Эксклюзив - Наталья Юнина

детскую херню с милипиздрическими порциями, так вместо булки – четыре мини-котлетки из хрен пойми чего, морковные палочки и молоко. Молоко епта!

Желание отбить ей задницу, чтобы на молочной коже красовались красные следы от шлепков, ух как велико. Проблема в том, что одной отбитой пятой точкой, я не удовлетворюсь. Наваждение какое-то. Еще и трещание Лизы с долбоебом выводит из себя. Слушать, как они смеются и трындят, вспоминая свое знакомство в подъезде, становится невыносимо. Равно как и делать максимально незаинтересованный и похерестический вид.

Отворачиваюсь, чтобы отвлечься и взгляд тут же падает на блондинку лет тридцати. Мордашка симпатичная и грудь ого-го. Такая прямо в туалете даст с распростертыми объятьями, еще и отсосет, невзирая на то, что ребенок будет ждать мамашку.

Нет, дающие так просто проблядушки меня никогда не вставляли. Не торкает, несмотря на недотрах. Мда… и это говорит дебил, который собирается вызвать проститутку. Кто еще и ебанько спрашивается.

Сто лет будет жить, не иначе. Чувствую прикосновение теплой ладони к голове и… не сразу понимаю, что она делает. А когда до меня доходит, что Лиза надевает мне на башку свою панамку гандон, мое лицо приобретает самый что ни на есть имбецильный вид. Грудастая вмиг перестала строить мне глазки. Оно и понятно, такого дебила еще надо поискать.

– Ты на хрена на него напялила это недоразумение? – усмехаясь произносит слюнопускатель.

– Потому что он мерзнет. Когда ему холодно, он всегда шевелит большим пальцем. Это его любимая панамка. Когда надеваю на него, он прямо оживляется, – да что ты говоришь?

– Ты его так хорошо знаешь?

– Конечно. Вот, например, я знаю, что, когда он смотрит на чью-то грудь, значит он хочет сиську, – охренеть, товарищи. – Ну, молоко в смысле. Он его очень любит. Феденька, вот тут как раз есть молочко. Давай откроем и попьем, – ну все, пиздец тебе, Елизавета Евгеньевна. Ходить тебе с битой жопой. И ведь берет, и открывает упаковку. Вставляет туда трубочку и подносит к моему рту. – Пей, не стесняйся. Умничка. С машинкой хочешь поиграть? – не дождавшись от меня никаких кивков головы, она как ни в чем не бывало достает машинку и вкладывает мне ее в руки. – Бип-бип. Поиграй, Феденька, – моей терпелки хватает на секунд десять, дальше я беру машинку и хреначу ей по лбу Е. Банько.

– Ты бы лучше не давала ему ничего в руки, а то и тебе лоб расшибет.

– Да нет, он так играется, – стягиваю гондон с башки, на что Лиза возвращает его обратно. Ой, с огнем играешь, актриса погорелого театра.

– Как насчет встретиться на следующих выходных? – с кулаком ты моим раньше встретишься, полудурок.

– А давай. Я давно хотела сходить в цирк, – свожу я тебя в цирк обязательно. На первый ряд, будешь заигрывать с тиграми и дергать их за усы. – А потом можно ко мне, – а вот это уже забавно. – Бабушка только в конце сентября вернется.

– А этот через неделю в Лобок вернется?

– Ну вот, как узнаем имя врача у Вениамина, так сразу.

Придуривается Лиза знатно, но самое удивительное, что не забывает о деле. Уже через полчаса мы оказываемся в реанимации. Я, к счастью, без гондона на голове. Смотря на этого доходягу Вениамина, я и без его слов и досмотра вещей понимаю, что флешки у него нет. Не того поля ягода. Если бывшая Вити имела связи, некогда трахаясь с высокопоставленными людьми, то этот, почти что труп, точно не имеет. Красть флешку ему просто бессмысленно.

– Вениамин, а когда вы последний раз видели Виктора? – начинай не начинай издалека, хорошая девочка Лиза, это все бессмысленно. И от осознания, что придется подсовывать ее Кроту, на душе становится тошно.

– Так у вас на даче. Потом только по телефону. Случилось с ним что-то, да? Это все из-за флешки.

– Так вы знаете про нее?! – удивленно произносит Лиза, в очередной раз поправляя за ухо выбивающуюся прядь волос.

– Конечно, знаю. Мне Витя, как только ее позаимствовал, сразу рассказал. Он собирался ее продать через Катьку, его бывшую, а мне помочь с донорской почкой. Но не сложилось. Он мне потом позвонил, после того как пил у вас на даче и сказал, что флешки нет. Он на вашу подругу Люсю сначала и подумал. Только, мне кажется, что он по пьяни потерял, дурья башка. Никто у него ее не крал, – что и требовалось доказать. – Его порешил тот, у кого он украл флешку?

– Мы не знаем, Виктор пропал, – и все-таки брешет Лиза на ура. Сможет ли она запудрить мозги Кроту и выйти от него живой и без последствий? Да черт ее знает.

– А как связаться с бывшей Вити, не в курсе? – несмотря на просьбу Лизы молчать, все же не выдерживаю. На мой вопрос доходяга лишь качает головой. – Соседка сказала, что вы очень торопились с вещами, куда?

– Так дочка у меня родила. На автобус спешил. Но не срослось.

Смотреть на стенания помирающего мужика, более нет никакого желания. Тяну Лизу за руку, но она всячески сопротивляется.

– Я еще не все спросила.

– Оставь его в покое. У него нет флешки и он не убивал Витю.

– Он может врать. Уж слишком он спокойно отнесся к тому, что Витю цитата «кто-то порешил». Странно это.

– Ничего странного, человек с еще действующими мозгами прекрасно осознает, что ему грозит за кражу такой вещи. Смерть – закономерный исход для такого, как Витя. Пойдем, – тяну ее за руку и иду к лифту.

Вижу, как в нашу сторону направляется докторишка и вместо удара в нос, я поступаю как самый настоящий подросток, а именно зарываюсь пятерней в Лизины волосы и, не дав ей сориентироваться, смачно целую в губы. Сначала она пытается вырваться, но быстро расслабляется в моих руках и уже сама целует в ответ. Затаскиваю ее в кабину лифта и как только перед нами оказывается Лешенька, я отлепляю от себя Лизу. И все-таки не чужда для Банько растерянность. Она впервые не знает, что сказать, равно как и докторишка. Испытываю самый настоящий кайф, когда двери лифта закрываются. Хорошо хоть хватило ума, не показать средний палец Лизиному соседушке.

– Ну и скотина же ты, Федя, – наконец не выдерживает Лиза.

–