жеглов. – Неужели дадим распоясаться преступному элементу в нашей славной столице? Да еще машины у наших замечательных героев воровать? Никогда!

Ляховский подошел, взял Жеглова за руку, сказал с чувством:

– Вот я и зашел – дай, думаю, лично поблагодарю товарищей. Молодцы.

– Правильно, Александр Васильевич! – одобрил Жеглов. – А то у нас работают ребята как звери, а благодарности сроду не дождешься. Конечно, мы не за спасибо работаем, но слово доброе, а уж от такого человека, как вы, особенно дорого.

Генерал добродушно улыбался, и было видно, что слова Глеба ему приятны. А тот уже совсем обжился:

– Александр Васильевич, нам ничего такого – ни письма в газету, ни разных там других подобных вещей – не нужно. А вот зашли – и это нам исключительно радостно и приятно…

В лице Ляховского появились сразу и озабоченность, и облегчение.

– Слушайте, да ведь это мысль – насчет газеты! Мне самому как-то в голову не пришло. У вас своя газета?

– Да, «На боевом посту», здесь же и находится.

– Прекрасно. Просто прекрасная мысль. Вы меня извините, я не расслышал – ваша как фамилия?

– Жеглов, капитан милиции, – скромно сказал Глеб.

– А ваша? – повернулся генерал ко мне.

– Старший лейтенант Шарапов, товарищ генерал-майор, – по-уставному ответил я и добавил: – Только, разрешите доложить, я к этому делу ни малейшего отношения не имею…

– Ясно, – кивнул генерал, что-то записал в маленькую книжечку в алюминиевой обложке, попрощался с нами за руку и ушел.

– Глеб, ты что? – спросил я. – Мы-то здесь при чем? Ведь машину, как я понимаю, ребята из разыскного отделения ОРУДа нашли, нет?

Жеглов удивленно посмотрел на меня:

– Ну и что? Как это «мы здесь ни при чем»? Что ж, по-твоему, ребята из ОРУДа посторонние нам? Ты эти закидоны брось, Шарапов, мы одно дело делаем. Нас хвалят, – значит, их хвалят. Их ругают, – значит, нас ругают. И я не знаю, где ты привык, Владимир, вот так выставляться – на разведчика даже и не похоже…

Мне как-то совестно стало,