Милые обманщицы. Идеальные - Сара Шепард

– Минутку, пожалуйста, – сказал продавец и нахмурился, вглядываясь в экран монитора. – Почему-то наша сеть не отвечает.

«Ха, что я говорила! – подумала Ханна. – Проблемы с сетью».

Когда продавец, наконец, зашел на сайт «Ти-мобайл», послышался чей-то смех, и Ханна подняла голову. Она не успела пригнуться, когда увидела в дверях Мону и Эрика Кана.

Светлые волосы Моны ярким пятном выделялись на угольно-сером фоне платья-свитера с высоким воротом, которое дополняли черные колготки и высокие черные сапоги. Ханна не знала, куда спрятаться – кассовый прилавок «Ти-мобайл» располагался островком посреди просторного зала. В этом проклятом месте не оказалось ни боковых выходов, куда можно было бы шмыгнуть, ни полок, чтобы затаиться под ними – просто четыре стены сотовых телефонов и мобильных устройств.

Прежде чем она успела что-то предпринять, Эрик заметил ее. В глазах зажегся огонек узнавания, и Эрик кивнул головой. Ханна оцепенела. Теперь она знала, что чувствует олень, когда выскакивает навстречу трактору с прицепом.

Мона проследила за его взглядом.

– О, – безучастно произнесла она, встречаясь глазами с Ханной.

Эрик, который, должно быть, уловил напряженность в отношениях девушек, пожал плечами и побрел в заднюю часть магазина. Ханна шагнула к Моне.

– Привет.

Мона уставилась на витрину с телефонной гарнитурой и автомобильными адаптерами.

– Привет.

Повисла долгая пауза. Мона потерла нос. Ногти у нее были накрашены черным лаком от «Шанель» из лимитированной коллекции – Ханна помнила, как они украли два пузырька в магазине «Сефора». От этих воспоминаний слезы подступили к глазам. Без Моны Ханна чувствовала себя шикарным платьем без соответствующих аксессуаров, коктейлем «Отвертка» сплошь из апельсинового сока и без водки, айподом без наушников. Она просто чувствовала себя неполноценной. Ханна вспомнила, как однажды летом, после восьмого класса, увязалась за мамой в командировку. Телефон Ханны почему-то не ловил сеть, и, когда она вернулась, то обнаружила двадцать голосовых сообщений от Моны.

– Мне было так плохо от того, что не могу общаться с тобой каждый день, поэтому я решила рассказывать тебе обо всем по телефону, – сказала тогда Мона.

У Ханны вырвался судорожный вздох. В магазине противно пахло средством для чистки ковров и по́том – она надеялась, что не от нее.

– Я видела надпись, которую мы когда-то сделали на крыше твоего гаража, – выпалила она. – Помнишь, «ХМ+МВ=ЛПН»? Ее видно с большой высоты. Так четко.

Мона как будто заинтересовалась. Выражение ее лица смягчилось.

– Что, правда?

– Ага. – Ханна уставилась на один из рекламных плакатов «Ти-Мобайл», развешанных по всему залу. Это была слащавая фотография двух девчонок, хихикающих над чем-то, с сотовыми телефонами в руках. Одна темно-рыженькая, другая блондинка – как Ханна и Мона.

– Все так запуталось, – тихо сказала Ханна. – Даже не знаю, с чего это началось. Извини, Мон, что я пропустила годовщину нашей дружбы. Я вовсе не хочу встречаться с бывшими подругами. Я не общаюсь с ними и не собираюсь.

Мона уткнулась подбородком в грудь.

– Нет? – Ханна едва расслышала ее голос, утонувший в грохоте детского поезда, который как раз проезжал мимо. У единственного пассажира – толстого мальчугана – вид был глубоко несчастный.

– Тысячу раз нет, – ответила Ханна, дождавшись, пока поезд проедет. – Мы просто… с нами происходят странные вещи. Я не могу все объяснить прямо сейчас, но, если ты потерпишь немного, обязательно это сделаю в ближайшее время. – Она вздохнула. – И ты же знаешь, что со скайрайтингом вышло недоразумение. Я бы никогда так не поступила с тобой.

Ханну вдруг одолел приступ икоты. Такое с ней всегда бывало перед истерикой, и Мона это знала. Губы Моны дрогнули, и у Ханны екнуло сердце. Может, все обойдется?

Но тут в голове у Моны произошла перезагрузка, и из нее опять полезла крутизна. На лицо вернулось выражение надменной самоуверенности. Она выпрямила спину и холодно улыбнулась. Ханна точно знала, что сейчас переживает Мона – когда-то они вместе поклялись никогда ни за что не плакать на людях. И даже придумали правило для таких случаев: как только возникает желание разреветься, надо крепко сжать ягодицы, напомнить себе, что они самые красивые, и улыбнуться. Еще пару дней назад Ханна и сама бы так сделала, но теперь не видела в этом смысла.

– Я скучаю по тебе, Мона, – призналась она. – И хочу, чтобы все стало, как прежде.

– Может быть. – Мона чопорно поджала губы. – Посмотрим.

Ханна попыталась выдавить из себя улыбку. Может быть? Что она хотела этим сказать?

Подъехав к дому, Ханна заметила полицейскую машину Вилдена, припаркованную рядом с маминым «Лексусом». Переступив порог, она застала свою мать и Даррена Вилдена в гостиной, где они уютно расположились на диване перед телевизором и смотрели выпуск новостей. На журнальном столике стояли бутылка вина и два бокала. Судя по тому, что Вилден был в простой футболке и джинсах, Ханна догадалась, что Суперкоп не при исполнении.

В новостях опять крутили просочившийся в сеть видеоролик, в котором мелькали знакомые лица из их дружной пятерки. Ханна прислонилась к косяку двери между гостиной и кухней и смотрела, как Спенсер вешается на парня своей сестры, Йена, а Эли скучает в углу дивана. Когда ролик закончился, на экране появилась Джессика ДиЛаурентис, мама Элисон.

– Тяжело смотреть это видео, – сказала миссис ДиЛаурентис. – Нам снова пришлось пережить боль и страдания. Но мы хотим поблагодарить каждого жителя Роузвуда – вы все замечательные. За то время, что мы пробыли здесь, пока шло расследование, я и мой муж поняли, как дорог нам этот город.

Камера скользнула по лицам людей за спиной у миссис ДиЛаурентис. Среди них промелькнул и офицер Вилден, бравый военный в полицейской форме.

– Смотри, вон ты! – закричала мать Ханны, сжимая плечо Вилдена. – Отлично смотришься в кадре.

Ханну чуть не вырвало. Ее мама так не бесновалась от радости, даже когда в прошлом году Ханну назвали Королевой Снежинок, и во время Парада Лицедеев[82] в Филадельфии она даже ехала на колеснице.

Вилден резко обернулся, почувствовав присутствие Ханны.

– О. Привет, Ханна. – Он чуть отодвинулся от миссис Марин, как будто Ханна застукала его за чем-то непристойным.

Буркнув «здрасьте», Ханна отвернулась и открыла дверцу кухонного шкафа, доставая коробку крекеров с арахисовым маслом «Ритц битс».

– Хан, тебе посылка! – крикнула мама, приглушая звук телевизора.

– Посылка? – переспросила Ханна с набитым ртом.

– Ага. Лежала на пороге, когда мы приехали. Я отнесла в твою комнату.

Ханна, прижимая к груди упаковку крекеров, пошла к себе наверх. Действительно большая коробка стояла, прислоненная к ее бюро, рядом с кроваткой от «Гуччи» для миниатюрного пинчера Крохи. Пес потянулся, вылезая из своей колыбельки, виляя крошечным хвостиком. У Ханны дрожали пальцы, пока она кромсала упаковочную ленту маникюрными ножницами. Когда она сняла крышку, в воздух вспорхнули нежные листы папиросной бумаги. И под ними на дне коробки лежало… платье-комбинация от «Зак Позен» цвета шампанского.

Ханна ахнула. Платье фрейлины для бала у Моны. Все подогнано, отглажено, можно надевать. Она пошарила на дне коробки в поисках записки с объяснением, но ничего не нашла. Ну да бог с ней, с запиской. Это могло означать только одно – Ханна прощена.

Ее губы медленно растянулись в широкую улыбку. Ханна вскочила на кровать и запрыгала так, что заскрипели пружины. Кроха вился вокруг нее, истошно тявкая.

– Йеессс! – кричала Ханна, испытывая невероятное облегчение. Она знала, что Мона одумается. Она бы свихнулась, продолжая злиться на Ханну.

Ханна села на кровать и схватила новый «блэкберри». Жаль, приглашение поступило поздновато – вряд ли удастся восстановить запись на прическу и макияж, которую она отменила, думая, что не пойдет на вечеринку. И тут она вспомнила кое-что еще: Лукас. Меня тоже не пригласили на вечеринку Моны, сказал тогда он.

Ханна задумалась, постукивая пальцами по экрану «блэкберри». Как ни крути, а она не сможет привести его с собой к Моне. Тем более в качестве кавалера. Да вообще ни в каком качестве. Лукас, конечно, милый парень, но не тусовщик.

Она выпрямила спину и пролистала красный кожаный органайзер от «Коуч» в поисках адреса электронной почты Лукаса. Она напишет короткое письмо, даст понять, что ему не место рядом с ней. Да, он будет раздавлен, но, в конце концов, Ханна ведь не может угодить всем сразу, верно?

26. Спенсер чувствует, что становится горячо… в прямом и переносном смысле

В пятницу вечером Спенсер нежилась в горячей ванне-джакузи в саду. Это было ее любимое занятие, особенно в ночи, когда звезды сверкают в темном небе. Тишину нарушали лишь звуки пузырящейся воды и чавканье Беатрис, домашнего лабрадудля, которая с упоением грызла голую кость.