Крюк - Терри Брукс

«Длинным Томом» называлась чудовищных размеров пушка, стоявшая на корме. Это было любимое оружие Хука. Хук на минуту увлекся этой мыслью, но потом удрученно покачал головой.

— Мы всегда успеем убить Потерянных Мальчишек, сказал он. — Я не хочу убивать мальчишек. Я хочу убить Пэна!

Сми расстегнул пуговицы на капитанском камзоле и стал стаскивать его с плеч Хука. Внутри его была сделана специальная прокладка, чтобы капитан выглядел вдвое толще своих реальных размеров, мускулистым и плотным. Теперь же он сидел сгорбленный на кровати и без своего камзола выглядел в действительности очень тщедушным.

— Не мучайте себя, капитан, — продолжал Сми, не думая о том, что он видел подобное множество раз и раньше. — Не стоит оно того. К тому же вы не можете позволить людям увидеть вас в таком состоянии, не так ли? — Он помолчал. — Посмотрите на все это с лучшей стороны. У вас ведь есть еще румяные ублюдки!

Сми наклонился и стал отлеплять кустистые брови Хука.

— Поосторожней, поосторожней, — говорил Хук.

— Я быстро, — сказал Сми и резким движением отлепил их. — Вы всегда говорили, лучше мгновенный удар, чем долгая мучительная боль.

Хук поморщился.

— Не ссылайся на меня, Сми. — Он дотронулся до почти лысых участков кожи, которые остались вместо его роскошных бровей. — О, как жаль, что я не могу придумать какие-нибудь ужасные мучения для Питера Пэна!

Сми, не глядя, снял с головы Хука парик. Капитан был почти лысым. Сидя так, без шляпы, парика, накладных бровей, объемного камзола и сапог, он был похож на хрупкого, иссохшего Потерянного Мальчика. Сми собрал разбросанную кругом капитанскую экипировку и отнес ее за ширму в дальнем углу комнаты.

Вдруг он замер на месте, и его тень за ширмой выпрямилась.

— Сэр, меня осенила идея! Капитан, вы могли бы заставить этих коротышек влюбиться, нет, больше, чем влюбиться в себя до беспамятства, вы могли бы заставить их по-настоящему страстно полюбить вас! Полюбить вас как… как… — Тут красноречие покинуло его.

Хук схватился руками за голову, снова приходя в подавленное состояние:

— Нет, нет, Сми. Маленькие дети не любят меня.

Он сквозь пальцы посмотрел на ширму, за которой стоял Сми, тайком пошарил под своей подушкой и достал маленький ключик. Он сунул ключ в замок бюро, повернул его, выдвинул ящик и достал свой пистолет. Он поставил палец на спусковой крючок, щелкнул затвором, и направил дуло пистолета прямо в сердце.

Сми в это время осматривал за ширмой сапоги Хука. Он неприметно глянул через плечо и примерил их на себя.

— Капитан, вот это будет дело! Страшная месть, неужели вы не понимаете? Дети Пэна, влюбленные в капитана Хука! Вот тогда-то вы будете квиты!

Хук посмотрел вверх, оценивая предложение. Он наморщил лоб, став еще на десять лет старше, и опустил пистолет. А может попробовать…

Сми деловито напяливал за ширмой капитанский камзол, крутясь и любуясь на себя в зеркало.

— Представляете себе, каким идиотом окажется Пэн, когда вернется сюда и увидит своих деточек возле вас! — Сми щегольски повернулся, так что полы камзола взлетели в воздух. — Каждый из них готовый драться за грозу семи морей! За капитана Джеймса Хука! О, послушайте меня, капитан, это будет великолепно, на самом деле!..

В усталых глазах Хука засветился огонек надежды.

— Мне это нравится, — прошептал он. — Это превосходная идея!

— И должен вам заметить, вы станете замечательным отцом, подбадривал его Сми, натягивая себе на голову парик.

— Я?

— О, да, капитан, говорю вам.

— На самом деле? — размышлял Хук, — Я понятия не имею, как надо воспитывать детей.

— Вы будете прекрасным отцом, — сказал Сми, увенчивая свою голову капитанской треуголкой.

Неожиданно ожив, Хук поднялся на ноги и хлопнул в ладоши.

— Ах, Сми, что за чудная мысль пришла мне сейчас в голову! Я не только разгромлю Пэна, но и завладею его детьми. Теперь это будут мои дети, клянусь прахом Барбекю, я выиграю этот поединок! Они так полюбят меня, Сми! Джеймс Хук — семьянин! — Он глубоко вздохнул. — Джеймс Хук — отец!

Сми рассматривал себя в зеркале, потом взял двойной капитанский мундштук и сунул его в рот, делая вид, что пускает дым.

— Это самый коварный и хитроумный план, о каком я когда-либо слышал! — заявил он с самодовольной улыбкой.

В это время объект всех этих интриг сидел, свернувшись калачиком, в развилке ветвей Дерева Никогда далеко от места описываемого выше разговора. Он был голодный, холодный и обескураженный. Вокруг него спали Потерянные Мальчики, каждый в своем убежище, которое они строили, когда попадали в Страну Никогда. У Питера, конечно, не было пристанища, потому что он появился здесь слишком поздно. Да к тому же он не был Потерянным Мальчиком. Он вообще мало что представлял собой, и именно об этом он сейчас уныло размышлял. Он был обыкновенным средним человеком, попавшим в этот удивительный мир.

Над его головой, как японские фонарики, висели в ночном небе три луны. Они были так близко, что, казалось, вот-вот упадут в океан. Их яркий свет застилал мерцание звезд, сиявших рядом. Питер смотрел на луны и пытался представить себе, что сейчас делается дома и где Мойра. Он думал о том, увидит ли когда-нибудь снова свою жену и дом.

В темноте зажглась звездочка. Это Тинк опустилась на ветку рядом с ним. Он посмотрел на нее совершенно потерянным, одиноким и испуганным взглядом. В этом причудливом и непредсказуемом мире она стала для него такой привычной, почти родной. В его глазах она увидела, какие чувства обуревали его, и ободряюще улыбнулась.

— Поверь своим глазам, Питер, — прошептала она. — Поверь в фей и Потерянных Мальчиков, в три солнца и шесть лун. Все будет хорошо, если ты поверишь во все это. — Она наклонилась поближе. — Загляни в себя и найди там хотя бы одну чистую, невинную мысль и задержись на ней. И то, что делало тебя счастливым, заставит тебя взлететь. Ну, попробуй, Питер.

Питер смотрел на нее, стараясь постигнуть смысл ее слов. Наконец он сказал:

— Если все это реально, получается, что вся моя предыдущая жизнь — выдумка?

Она пожала плечами.

— Феи не занимаются философскими дискуссиями. То, что некогда делало тебя счастливым, теперь заставит тебя взлететь, — ответила она, предпочитая схоластике практический совет.

Питер устало покачал головой и закрыл глаза.

— Хорошо, Тинк, я постараюсь.

Тинкербелл подождала, пока он заснет. Когда его дыхание замедлилось, она осторожно подошла к нему, опустилась ему на грудь и поцеловала в губы. Затем она повернулась и пробралась под его рубашку. В конце концов она нашла удобное местечко около воротника и обосновалась там. Питер захрапел. Она присоединилась к нему, тихонечко посапывая. С каждым вздохом ее свет пульсировал и, наконец, потускнел, когда она уснула.