Записки о Московии - Фуа де ла Невилль

своей жестокий и варварский, ссылал в пустынные земли, еще не имевшие имени, тех, кого он лишал милости, обязывая их добывать соболиные меха и искать путь в Китай, что они и сделали, проникая в эту страну и охотясь на зверьков. После смерти этого тирана его сын, наследовавший ему, решил использовать свое могущество, предоставив въезд в свою страну иностранным купцам. Голландцы были первыми, попытавшимися проложить морской путь в Московию, но они не смогли достичь цели. Англичане оказались более счастливыми и достигли Архангельска, морского порта, расположенного в заливе Св. Николая[432]. Царь, узнав об этом, предоставил им большие привилегии (которые заключались в том, чтобы не платить ничего за ввоз и вывоз товаров)*, чтобы привлечь их установить здесь торговлю[433]. Голландцы, завидуя этому открытию, старались помешать этому мореплаванию. Но Царь, узнавший, что этот раздор только замедлит то, что он хочет наладить, запретил въезд голландцам в этот порт. Так англичане стали хозяевами в торговле этой страны вплоть до гибели Карла I, короля Великобритании[434], узнав о чем, этот монарх, хотя и варварский, отменил англичанам все их привилегии по политическим мотивам, дабы наказать их за то, что они совершили со своим королем, и разрешил голландцам свободный въезд в этот порт (которые принуждены платить 15 процентов с ввоза и вывоза)*, который они сделали столь выгодным, что там сейчас находится более 200 торговцев[435]. Большая часть /П55/ их приезжает провести зиму в Москву из-за исключительных холодов, /Г57/ которые там бывают. С этого времени в Московии появились деньги, такие же, как и в Польше, так как в предместье Москвы живет более 1000 английских, шотландских, голландских, гамбургских, фламандских и итальянских купцов. Они торгуют юфтью и икрой осетров[436], которых ловят в Каспийском море и привозят по Волге в Москву. Англичане и голландцы меняют свои сукна и пряности на зерно, пеньку, смолу, поташ для красильного дела и золу, а фламандцы и гамбуржцы вывозят воск и железо (в этот порт приходит не больше 30 кораблей в год)*. Корабли этих народов и других приходят в Архангельск в июле и возвращаются в сентябре. Те, кто остаются дольше, подвергают себя смертельной опасности. Путь в Архангельск от широты Бергена занимает обычно от 15 до 20 дней, возвращение — столько же.

Если раньше персы возили свои товары в Архангельск, то Голицын разрешил им везти их прямо в Ригу, уплатив в Москве 15 процентов, которые они платили по дороге в Архаргельск в трех городах, по 5 процентов в каждом. Этим он дал им возможность выигрывать целый год, направляясь из Риги в Голландию и обратно за 4 месяца, а из Риги в Исфахан за три. Эти торговцы пересекают Каспийское море в конце октября и приезжают в санях за царский счет за 5 недель[437], а когда возвращаются, то спускаются по Волге за 30 или 40 дней[438]. Голландцы добились у великого Голицына, чтобы он послал в Астрахань плотников и матросов из их страны, которые построили там два фрегата, что очень облегчило им путь до первого персидского города Шемахи. Но татары сожгли их 18 месяцев тому назад[439], а нынешние правители не хотят разрешать строить другие, что в будущем может обернуться опасностью, так как корабли московской постройки представляют собой большие лодки с двумя веслами и одним парусом, который они спускают, когда ветер перестает быть попутным, в противном же случае они предоставляют корабль на волю ветра. /П56/ Так как целью этого князя было поставить это государство на ту же ступень, что и прочие, он приказал собрать записки о всех государствах Европы и их управлении[440]; /Г58/ он хотел начать с того, чтобы освободить[441] крестьян и предоставить им те земли, которые они обрабатывают в пользу царя, при условии уплаты ежегодного налога, который, согласно сделанному им подсчету, увеличил бы доход этих монархов более чем наполовину. Он хотел сделать то же с кабаками и другими продуктами и предметами торговли, считая, что этой мерой можно сделать эти народы трудолюбивыми и предприимчивыми, предоставив им надежду на обогащение.

Что же касается охоты на соболей, то здесь ничего не изменилось; она производится солдатами, которых отрядами посылают в эту страну (большая часть их перешла на остров,[442] что увеличило доход царей более чем на 200 000 экю)* и которые остаются там 7 лет. Под командованием полковника несколько солдат отправляются искать этих зверьков на островках, где они находят прибежище. Их убивают из подобия арбалета, не пользуясь огнестрельным оружием, чтобы не испортить шкурку. Так как успех этой охоты требует большой выдержки[443], офицерам позволено заинтересовать солдат разделом избытка того, что они обязаны набить за неделю для царской казны; это делает промыслы очень доходными. Ибо один полковник может выручить за свои 7 лет службы 4000 экю, что же касается подчиненных, то они получают соразмерно; для солдата его доход никогда не поднимается выше 600—700 экю[444]. Но для этого необходимо иметь покровителей, так как дворянин в Москве получает за все про все только тысячу экю в год, половина из которых оплачивается соболями, оцененными обычно[445] дороже, чем они стоят на самом деле[446]. Полковник при такой оплате получает 400 экю, а подчиненные — по соразмерности. Намерением Голицына было для пользы Царей и офицеров оплачивать все расходы государства деньгами (денежные доходы царей не превосходят 7 или 8 миллионов во французской монете, так как остальное составляют продукты, то их стоимость нельзя точно определить)[447]*, и для этого послать с надежными людьми все[448] шкурки и меха, которые не принесли никакого дохода, в другие страны, чтобы продать или обменять их там на товары, которые необходимы[449] и которые были бы проданы в пользу Царей. То, что он сделал для установления сухопутной торговли с Китаем через Сибирь и принадлежащую московитам Татарию, заслуживает особого рассказа. /П57/

Спафарий[450], валах по национальности, был изгнан из его страны после того, как ему был отрезан кончик носа за то, что он открыл великому визирю секретный договор, который его родственник, валашский господарь, заключил /Г59/ польским королем[451], и который был причиной смещения этого господаря, живущего сейчас при дворе короля Польши и наделенного пенсией. Он скрылся сначала у курфюрста бранденбургского[452], который принял его великолепно, так как он был очень ученым